Кандидат на убийство - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 24

— А вы как считаете? — поинтересовался Гордеев, этот «водочный ликбез» увлекал его все больше.

— Если с питейного дела на Руси, то можно и с князя Владимира Красное Солнышко, он же Святой Владимир — Руси креститель. Владимир, когда решал, какую веру на Руси вводить, устроил в Киеве религиозный диспут. Иудеи и католики ему сразу не понравились, а вот ислам приглянулся. Владимир-то знатным бабником слыл, помимо официального десятка жен у него еще гарем из трехсот наложниц имелся. Так что ислам нашему князю очень даже нравился. Да и после смерти в раю гарем из обольстительных гурий обещан был праведникам пророком Аллаха.

— Я бы тоже от такого рая не отказался, — мечтательно произнес Гордеев. — Чего же Владимир-то закочевряжился?

— Ему не понравились две вещи. Обрезание и отказ от потребления алкоголя. Владимир прекрасно понимал, что покорный древнерусский мужик, может, и стерпел бы обрезание, но выпивку не трожь— это святое, это наше все. Вот и ответил Владимир послам мусульманским: «Веселие на Руси есть пити, не можем без оного жити».

— Не зря, видно, Владимира Святым прозвали, — заметил Гордеев.

— Да, не зря, — согласился Варганов. — Так что 987 год можно считать первым упоминанием пития на Руси. Правда, спирта наши предки в то время еще не знали. Только через четыреста лет, в 1386 году, через шесть лет после Куликовской битвы, спирт впервые привозят на Русь. Это генуэзские послы расстарались. Привезли виноградный спирт под видом лекарственного средства. Называли они его учено — aqua vitae.

— Живая вода, что ли? — решил блеснуть своими познаниями в латыни Гордеев.

— Она самая, — улыбнулся Варганов.

— Тогда понятно, почему сказочные герои так любили купаться в этой «живой воде».

— Сказочным героям, может, и нравилось, но на московского князя это не произвело никакого впечатления. Через полвека те же генуэзцы попытались завезти на Русь большое количество этой самой «аквы виты», но на этот раз заморское зелье было признано вредным и его запретили ввозить в Московское княжество.

— Да, долог был путь живительною напитка к благодарному потребителю, — вздохнул Гордеев:

— Не так уж и долог, не пройдет и двадцати лет, как во второй половине пятнадцатого века русские научатся гнать хлебный спирт из местного сырья. Я думаю, официальной датой рождения русской водки надо считать 1474 год, когда Иван III — государь всея Руси — ввел монополию на производство и продажу «горящего вина» — водки.

— Пожалуй, вы правы, и московский мэр несколько припозднился с юбилеем, — сочувственно произнес Гордеев.

— Ну, может, для мэра еще не все потеряно, — возразил Варганов. — Он еще может отметить пятьсот лет начала экспорта русской водки. В 1506 году шведы вывезли из московских земель «горящее вино». Правда, этот экспорт не получил широкого распространения. Зато при Иване Грозном открыли «царевы кабаки».

Иностранцы с ужасом описывали, как русские мужики и бабы, пропившие все что можно, голыми валялись на улицах и возле кабаков, попадались и пьяные дети. Зато православные кресты оставались единственным элементом их одежды. — Варганов на мгновение замолчал и добавил: — Грудь в крестах, голова в кустах. Это тоже из тех времен…

— «И Родина щедро поила меня…» — слегка ерничая, напел Гордеев. — Похоже, наше любимое государство так все время народ и спаивало.

Дверь в кабинет Варганова бесшумно открылась, и в проеме показалась тонкая фигурка Лизы. Она подошла к креслу Варганова и пристроилась на подлокотнике, прижавшись к отцу.

— Привет, па! Я и не видела, когда ты приехал Давно сидите? Всю свою коллекцию гостю показал? — Вопросы Лизы звучали скорее как утверждения. Лиза указала в сторону стенного бара: — Ты вон сколько бутылок собрал, а сам не пьешь.

— Ты же знаешь, что я принципиальный трезвенник. — Варганов взглянул на дочь.

— Разве? — Лиза лукаво приподняла бровь. — В таком случае, у меня сегодня вечер открытий…

— Ну почти… — вздохнул Варганов. — Да и хорошая водка от хранения испортиться не может.

— Но все-таки лучше не рисковать… — неожиданно для себя ляпнул Гордеев и тут же прикусил язык. Дегустировать варгановскую коллекцию ему вовсе не хотелось. Но было уже поздно.

