Суховей (СИ) - Стенли Игорь - Страница 33

— Кажется, «Мальвина», — сообщил я, после наигранной паузы.

— Вот негодяи! — притворно возмутилась девушка. — Почему «Мальвина»?

— Не знаю, — отрезал я, — не я придумывал, и в разговорах, между прочим, так тебя не называл.

— Спасибо, я в тебе не сомневалась, — сказала Вика. — Но мне вообще-то нравится такой позывной. А тебе?

— И мне нравится, — не соврал я. — Только Мальвина — это кукла.

— Все мы куклы, — сказала собеседница, и снова взяла меня за руку, но так, чтобы не блокировать её в случае, когда та понадобится для экстренного вращения руля. — Ну вот. Полдела сделано.

Выбор моего позывного как-то не задался. Полноценный рассвет застал нас на объездной Твери. Там мы сделали третий привал, после которого Василий Иванович занял место водителя. Вика отправилась осваивать багажник, так как больше суток уже нормально не спала. А я устроился на пассажирском сидении.

На ближних подъездах к Санкт-Петербургу открылись два важных факта: во-первых, что мы прибыли слишком рано, и нас попросту некому встретить до вечера; а во-вторых, что даже незначительное ДТП может вызвать колоссальный затор на трассе, обеспечивающей эвакуацию жителей из города. Тягач с большим красным контейнером на прицепе, притёршийся похоже с другим автомобилем, перекрыли всего лишь одну полосу и обочину, чтобы на много километров позади вытянулась плотная вереница автомобилей.

Так объяснился довольно редкий встречный поток, наблюдаемый ранее. Некоторые водители, поверив маркетинговым лозунгам о том, что их полноприводные внедорожники действительно являются таковыми, решили покорять обочину, где и увязали в жидкой грязи и застревали, преодолевая дренажные канавы. Но когда с нашей стороны бетонного отбойника на встречу пронёсся правительственный кортеж, абсолютно не стесняясь и не снижая скорости, а за ним, на пролом, последовал поток обычных автомобилей, мы решили срочно уходить с трассы.

Когда командор начал свои хитрые манёвры по полям и лесопаркам в окрестностях Санкт-Петербурга никто уже не спал.

— Почему мы не можем просто въехать в город? — поинтересовалась Виктория.

— Там всё перекрыто Национальной гвардией. Можно попасть только в «чистые» районы, и только по предъявлении паспорта с соответствующей пропиской, — поделился, полученной ранее информацией командор.

— Так я прописана на севере, в районе Академической, — спохватилась девушка. — Можем проехать по моему паспорту.

— Туда-то и пропустят, — сказал Ерёменко, — только нужно вам в центр, где перекрыты все проспекты и мосты.

Я переглянулся с Викой. Теперь стала понятна конечная цель поездки и новые условия, при которых мы возвращались домой. Только мой дом находился в районе, оцепленном из-за опасности заражения, а Вике никак нельзя было ехать к себе. Василий Иванович словно услышал мои мысли.

— Надеюсь, ты не надумала вернуться сейчас домой? — поинтересовался он у девушки. — Я бы крайне не рекомендовал этого делать.

Вика помотала головой.

Время до темноты нам пришлось коротать в пределах рыболовно-туристической базы отдыха «Волна», на которую мы наткнулись буквально случайно. Сняв два, не так давно построенных, сруба, где пахло деревом и новой мебелью, мы расположились на отдых, предварительно от души напарившись в горячем душе. Из небольших окошек маленького домика открывался великолепный вид на зелёные лужайки и пруды, подёрнутые рябью. Кроме нашего автомобиля на парковке стояли лишь два других. Очевидно, происшествие в городе негативно отразилось на рекреационном бизнесе. И решившие убраться из города люди, бежали подальше.

В районе десяти часов вечера мы поужинали, собрались, сдали жилье и выехали к месту встречи с проводником. Снова петляя по узким, порой просёлочным дорогам, поднырнули под КАД и, в конце концов, упёрлись в перегороженный бетонными блоками мост. Вопреки ожиданиям снова пуститься в поиски свободного пути, Ерёменко заглушил машину и предложил выгружаться.

