Дорога из желтого кирпича (СИ) - "Осенний день" - Страница 16

Ясно, что без Ромки им не обойтись. Но кто откроет Ромке глаза, что его помощь необходима? Мне хотелось бы, чтоб это был Влад. пусть хоть таким образом, но все же сделает первый шаг)

Спасибо большое, очень хочется читать дальше)

37

2011-07-01 01:46:02

Автор:

Осенний День

Житель форума

Откуда: Раша

Зарегистрирован: 2011-05-24

Приглашений: 0

Сообщений: 933

Уважение: +255

Пол: Женский

Возраст: 24 [1988-04-22]

Провел на форуме:

14 дней 19 часов

Последний визит:

Вчера 03:12:24

green_eyes написал(а):

Влад вообще ни одного шага не делал первый. Боится?

Конечно, боится. Боится быть отвергнутым. Он уже пережил это один раз, можно сказать, обжегся. И очень больно. Поэтому первый шага не сделает. Такая вот зараза!))

green_eyes написал(а):

Влад мне кажется более живым. Может, потому , что ему пришлось переживать сложные моменты в жизни, а для паши жизнь была попроще до всей этой истории?

Да, в Пашкиной жизни не было ничего особенного, он сам так и сказал в самом начале. Влад – его первое серьезное потрясение. Но он все-таки тоже молодец. Он растет, пересматривает свои взгляды на жизнь. Нашел в себе смелость принять сначала Ромкины чувства, а потом и свои.

green_eyes написал(а):

кто откроет Ромке глаза, что его помощь необходима? Мне хотелось бы, чтоб это был Влад.

Можно сказать, что Влад. Но, вообще-то, Ромка умница, он о многом сам догадается.))) Об этом – в следующей главе.

green_eyes написал(а):

Оба героя такие... рельефные, если понятно, о чем я.

green_eyes, понятно. Меня это очень обрадовало. Спасибо вам.

И, спасибо, что читаете!))

38

2011-07-01 02:02:43

Автор:

Осенний День

Житель форума

Откуда: Раша

Зарегистрирован: 2011-05-24

Приглашений: 0

Сообщений: 933

Уважение: +255

Пол: Женский

Возраст: 24 [1988-04-22]

Провел на форуме:

14 дней 19 часов

Последний визит:

Вчера 03:12:24

Дорога из желтого кирпича. Глава 5

Когда он ушел, я с кровати слез, подобрал халат, накинул. Бардак в комнате рассматриваю и думаю о том, что, жалость какая, вазу мы с ним вчера расколотили, когда друг за другом гонялись. Ваза уж очень красивая, хоть и недорогая. Представляете? Я, казалось бы, сейчас должен как побитый пес выть и по кровати кататься, а я вазочку жалею. Хорошенькая, мол, вазочка была. Интересная штука – человеческий мозг. Если с нами что-то очень плохое происходит, он это от нас как бы прячет. Бывает, человек даже память теряет. У меня, конечно, не такой тяжелый случай, амнезия мне явно не грозит. Но все равно. Стою, и о самых разных вещах думаю, только не о том, что вчера случилось. Вспомнил, как эту вазочку покупал, потом подумал, что шторы пора в химчистку отдать, потом о том, что душ бы принять надо.

Правда, это отупение не очень долго продолжалось. Ровно до того момента, когда я в ванной в зеркале себя увидел. По всему телу следы… Синяки на запястьях, на бедрах. Долго сходить, наверное, будут, захват у него железный. На плечах, на ключицах, на шее – тоже, маленькие совсем. Это губами... Метки свои мой Варвар на мне оставил. Заклеймил, а потом передумал. Брак какой-то во мне заметил. И даже знаю, какой. Не зря ведь он меня спрашивал, зачем я со всеми подряд трахался. Не нужна нашему Варвару общественная собственность.

