Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора - Стрельников Владимир Валериевич - Страница 9

– Сколько стоит ночевка в гостинице? Сколько стоит сходить в здешний туалет? – Для начала я решил узнать наиболее сейчас важные для меня моменты.

– Ночевка от двадцати до тридцати, сходить в туалет – тебе, как посетителю, бесплатно. А так, в уличный – пять кредитов. Два вопроса – два ответа.

– Когда стоит ждать корабль отсюда в нормальный город? И там такие же цены? Сколько стоит билет на корабль? – Я допил чай и поставил кружку на стол.

– Должен через неделю плюс-минус один день подойти буксир с шаландами. Цены в остальных городах намного ниже. Но на этот рейс цена сотня кредитов. Пять вопросов – пять ответов. Мы в расчете, мужик. – И узбек встал.

Но я положил на стол еще одну кредитку.

– Еще один вопрос. Эти птицы, рыбы – их можно есть? – Не дает мне покоя просто офигеть какая схожесть здешних мест с земными.

– Да, – кивнул азиат. – Любое мясо здешней живности съедобно. С грибами и ягодами по-всякому – какие съедобны, а от каких ноги протянешь. Почему – не спрашивай, даже за миллион не отвечу. Никто не знает. А те, кто знают, – до них не добраться. Так что прими как данность. – И хозяин этой забегаловки ушел.

А я сидел с отвалившейся челюстью – ну ни хрена себе новость! Раз съедобны для нас, то это один с нами цикл развития, потому что на других планетах растения и живность для людей в лучшем случае бесполезны. А в большинстве – ядовиты. Но, как посоветовал узбек, в конце концов я принял эту инфу к сведению, раз съедобны – то тем хуже для них. А потому встал и я, спросив у парня с дубиной, где здесь туалет. Раз можно воспользоваться – нужно это сделать.

А потом, выйдя с заднего двора этой таверны, решил пройтись по поселку и подумать. Если получится, то хорошенько подумать. Благо есть где присесть, чтобы на ногах не торчать.

Похоже, здесь четко работает схема по выжиманию из новичков денег. И все эти поселковые законы под нее заточены. Хочешь поесть? Пожалуйста, есть салун, таверны. Дорого? Извини, парень, бродяжничество у нас запрещено, или ешь в них, или не ешь вообще. Хочешь спать? Тоже пожалуйста, снимай номер и спи. Дорого? Так у тебя деньги есть – или плати за номер, или плати штраф. То же самое с оправиться – ты же не тварь бессловесная-бездушная. Это кошка-собачка ничего не понимают, а ты читать умеешь, шериф тебя предупреждал. То есть за неделю здешней жизни минимум сто пятьдесят кредитов здесь останется. И это в лучшем случае, я совсем не удивлюсь, если здесь люди пропадают в трактирах-тавернах. Места лихие, все сказки-страшилки про древние времена на ум приходят.

А чего тут такого, в том поселке, где я жил, в старые-старые, еще царские, времена «черная верста» стояла как предупреждение о том, что не стоит ночевать здесь купцам. И точно знаю, что сосед при строительстве откопал около тридцати скелетов во дворе. Давненько было, еще во времена моего детства. Аккуратненьких таких, со всеми косточками, только висок проломлен у всех одинаково. К нему даже участковый в конце ездить перестал: скелеты конца девятнадцатого века, археологов не интересуют из-за полного отсутствия вещей, полицию – из-за срока давности. Сашка с попом вдрызг переругался из-за его отказа выделять место на кладбище для захоронения. Специально в епископат ездил, чтобы разрешили похоронить, так как ящики с костями во дворе держать совсем не дело и выбрасывать их на помойку тоже не стоит. В конце концов к нему из города какой-то монах на флаере прилетел, загрузил в багажник две здоровые коробки с останками и умотал. Но сначала долго ходил по двору, читал молитвы и святой водой во все углы брызгал.

До Сашкиного отца, точнее, до той бабушки, у которой они этот дом купили, пустое это место было. Но люди все время строят новые поселки, вот и тут на пустыре разбили новый. Километрах в пяти от разросшегося когда-то небольшого села. Повзрослевший Сашка у отца половину двора забрал, когда строиться начал. И полезли из-под земли приветы из прошлого.

