Клетка для души (СИ) - "MarLen-Mor" - Страница 24

Зак’ирей заявил, что должен уехать с Сайшесом на неделю. Морион психовал, ссылался на обязательства перед труппой, опять, было, схватился за кнут… Орк понимал, что срыв супруга – не прихоть, не проявление хозяйского самодурства: эльф, наконец-то отогревшийся в его руках, успокоившийся, раскрывшийся, как цветок под солнцем, страшно боялся потерять любимого. Заку пришлось всю ночь – долго, прочувствованно, доходчиво и не единожды – объяснять, что разлука эта вынужденная, крайне необходимая и недолгая; обещать, что он ни на минуту не забудет про эльфа; клясться, что там, куда они с Саем отправляются, нет женщин! И утром хозяин шапито провожал взглядом уезжающих путников с напускным безразличием, кутая шею в белый шарф, с которым за четыре года так и не расстался…

И вот Зак и Сай в степи, в месте скопления больших камней, стоящих вертикально, в центре которых серым цветом выделялся тотем его племени. Искусно вырезанный карн, вставший на дыбы, внимательно следил за Сайшесом своими, казалось, живыми глазами...

И там, где были только степь, камни и ветер, Сайшес принял свою инициацию, став взрослым, самостоятельным орком.

Это произошло ночью, при свете луны и двух разведенных костров. Сайшес обнаженным вошел в круг света – так, как мы все входим в этот мир, и Зак’ирей, дав выпить ему что-то из фляжки, подвел его к тотему...

Потом Сайшес еще очень долго гадал, было ли это видение вызвано травами из напитка или... нет, точно травами... а татуировку на плече, изображавшую вставшего на задние лапы карна, ему наверняка сделал Зак... да еще так, чтобы она закрывала шрам от плеча до локтя... А то, что каменный карн сказал ему, будто он теперь взрослый и принадлежит племени и земле, признавшей его, так это, наверное... травы?

Пройдя инициацию, Сайшес так и зажил взрослой самостоятельной жизнью.

Те искры души, что отдали ему мама и Арт, вплелись в его собственную душу, растворяясь в ней, и материнская – золотая, наделила его способностью ощущать эмоции людей. Чем старше становился Сайшес, тем все сильнее он начинал ощущать это: сначала эмоции Зака и знакомых, а потом и вовсе не знакомых ему людей. Эта его способность помогала цирку избегать неприятностей.

И все было бы хорошо, вот только по ночам... Иногда приходили сны. Он почему-то видел себя разговаривающим с красивой золотоволосой женщиной. И она звала его куда-то, просила вернуться, протягивала руку... Вот только разглядеть ее как следует он не мог. А когда Сай тянулся к ней, все пропадало... Он видел себя словно со стороны и тоже звал... сам себя... И еще... ему снились сцены из книги, которую он с детства читал, наверное, бессчётное число раз... Все персонажи снились так, словно он их знал... Но ведь это ерунда? Правда? Просто он знал книгу наизусть... вот и...

Но были и еще две искры...

От Арта его душа обрела способность управлять Тенями, вот только на светлом континенте она ему была бы не нужна... если бы не Безликие...

Теперь, благодаря этой способности и крови Витана, он мог управлять ими и без камней силы... Об этом ему радостно поведал его старый друг... Безликий. И чтобы отличать его от остальных, необходимо было дать ему имя, он сам предложил – Тор. Так и остался Тором.

Сайшес пробовал призывать других Безликих. Они приходили - безмолвные и молчаливые, а он учился управлять ими. Не раз и не два на неспокойных дорогах Камии они помогали цирку, который постепенно богател, становясь желанной добычей для всякого отребья...

А еще от Арта и Лина ему досталось огромное чувство долга и стремление защищать и заботиться обо всех, кто его окружает. И от всех троих он получил способность любить, любить всем сердцем... Вот только об этой способности он пока и не догадывался.

Его сердце завоевать так никто и не смог. О нет, о сексе юный Сайшес знал уже все, что мог знать юноша его возраста. При той вольнице, что была в цирке, трудно было удержаться и не попробовать на вкус соблазн наслаждения... Слишком много гормонов, слишком мало самоотречения и слишком много эмоций, а уж тем более для Сайшеса, который пил эти эмоции вместе с партнером...