Варганов легко поднялся и подошел к коллекционной стойке. Он пробежался взглядом по рядам бутылок и выхватил одну — желтую, с яркой наклейкой и мешочком, подвязанным к горлышку.

— Вот разрешите презентовать. — Варганов протянул бутылку Гордееву. — Из Мексики привез. И не отказывайтесь, обижусь.

— Спасибо за пол-литра хорошего настроения… — Гордееву ничего не оставалось, как принять подарок. С благодарностью на лице он принялся рассматривать бутылку мескаля.

На мгновение в комнате повисла неловкая пауза.

— Ну и как вам папина коллекция? — первой нарушила молчание Лиза.

— Впечатляет, — честно признался Гордеев.

— У меня есть идея, — мечтательно произнес Варганов, — открыть отраслевой музей русской водки… Туда бы я и передал всю эту коллекцию…

— Можно и музей, — согласно кивнул Гордеев. — И давно собираете?

— Очень. Да и от предков много чего осталось. Они еще в девятнадцатом веке создали целую сеть водочных заводов в Заволжье и Приуралье. Их водка была знаменита на всю Россию. Можно сказать, они тоже были своего рода «водочными королями», так, кажется, меня окрестил Баилов? — При упоминании журналиста Варганов заметно помрачнел.

— Брось, пап, — Лиза сразу заметила перемену в отцовском настроении, — пусть гавкает себе на здоровье. Собака лает — ветер носит…

— Я не слон, а Баилов не моська, чтобы просто так тявкать, — возразил Варганов. — Он цепной пес, бультерьер. По приказу хозяина вцепится в горло и не отпустит, пока его не убьешь или не загрызет насмерть.

— Вы о вчерашней передаче? — поинтересовался Гордеев.

— Да, — ответила Лиза, — папа после нее сильно переживает. Ну и козел же этот Баилов!

— Может, и козел, — процедил Варганов, — но профессиональный козел.

— В программе Баилов ничего конкретного не сказал, — заметил Гордеев. — Ни одного обвинения, сплошные намеки и полунамеки. Так, словесные виньетки и розочки…

— А репортаж о взятке? — удивился Варганов. — Одного этого достаточно, чтобы подать в отставку. Я так и сделаю… Завтра…

— Не спешите. Взятку вы не брали. Это была провокация, к тому же неумело и грубо обставленная…

Правильная зашита — и обвинение рассыплется еще до суда.

— Это я знаю, — пожал плечами Варганов. — Мой адвокат, Натан Яковлевич, того же мнения…

— Натан Яковлевич Ройтман? — уточнил Гордеев. — Да.

— Отличный адвокат. К тому же со связями. Можно и не беспокоиться, — уверенно произнес Гордеев. — На моей памяти ни одного дела не проиграл.

— Вся беда в том, что Натан Яковлевич в больнице, — произнес Варганов. — Что-то с сердцем. Врачи на ближайшие месяц-два запретили ему заниматься адвокатской практикой…

— Ничего страшного. Это дело любой адвокат, если он не конченый кретин, выиграет, — заметил Гордеев. «Значит, Варганову нужен адвокат. Поэтому Лиза и пригласила меня».

— Все не так просто. Покушение и передача Баи-лова не совпадение. Это только начало атаки. Кто ведет ее, я не знаю, но догадываюсь. — Варганов поднялся и прошелся по комнате. И, словно прочитав мысли. Гордеева, продолжил: — Что еще произойдет, я не знаю. Поэтому мне нужен не просто адвокат. Мне нужен опытный, молодой адвокат. Такой, которого не остановят потенциальная опасность и угрозы. Все гораздо сложнее и страшнее. Я навел справки. В Москве есть только один адвокат, соответствующий всем этим критериям. Люди, которым я доверяю, назвали именно вас, Юрий Петрович. И самое главное — вы мне нравитесь и я вам доверяю. Подумайте. Я готов согласиться со всеми вашими условиями…

— Я согласен. — Гордеев принял решение сразу, без колебаний. Семья Варгановых ему нравилась, и он не мог оставить их в беде. Гордеев также поднялся из кресла. — Мои условия таковы: полная откровенность. Я должен знать, что было и что есть. Откуда может быть нанесен удар. Все подозрения и предположения. Никаких тайн, кроме государственных. Да и то если эти тайны не имеют отношения к делу. Полное взаимное доверие. В случае возникновения любых конфликтов — гражданских, административных, тем более уголовных — все разговоры со следователями или приставами только в моем присутствии. — Гордеев подошел к Варганову. — Вас это устраивает?