Убийство в магазине игрушек - Криспин Эдмунд - Страница 23

Она кивнула, и в ее глазах блеснули слезы. Ненадолго.

– Я знаю.

– Если бы не он, мы бы не узнали, что вы здесь.

(Что, как подумал Кадоган, было неправдой – выстрел в любом случае привел бы их сюда. Но вдаваться в подробности уже не было смысла, пес сослужил свою службу.)

– А теперь, – ласково сказал Фен, – вы расскажете нам, в чем тут дело?

Но неожиданно они наткнулись на каменную стену. Девушка была слишком напугана. Она уже поверила одним людям сегодня и не собиралась доверять другим, каким бы убедительным ни казалось их желание помочь ей. А кроме того, Салли поклялась держать в секрете всю жизнь для своей же пользы то, о чем они просили рассказать. Ни Фен, ни Кадоган, ни Уилкс, от которого, впрочем, не было никакого толку, ни водитель грузовика – никто из них ни поодиночке, ни вместе не смогли вытянуть из нее ни слова. Ни предостережения, ни увещевания, ни упрашивания, казалось, не действовали на нее. Она сказала, что благодарна им, очень благодарна, но ничего не может рассказать, и все тут. В конце концов Фен, что-то бормоча себе под нос, выскользнул в прихожую и позвонил в «Булаву и Скипетр».

– Мистер Хоскинс? – спросил он, когда его соединили, – это Фен. У меня есть еще одно дело. Как раз для вас, если вы можете.

– Что именно, сэр? – спросил мистер Хоскинс меланхолическим голосом.

– Здесь у нас привлекательная женщина, которую мы не можем убедить довериться нам. Вы можете как-нибудь помочь?

– Это можно.

– Хорошо. Приезжайте немедленно. На «Лили Кристин III», она на улице возле гостиницы. Поедете по Банбери-роуд до перекрестка, где стоит человек из Автомобильной ассоциации. Там поверните налево и поезжайте прямо через три моста до развилки, мы здесь. Невозможно ошибиться.

– Очень хорошо, сэр. Что касается мистера Шармана…

– Ах да. Ну и?

– Здесь как раз закрывают, сэр, и мы должны уйти. Однако, кажется, ему понравилось мое общество, – мистер Хоскинс, казалось, сам с трудом верил в это. – И он дал мне свой адрес, так что я могу нанести ему визит.

– Прекрасно. Оставьте мистера Шармана на произвол судьбы. Он очень пьян?

– Очень.

– Ну, до свиданья.

– До свиданья.

Фен уже собрался отойти от телефона, как внезапная мысль пришла ему в голову, и он вернулся, чтобы набрать номер главного констебля.

– Алло!

– Алло. Это опять я.

– О господи, нет справедливости на этом свете… В чем дело на этот раз? Послушай, Джервейс, надеюсь, ты не покрываешь этого типа Кадогана?

– Как тебе могла прийти в голову такая мысль? Я хочу узнать, кто владелец одного коттеджа.

– Для чего тебе?

– Не твое дело.

– Как он называется?

– Как он называется? – крикнул Фен в гостиную.

– Что как называется? – переспросил Кадоган.

– Этот коттедж.

– А… «Вязы». Я заметил по дороге сюда.

– «Вязы», – сказал Фен по телефону.

– Прошу, не кричи так громко. Я чуть не подскочил от страха. На какой это дороге?

– Б-507, как раз там, где она соединяется с Б-309. Где-то между Такли и Вуттоном.

– Хорошо. Я перезвоню.

– Я думал, у тебя прямая связь с полицейским участком. Можешь воспользоваться?

– Да, действительно. Я совсем забыл. Подожди минуту. – Последовала долгая пауза. И наконец: – Ну вот. Коттедж принадлежит мисс Элис Уинкворт. Ты доволен?

– Да, – задумчиво ответил Фен. – Пожалуй, да. Спасибо.

– Джервейс, это общепринятое мнение, что «Мера за меру» – пьеса о непорочности?

