Мой ректор военной академии (СИ) - Тур Тереза - Страница 41

- Ну, маааам! Чего ты все время перебиваешь! Преподаватель заставил нас всех вместе приседать. Мы приседаем - держа полуторные мечи надо головой, между прочим - и орем: "Спасибо, баронет Кромер!" А он приседает - и отвечает: "Не за что, друзья!"

Мы переглянулись с милордом Вердом - и расхохотались.

- И что в этом смешного? Это же не справедливо! - возмутился Павел.

- Это упражнение призвано выработать слаженность действий, умение работать в команде - и понимание того, что за действие одного члена команды будут отвечать все, - разъяснил милорд Верд.

- Скажите еще, что вы это выдумали, - проворчал Паша.

- Нет, не я. Я ввел это в Академии по армейскому образцу, - улыбнулся ему милорд. - Как и зачет на прохождении полосы по последнему, самому слабому члену команды.

- Кстати, а кто такие "ушлепки"? - спросил он у меня.

Теперь пришла очередь хохотать Рэма и Павла.

- А что все-таки вы преподавали в Академии у себя на родине? - поменял милорд Верд тему беседы.

- Историю, - ответила я. - Вы догадались правильно.

- Коллеги, значит, - улыбнулся он мне. - Тогда становится понятным ваш интерес к моим книгам. И как вам?

- Все лукавят, - пожала я плечами. - И у вас, и у нас... В преподавании истории, как я понимаю, чаще всего всех интересует, как воспитать подрастающее поколение в нужном ключе - а не истина.

- Это плохо?

- Это так, как оно есть, - не поддалась я на явную провокацию. - Как мы понимаем, в любом историческом событии будет столько правд, сколько было участников конфликта. А превалирующей будет правда выигравшей стороны...

- И на героических примерах дети лучше воспитываются...

- Да кто его знает, на чем лучше воспитываются дети. И воспитываются ли они вообще. Или воспитывают нас...

Я стояла в спальне, рассматриваю картину, которая висела на стене. Это был тот самый пейзаж, который мне так понравился в магазине. Улыбалась, качала головой - и вытирала слезы. Да... что-то, а такого в моей жизни еще не было.

Через какое-то время услышала негромкое гудение в гостиной - и вышла посмотреть, кто это. Предчувствия меня не обманули - это был мой жених.

- Пришлось портал строить, чтобы всему дому не сообщать, где я намерен провести ночь, - улыбнулся он мне.

- Я так подозреваю, все и так в курсе...

- Или ты настаиваешь, чтобы мы месяц до свадьбы?.. - он посмотрел на меня испытывающе.

Я рассмеялась, вспомнив прошедшие сутки:

- Думаю, это бессмысленно... - и подошла к нему, чтобы поцеловать.

Он явно был из душа - даже волосы были еще влажные. Свежевыбрит. В темно-синей, почти черной пижаме... Я разве что не мурлыкала, прижимаясь к его телу все сильнее и сильнее...

- Ты прекрасна, - прошептал он между поцелуями.

А потом он огорошил меня:

- Завтра у нас семейный ужин в честь помолвки. Будет отец, - и прозвучало это у него так легко, как бы между прочим.

Я со свистом втянула воздух, сказала:

- Погоди... - и ушла из своей спальни.

А что? Я тоже человек. И мне, в конце концов, надо выпить. И получается зря я сдерживалась целый день. Поэтому я отправилась через весь дом, в парадную гостиную, где собственно алкогольные запасы и хранились. Не в спальню же к милорду я направляюсь - значит, имею право. Взяла графинчик с вишневкой - сладенько и градусов двадцать пять - уже хорошо. Выпила бокальчик. Подумала, прислушиваясь к ощущениям. Кивнула. Взяла свой бокал, захватила второй - я не жадная. И потопала наверх. К себе.

Милорд выглядел обеспокоенным.

- Ты не сбежала... - поднялся он мне навстречу.

Я нахмурилась - почему-то такой простой, но здравой во многом мысли, мне в голову не пришло.

- Будете? - помахала я перед ним добычей.

- Да, - согласился он.

- Вот и хорошо, - я налила нам вишневки, подала ему бокал, взяла свой, уселась в кресло. Выпила.

- Ника, - он бесцеремонно вытащил меня из кресла, уселся сам, посадил меня на колени и прижал к себе. - Почему мне кажется, что ты не радуешься?