Но вот любви... Любви так и не было. Никто не смог завоевать его сердца.

Беззаботное юное создание. Он восхищал всех. Один только взгляд - и оторваться было невозможно. Когда его видели на арене, многим казалось, что он экзотической бабочкой порхал по жизни, собирая радость, словно нектар, и только цирковым было известно, как тяжело дается эта кажущаяся легкость. Бесконечные тренировки, сбитые в кровь руки и ноги, боль в перетружденных мышцах... И улыбки, невзирая на эту боль. А он... Он улыбался всегда.

И многие, очень многие хотели заполучить его улыбку для себя...

***

Тишину летней ночи нарушил едва слышный скрип открываемой створки окна на втором этаже особняка. Лёгкая тень бесшумно скользнула с подоконника на землю и мелькнула меж ровно подстриженных кустов. Вор? Убийца? Нечисть? Ответ знали двое: тот, кто с тоской смотрел из-за занавесок, и другой, лёгкой скользящей походкой покидающий уединенный сад, играючи перемахнувший через высокую стену и по улицам города быстро направившийся в сторону цирка-шапито.

Сегодня Сайшес наведался в старинный особняк в последний раз, завтра днем барон покидал эти места. Парень расставался со своим любовником без печали. Да и были ли они любовниками? Это ж как-то с любовью связано, а любви-то тут и не было. Всё вообще началось со спора.

Когда стареющая баронесса, заскучавшая в курортном городе, явилась на представление их цирка, она имела неосторожность обозвать зверинец сборищем блохастых тварей, а цирковое представление – дешёвым балаганом. Сайшес, проходивший в этот момент мимо со своими друзьями, был взбешён. Молодые, дерзкие, озорные и не отягощённые пуританской моралью юноши тут же стали изобретать способы, как проучить мерзкую жабу. Вот тогда-то Сай и поспорил, что соблазнит её юного мужа, а потом подстроит так, что она застукает своего благоверного с ним в постели. И соблазнил… Но вторую часть плана приводить в исполнение не стал, когда поближе узнал Ленарда, доброго и безответного юношу, младшего сына разоряющегося дворянина, фактически продавшего его богатой стареющей вздорной и несимпатичной баронессе. Сай проникся к барону симпатией, они прекрасно проводили ночи, когда это удавалось, но душой к нему не прикипел, и шёл сейчас в цирк, в свой вагончик, с лёгким сердцем.

А сам очень надеялся, что все же встретит того единственного... как Зак встретил Мориона, а Морион - Зака... Но пока сердце молчало...

Дойдя в своих размышлениях до этой парочки, Сай невольно расплылся в улыбке… и вспомнил, как пару лет назад отец, ставший замечать, что вокруг взрослеющего и расцветающего мальчика вьются особи обоих полов, попытался провести с ним просветительскую беседу. Краснея и запинаясь, орк пытался объяснить пареньку основы любовных взаимоотношений. Когда Сайшес наконец-то понял смысл этого бормотания, то согнулся в три погибели и захохотал так, что пернатая мелочь, чирикающая на крыше вагончика, возле которого они устроились, в испуге разлетелась. Немного успокоившись, он положил руку на плечо отца и успокоил:

- Не мучься, пап, я всё уже видел.

- Где? – напрягся дрессировщик.

- В нашем вагончике.

- Когда?!

- Первый раз уже давно… лет пять назад… С ребятами…

- Что?!! И кто ещё знает?

- Да все наши, наверное…

Такой богатой палитры оттенков зелёного, какую в этот момент представляла из себя кожа орка, Сай до этого не видел… И после – тоже…

Воспоминание согрело душу, как и всё, связанное с его отцом, и Сайшес уже бегом припустил до вагончика.

Но проходя мимо мальчишки, закрывающего ставнями витрину лавочки, в которой он уже раньше покупал всякую мелочь для костюма, вдруг вспомнил, что Фурр во время представления задел лапой его маску и сломал несколько перьев...

- Молодой человек... – Сайшес улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, - а не могли бы вы для меня на минутку открыть ваш магазинчик? Мне всего и надо, что пару перьев...