Третья мировая война (сборник) - Кацура Александр Васильевич - Страница 62

— В заказе доверьтесь мне, господа, — усаживаясь за стол, предложил Кристи. — Я хорошо знаю здешнюю кухню.

— Очень вам признателен, — ответил Пэн.

— А вы, господин Муррей, присматривайтесь. Вся обслуга здесь новообращенные.

— Благодарю.

Пэн еле успел зацепить взглядом нескольких официантов, споро обслуживающих посетителей, как к ним подошел красивый мулат лет двадцати пяти. Обнажая белые зубы, он приветливо произнес:

— Добрый день, господин Кристи, добрый день, господин Мондиал, добрый день, господин… простите…

— Господин Муррей, — подсказал Кристи.

— Добрый день, господин Муррей, меня зовут Чарли. Что будете заказывать?

— Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете? — обратился к нему Пэн.

— Около года, господин Муррей.

— А чем занимались раньше?

— Не помню. Со мной что-то случилось. Я очень сильно болел, был без сознания. А господа Кристи и Мондиал вылечили меня. Спасибо им. — Чарли поклонился.

— Вам нравится здесь, Чарли?

— Более чем нравится. Очень хорошее питание, и у меня своя комната. — Он кивнул на стену. — Работаю через день.

Хотя такую заземленность чувств и потребностей новообращенных Муррей предполагал, втайне он надеялся услышать нечто иное. Ему захотелось узнать об обслуге ресторана как можно больше. Самый невинный вопрос поможет выявить о них что-то выходящее за рамки сложившихся представлений.

— Вы женаты, Чарли?

— Не знаю, господин Муррей. Вероятно, у меня остались где-то жена и дети, но я их забыл. Новой семьей пока не обзавожусь, вдруг найдется первая.

— А как вы проводите досуг?

— Я ведь еще ученик в граверной мастерской. Мне даже телевизор посмотреть некогда.

— Ну и как успехи в граверном деле?

— Мастер доволен мной. Я уже делаю надписи, могу выполнить орнамент и даже похожий портрет заказчика. Скоро начну работать самостоятельно.

Делая заказ, Кристи проявил изысканный вкус настоящего гурмана. Он так и сыпал названиями причудливых блюд и подробным описанием сложных способов их приготовления. Пэн был равнодушен к пище и в чудесах кулинарии не разбирался. Он наблюдал за снующими по залу официантами, поэтому слушал Кристи рассеянно. А из названных им блюд знал только черную икру да иракский паштет куббу… Но его внимание остановилось на фразе Кристи: «И три билета к тетушке Таире…»

— Что это за тетушка Таира? — как можно беспечнее поинтересовался Пэн.

— Не спешите, — лукаво подмигнул Кристи. — Вы получите удовольствие.

Все это не нравилось Муррею: ни двусмысленный Тон собеседников, ни их хитрые, таинственные ухмылки. И даже обстановка в ресторане показалась ему подозрительной. Мало обедающих, люди в военной форме. Особенно смущали круглые ниши с темными стеклами, расположенные в стене по всей окружности зала. Они казались множеством направленных на него глаз некой всевидящей и понимающей следящей электронной системы. Ему даже почудилось, что эти ниши-глаза, словно живые, меняют выражение: то чуть прищуриваются в зловещей улыбке, то смотрят неподвижным карающим оком.

Наконец Муррею удалось оторваться от холодного блеска стеклянных ниш. Зацепившись взглядом за вежливого официанта, обслуживающего соседний столик, он проговорил:

— Обычные люди. Даже не подумаешь…

— Не совсем обычные, — возразил Кристи. — Вы можете гордиться, господин Муррей, что обедаете в этом ресторане. Вас обслуживает созвездие личностей. Бывшие политические и профсоюзные боссы, партизанские вожаки, литераторы, художники, философы. Другого такого заведения вы не найдете.

— А насколько устойчива социальная роль, которую вы этим людям… — Пэн не сразу нашел подходящее слово, — предлагаете? Не пытаются ли они изменить ее?

— Новообращенный, как и любой человек, ищет органичную сферу приложения своих сил. И бывает, что находит не сразу. Это в порядке вещей. Но за рамки предназначенного ему амплуа он обычно не выходит.

Официант принес вино, закуски.

Кристи наполнил бокалы.