- Я радуюсь, - и потянула ручонки к бокальчику, чтобы снова его наполнить.

- Что тебя гнетет? Что я окажусь плохим мужем?

- Сам факт, что я подпустила вас...

- Ника, - угрожающе протянул он.

- Тебя... Я подпустила тебя так близко.

- Ну, на счет "подпустила" я бы поспорил... - он провел губами по моей шее. - По-моему, я пробился сам.

- Милорд...

- По имени, Ника. Пожалуйста...

Я тихонько вздохнула.

- Слишком давлю? - догадался он. - Прости. Но когда ты смеешься, и запрокидываешь голову наверх - мне трудно удержаться, чтобы не начать тебя целовать. Когда в твоих волосах запутывается лучик солнца - они начинают гореть золотом. И мне так хочется слышать, как ты называешь меня по имени, как близкого человека...

- Ричард, - прошептала я - и прижалась к его губам.

- Ты меня любишь?

- Да, - выдохнула я.

- Тогда почему ты не хочешь за меня замуж? Потому что я - бастард?

- Кто - бастард? - я даже в себя пришла - и вишневка в голове перестала приятно шуметь. Что ж ты будешь делать... Как не вовремя...

- Я, - печально ответил милорд Верд.

Хихикнула, вспомнив этапы славного пути и свое первое замужество. Прошептала:

- Прости, - и захохотала в голос.

- И что в этом смешного?

- В этом - ничего. Я над собой смеюсь... Просто я Павлом была сильно беременная, когда замуж выходила. И то свадьба получилось, потому что мой отец очень сильно настоял. Так что от меня осуждения ждать не приходится. Сама чуть было...

- Тогда - почему?

- Дело не в тебе. Дело в том, что я замуж вообще не стремлюсь. Просто, если это плата за то, чтобы быть с тобой... Ну что ж. Так тому и быть.

- Не понимаю, - взъерошил он волосы.

- Не надо понимать, - прижалась я губами к его ключице, расстегнув несколько пуговиц на рубашке - просто люби...

- И вот что ты не переоделась, - ворчал он, вытряхнув меня из платья и опять воюя с корсетом. - Я все-таки найму тебе личную горничную.

- И она будет мелькать у меня в комнатах, высматривая - пришел ты - или мы еще тебя ожидаем?!

- Тебя очень тревожат слуги?

- Не то, чтобы тревожат. Просто ощущение того, что за тобой постоянно наблюдают. Знают, что ты делаешь. Непривычно.

- Да? А я уже не замечаю. Ну, кроме каких-то вопиющих случаев.

- Что же ты тогда столько экономок за год сменил?

- Тебя искал...

В его пустом доме я чувствовала себя как-то поувереннее. А здесь... Я не могла избавиться от мысли, что за стенкой спят слуги, где-то недалеко - комнаты мальчишек. Поэтому я вздрагивала на каждый скрип кровати и все время прислушивалась - не зашел ли кто-нибудь в мою маленькую гостиную.

- Что? - спросил у меня Ричард. - Почему ты такая встревоженная?

- Слышимость в доме слишком хорошая. И дверь мы не закрыли.

Он тихонько рассмеялся:

- Ты смешная...

Но поднялся и пошел закрывать дверь. Потом на секунду задержался возле кровати, чтобы щелкнуть пальцами, и гордо сообщил мне:

- Все... Эта комната отрезана от всего остального дома. Тут можно хоть громить все - никто ничего не услышит. Ника? Почему ты плачешь?

- От счастья... Спасибо, - и я стала покрывать его тело поцелуями, я просто обезумела - и все шептала и шептала, - спасибо тебе...

В семь утра, войдя на кухню, я обрадовала всех тем замечательнейшим фактом, что через двенадцать часов у нас простенько так, по-семейному ужинает император Фредерик Тигверд.

Честно говоря, я думала, что сейчас начнется имперский бунт - бессмысленный и беспощадный. Это со стороны женщин. Мужчины же просто напьются... И срочно свалят из дома.

Обошлось. Я выслушала все вопли и тихо сказала:

- Я все понимаю... Выручайте, милые...

Джон и Натан понеслись в деревню - за женщинами - надо было кому-то убирать дом и помогать нам на кухне. Надо было еще докупить продуктов. И нанять официантов - подавать блюда. Даже я ужаснулась, узнав, что по протоколу должно быть двенадцать перемен блюд.