Когда все вышли на свежий ночной воздух, поразила тишина и темнота, окутавшая окрестности. Уже точно находившись в пределах города, мы не видели ни обычного зарева ночной иллюминации, не слышали дыхания мегаполиса. Только где-то внизу неуверенно шумела вода. Хотя через время, когда я уже вытащил из багажника свою дорожную сумку и Викин компактный чемодан, послышался характерный стрёкот винтокрылой машины. А ещё через мгновенье тьму вдалеке прорезал яркий луч прожектора вертолёта.

— Летают, кружат птички, — прокомментировал Ерёменко, — чего-то ищут. Будьте осторожны.

— А вы? Вы разве не снами? — в два голоса затараторили мы с Викой.

— Нет, дети мои, — со вздохом произнёс Василий Иванович, — здесь наши пути расходятся, у меня новая задача. Вспоминайте вашего командора, пишите. Даст Бог, свидимся.

Новость никак не добавила оптимизма. Я, да и Вика похоже, успели привязаться к этому жизнерадостному и энергичному человеку. В темноте плохо были видны лица, но Ерёменко догадался о нашем смятении и его причинах.

— Отставить панику! — скомандовал он. — С проводником точно доберётесь куда надо, а там уж как за каменной стеной. Пойдёмте я вас провожу.

Инструктор закрыл машину, и мы спустились к реке, немного удалившись по берегу от моста. Июльская ночь хоть и не была кромешной, но плотные облака на западе сегодня перекрыли в небе слабые отголоски увядающих Белых ночей.

Сначала мы постояли, потом было начали в полголоса переговариваться на отстранённые темы, как вдруг на чёрной глади реки, метрах в двадцати, заморгала красная точка. Ерёменко цыкнул, и два раза мигнул в темноту фонариком, висевшим у него на связке ключей.

К моменту, когда мы попрощались крепким рукопожатием, и бывший уже инструктор, сообщил, что в целом доволен мной, как курсантом, к берегу пристала небольшая надувная лодка.

— Андрей Кузьмич, — сухо отрекомендовался наш проводник. — Прошу на борт.

Я помог Вике шагнуть в лодку, а затем начал подавать вещи, чем вызвал возмущение тёмного силуэта на корме.

— А это шо за приданое? — спросил он. — Вы хотите потопить нас к чёртовой матери?

Я застыл, не зная, что сказать. Но за наши пожитки вступился более осведомлённый командор.

— Андрей Кузьмич, ну ты что, предлагаешь ребятам бросить всё здесь? — запротестовал он. — Их сорвали с места, как и всех. Давай, размещай личные вещи сотрудников.

Лодочник еле слышно матюгнулся и начал раздавать указания.

— Ты, парень, чемодан давай сюда, сумку положишь в ноги, садись на середину, а подруга пусть садится вперёд. Сидеть тихо, строго по центру, не преклоняться: то есть руками не махать и в водичку не совать.

Окончательно простившись с командором, мы, наконец, отчалили, на заметно просевшем под нашим весом судне. Через несколько секунд силуэт Ерёменко окончательно растворился во тьме. Лодка пошла по водной глади практически бесшумно, но вполне уверенно.

— Там электромотор? — поинтересовался я.

— Да, — буркнул проводник, прикуривая сигарету. — Если кто-то курит, курите сейчас, потом будет нельзя.

— Мы не курим, — сообщил я и спросил: — А что за река?

Ответа не последовало.

— Что за река, спрашиваю? — сказал я чуть громче, обернувшись.

— Сиди спокойно, не рыпайся, мешаешь — отрезал Кузьмич. — Это Охта.

Двигатель не хотел заводиться. Наш проводник раз за разом дёргал шнур ручного стартера, и был близок к тому, чтобы потерять самообладание и перейти на мат и пинки. А мы с Викой уже разместились с вещами на лавках небольшой дрезины, ожидавшей нас в слабоосвещённом тоннеле.

В это подземелье мы попали крайне экзотическим способом, который до сих пор не укладывался в голове.

Пройдя вниз по Охте, которая то просторно разливалась, то сужалась до нескольких метров, заставляя пригибаться под деревьями, нависшими с берегов, мы вышли в Неву, прямо напротив Смольного. Дальше под прикрытием набережной поднялись вверх по течению, достигнув разведённого Большеохтинского моста. И преодолев реку параллельно сооружению, пристали к спуску с набережной, где нас ожидал незаметный человек, в таком же, как и у нашего проводника, плаще. Он помог нам сойти, разгрузиться, а затем сел в лодку и ушёл вниз по течению.