Так что у меня нет ни малейших сомнений в том, что при первой возможности здешние просто кончат новичков. Или в такую кабалу загонят, что замаешься расплачиваться. И вся моя подготовка ничего здесь не решает. Во-первых, давно из-за ареста, суда и прочей лабуды активно не тренировался. Во-вторых, ограничения поражающей мощности оружия – это не импульсники и не лазерные пушки, а простой однозарядный дробовик. С ним много не навоюешь.

И что это все значит? Значит, что не стоит ждать буксира с баржами, про которые этот джамшуд говорил. То ли они будут. То ли нет. А нужно идти пехом, только хорошо бы узнать куда. Здесь сейчас осень, причем осень сытая. Это хорошо видно: лес рядом, разноголосье птичье и мелкозвериное в ушах звенит. Значит, тот же медведь сыт и на человека оружного не полезет. Наверное. По крайней мере, мне там шансы кажутся намного выше, чем в этом Щучьем.

Перебивая треньканье пианино, грохнул выстрел. Пара мужиков, закатывающая бочки на здоровенные дроги, даже особо не дернулась, подтвердив мои опасения. Стреляют тут часто, похоже. И наверняка не в потолок.

Потому я встал с бревна и пошел к «Лавке универсальных товаров». Погляжу, почем здесь что, нужно прицениться. Идти пришлось вдоль домов, по настеленным прямо на землю доскам – на улице-то грязища, потом сапоги замаюсь отмывать. А дома стояли часто, и дома – не как в русской глубинке, а как будто на Диком Западе, обшитые доской внахлест, на каркасе, похоже. Первый этаж чаще всего какая-то контора, склад, мастерская, второй – жилой. Люди ходят по улице, и взгляд у них при виде моей шинели такой – то ли приценивающийся, то ли прицеливающийся. И женщин, кстати, совсем нет. Ни одной не встретил. Блин, если так, то это очень хреново.

Проходя мимо глухого, темного прохода между домами, я случайно стал свидетелем занимательного разговора.

– Да ладно, очкарик. Ты же толерантен вроде так? Значит, ты пидор. Подумаешь. Ну отсосешь или в задницу дашь, какая тебе разница? – и хохот.

Невольно замедлив шаг и оглянувшись, я увидел, как двое тех молодых, с нашей шлюпки, практически зажали в угол того самого ботаника и неторопливо приближаются к нему, держа свои МР-18 в руках. У очкарика, кстати, фузея тоже в руках, но он очень напуган, белый вон, как стенка. Тут уже давно надо было бить насмерть, а он испуганно отнекивается.

Тут этот ботан заметил меня. Блин, ну чего я тут на этот цирк засмотрелся?

– Помогите! – срывающимся голоском, прямо ангельским, попросил он.

Блин, если бы я точно не знал, что сюда чтобы попасть, нужно что-нибудь очень такое совершить, может, и помог бы, но я только хотел пройти мимо, как один из этих гопников заорал на меня:

– Какого дьявола стоишь? Уматывай! – И слегка повернулся в мою сторону, отведя ружье от ботана.

Да и второй отвлекся ненамного. И этот очкарик решил действовать, попытавшись взвести курок своего ружья. Но сложно это с непривычки. Обернувшийся урка решил не рисковать и выстрелил ему в живот. А я вскинул своего «ежика», взводя курок, и выстрелил в немного замешкавшегося с предохранителем второго. Сноп картечи на расстоянии в десять метров очень узок, его еще «стаканом» называют. Он достаточно толстое деревце срубить может. Огнестрельное оружие, может, и устарело, но все едино достаточно мощное. И потому от молодого урки отделилась верхушка черепа вместе с мозгами, забрызгав глухую стену какого-то здания. Да еще картечь здорово стену расщепила. Пара досок на выброс.

Все это я увидел, переламывая свою одностволочку и выбрасывая стреляную гильзу прямо себе под ноги. Потом патрон из кармана в патронник, закрыть ружье и взвести курок. Прямо скажем, это можно сделать очень быстро, секунд за пять-шесть. Но какими длинными мне показались эти секунды.

Второй урка все еще пытался переломить свое ружье и вытащить стреляную гильзу, как я уже взял его на мушку. Вообще, МР-18 отличное ружье, но вот его отделка, точнее, отделка ружей, продаваемых простому народу, как я слышал от любителей огнестрела, – ниже плинтуса. Нужно провести немало времени с надфилем, чтобы довести ружье до нормального, рабочего состояния.