На губе ссадина. За ночь вроде немного подсохло, но потом снова треснуло, когда я его извинения слушал и изо всех сил ему улыбался. За что же ты прощения просил? За то, что ударил? Так ты и сам с подбитым глазом от меня ушел. Что обвинил несправедливо? А что ты еще обо мне мог подумать, я ведь со всеми подряд. Может, за то, что в комнате у меня так намусорил? Ерунда, уберем. Или за то, чем мы с тобой потом занимались? Не знаю, конечно, чем ты, а я – любовью. Впервые в жизни. Потому, что все, что я с другими до этого делал и что, наверное, и после делать буду – это не то. Это как хочешь, зови: секс, трах, перепихон, дрючка, в великом и могучем слов для этого много. А заниматься любовью – это только с любимым. Это, знаешь, как было? Горячо. Резко. Больно… Ты так это делал, словно право свое на меня утверждал. В меня как в занятый город входил, а я тебе без боя сдавался. Мы так с тобою сплелись, что не только телами, но как будто и душами до того перепутались – не понять уже было, где чья… А потом мы с тобой в запредельную высь унеслись, как две вольных счастливых птицы. И не было там, в этой выси, ни боли, ни одиночества, ни страха разбиться, одно только счастье… Не может быть, чтобы ты это не чувствовал, не бывает так, чтобы один летал, а другой в это время на земле спокойно стоял. Или ты извинялся за то, что на ладони своей поспать разрешил? Не стоило. Я на это ничуть не обиделся. Мне рядом с тобой хорошо было. Так что зря это ты, ни в чем ты передо мной не провинился..

Я до каждой отметки дотронулся, как будто к рукам, к губам его прикоснулся. Душ принимать не стал, на теле запах его оставался, пусть еще немного побудет, за день грязью не зарасту. Лицо только сполоснул. Потом в комнату вернулся и опять на кровать лег.

Только не думайте, что я там снова рыдал. Вчерашние слезы – случайность. На меня вчера столько всего нахлынуло. Чувство открытия… Не знаю, когда я в него влюбился, но сейчас мне кажется, что сразу, там, у доски объявлений. Замечать этого просто не хотел. А вчера эта истина как на ладони передо мной высветилась. Благодарность горячая… Кому? Понятия не имею. Судьбе, богу, дьяволу, случаю. Тому, кто нас вместе свел. Желание быть с ним, быть его… Я в постели и сверху и снизу могу, и до сих пор сверху даже предпочитал, но тут мне так отдаться ему захотелось… Счастье, конечно… И боль с сожалениями, когда он меня спросил, зачем я с кем попало трепался. Я этими чувствами так был заполнен, что можно было с ума сойти, вот организм и нашел выход эмоциям. Клапан открыл. А так я не плачу. Вообще никогда. Ну, плакал, наверное, когда совсем мелким был. Но лет с восьми точно нет. Виолетте в мои обиды вникать было некогда, своих был вагон. Скажет только: «Перестань реветь, мужчины не плачут» и дальше пошла. А какой смысл плакать, если публики нет? Так и отучился. Я, наверное, из-за этого вообще не очень эмоциональный. То есть, не так. Во мне могут чувства просто кипеть, но наружу – ничего. Барьер какой-то. Я и тогда не плакал, когда моя первая любовь мне от ворот поворот дал, и когда меня полшколы травило – тоже нет. Нет, все-таки было однажды. Когда маму хоронили. И все.

Так что никаких истерик я не устраивал. Просто лежал, музыку слушал. То есть не слушал, а так… эфир забивал. Даже не помню, что там у меня тогда играло. Лежал, все, что между нами случилось, перебирал. Все, от начала и до конца. От самого первого слова и до самого случайного взгляда. Все, что было. И все, чего не было, тоже. Что сам себе успел намечтать, идиот. Больно, конечно, от этого. Очень. А кто тебе, дураку, виноват? Никто. Только сам. Знал ведь, что у вас с ним ничего не получится. Вот и не ной теперь.

Напиться попробовал. Не потому, что очень хотелось, но, вроде бы, так положено. Я ведь уже говорил, что мало пью, очень на меня мамкина судьба в этом плане подействовала. Поэтому и спиртного дома почти никогда не держу, покупаю к случаю. Но примерно полбутылки коньяка у меня было. Коньяк вроде неплохой, «КиНовский». Не «Хэннесси», конечно, но пить вполне можно. Выпил грамм сто, чувствую – только хуже. Мне вообще кажется, что выпивка настроение не исправляет. Ну, и не портит тоже. Просто усиливает то, что уже есть. Продолжать не стал, не хватало только в депру скатиться.

Два дня так валялся. На третий утром встал. Хватит, думаю. Тем более, что сегодня у меня консультация. Принял душ, голову вымыл, побрился. Потом в квартире прибрался. Есть как-то не хотелось, но я поел. Мне не только депрессия ни к чему, но и анорексия тоже. А там время собираться в Универ подошло.