— Я хочу выпить за вас, господа, — произнес Пэн, — за ученых, которые потрясли меня своим изобретением. Думается, сферу применения вашего облучателя можно расширить. Нельзя ли с его помощью исправлять психику не у здоровых, а у больных, лечить психически неполноценных людей? Предлагаю выпить за то, чтобы возможности вашего изобретения использовались полнее.

— Мы лечим только больных, — заметил Кристи. Все выпили. Кристи тотчас снова заполнил рюмки необыкновенно ароматным, густым синеватым вином. Потом торжественно провозгласил:

— Господа, позвольте мне… Кругом кричат: мы живем в век научно-технической революции. Революция — это переворот не только в общественной жизни, но и в умах, это смена господствующих сил и тенденций. Так вот, научная революция совершается ради того, чтобы господствующей силой в умах стала наука, а в обществе — ученые. Поэтому, господа, я предлагаю выпить за ученых, которым суждено возвыситься над миром.

— Наука сильнее человека, это видно на каждом шагу, — задумчиво сказал Пэн. — Я знаком, например, с несколькими способами изменения стереотипа мышления у людей: хирургическим, лазерным…

— Это пустяки, — перебил Кристи. — Все способы, кроме нашего, вызывают необратимые изменения в программе поведения человека и в его мышлении. Наш метод стирает только память, не затрагивая ничего другого.

— Неужели пациент никогда не вспоминает о своем прошлом? — произнес Пэн, глядя на Чарли.

— Пока известно только одно, — ответил Кристи. — За полтора года память не вернулась ни к кому.

— Разрешите мне, — вдруг поднял рюмку Мондиал. — Я вот что хочу сказать, господа… Да, пусть наука возвысится над обществом. Но чтобы при этом она не грохнулась со своей высоты наземь, вдребезги не разлетевшись сама, и не раздавила все, что под ней будет находиться. Поэтому предлагаю выпить за ученых, которые передают знания своим детям. За вечную касту ученых!

— На свете не может быть ничего вечного, — возразил Кристи. — Не надо обольщаться.

— Тогда как же? — недоумевал Пэн, подняв рюмку и не торопясь пить.

Для Муррея Роберт Мондиал с самого начала был загадкой. Пэн частенько поглядывал на этого сумрачного молчуна и старался понять, какую роль он играет рядом с искрометным Полем Кристи. Агент, приставленный военным ведомством к талантливому ученому? Телохранитель или технический исполнитель? И вдруг странный тост! И этот тост не проясняет представления о личности ученого, но, пожалуй, еще более затуманивает его.

Бесшумно, словно тень, появлялся и исчезал официант.

— Кем этот Чарли был раньше? — спросил Пэн.

— Живописцем и мятежником, — хохотнул Кристи.

— Вам известно его прежнее имя?

Кристи и Мондиал переглянулись.

— Это вспоминать запрещено, — развязно махнул рукой Кристи. — Его звали Пьедро Перейро.

— Я, кажется, слышал о нем, — заметил Муррей и про себя добавил: «Даже собирался взять у него интервью».

Муррей пил, ел, разговаривал, но когда на лестнице, что вела из кухни в зал, в очередной раз показался Чарли, Пэна вдруг охватила безотчетная тревога. Чарли вышагивал как-то подчеркнуто медленно и торжественно, выставив перед собой пустой поднос. Едва официант приблизился, Пэн увидел на подносе белеющее бумажное пятно.

— Господам приглашения из Управления ТТ. — Чарли аккуратно разложил перед посетителями что-то вроде визитных карточек.

— Интересно, кто выбрал инспектора? — Кристи подвинул карточку Пэна к себе, прочитал: — Китти Лендлел. Ну, дорогой Муррей, и повезло же вам!

— Вероятно, сработал эффект новизны, — высказался Мондиал.

— Что это такое? — Пэн кивнул на карточку.

— Не что, а кто, — весело поправил его Кристи. — Самая красивая девочка из Управления тетушки Таиры. — Кристи подмигнул. — Понятно?

— Не совсем, — пробормотал Муррей.

— Девочек здесь семнадцать на всю базу, — хихикал Кристи. — Поэтому они у нас, как в белом танце, сами выбирают кавалеров.

Пэн с неприязнью глянул вверх, на круглые ниши в стенах.