– Чересчур общепринятое, – откликнулся Фен, – и весьма достойное порицания. До свиданья, – сказал он и повесил трубку.

Вернувшись в гостиную, он тихо объяснил, что за ними выезжает машина; на что водитель, последние несколько минут проявлявший признаки нетерпения, сказал, что должен уехать.

– Если я задержусь здесь еще дольше, потеряю работу. Вот что будет.

Все стали благодарить его.

– Не стоит, это было в удовольствие, – ответил он небрежно. – Хотя вы все, похоже, чокнутые. Ну, как бы там ни было, удачи вам! – Тут он подмигнул Кадогану: – «Соба-а-а-ки!» – и ушел, тихо посмеиваясь себе под нос.

Так как им не о чем было говорить и нечего делать, все стояли или сидели в молчании, пока оглушительный рев, сопровождаемый громким выхлопом, не возвестил о прибытии мистера Хоскинса.

Он был великолепен. Он предложил Салли шоколад и с видом, располагающим к доверию даже Кадогана, расположил свою крупную фигуру в кресле. Они все потихоньку вышли из комнаты, необходимость объяснять суть дела Уилксу отпала: он допил виски и ушел на поиски новой порции. И менее чем через десять минут мистер Хоскинс пришел за ними, и все вернулись в гостиную, где их встретил сияющий взгляд голубых глаз Салли и улыбка на губах мистера Хоскинса.

– Обалдеть! Ну и дура же я была! – сказала она. – Я не хотела говорить вам. Честно. Но это было так ужасно, и я так напугалась… Одну старую леди убили прошлой ночью, – сообщила она, вздрогнув, и быстро добавила: – Я ее не убивала.

– Да, – сказал Фен. – Но кто?

Салли взглянула на него.

– Это ужасно, – ответила она, – но у меня нет ни малейшего представления об этом.

Фен оставался веселым и невозмутимым, несмотря на разочаровывающий рассказ.

– Если вы были там, когда мисс Тарди убили…

– Вы знаете, кто это был? – прервала его Салли. – Нашли тело?

– Нашли, – ответил Фен с важным видом, – и опять потеряли. Да, мы не много знаем об этом, но недостаточно. Давайте послушаем ваш рассказ. С самого начала. – Он обернулся к Кадогану: – Я прав: это не может быть несчастный случай или самубийство? Принимая во внимание другие обстоятельства, вряд ли это возможно, но лучше с самого начала устранить всякие сомнения.

Кадоган, мысленно возвращаясь в темную, душную маленькую гостиную на Иффли-роуд, покачал головой.

– Это совершенно точно не несчастный случай, – сказал он медленно. – Этот шнур вокруг ее шеи был очень тщательно завязан. Что касается самоубийства… Разве возможно совершить такое самоубийство? Как бы там ни было, давайте послушаем, что мисс… мисс…

– Салли Карстайрс, – сказала девушка. – Зовите меня Салли. Все меня так зовут. Вы хотите послушать, что случилось. Ей-богу, это странно, но я, честно, сейчас хочу рассказать кому-нибудь… У вас есть сигарета?

Фен протянул свой портсигар и зажигалку. Салли сидела некоторое время молча, хмурясь и выпуская дым. Послеполуденное солнце пылало на ее роскошных волосах и четко обрисовывало твердый, маленький подбородок. Она выглядела растерянной, но уже не испуганной. Уилкс вернулся после бесплодных поисков алкоголя и, будучи предупрежден Феном о необходимости соблюдать тишину, сел удивительно покорно. Мистер Хоскинс то и дело моргал своими сонными, меланхолическими серыми глазами. Кадоган пытался поправить съехавшую набок повязку на голове. А высокий, долговязый Фен – руки в карманах, сигарета в зубах – оперся о подоконник, и его бледно-голубые глаза выражали интерес и внимание.

– Понимаете, все это началось на самом деле больше года назад, – начала Салли. – Кажется, в июле: было очень жарко, и оставалось всего два дня до моего двухнедельного отпуска. И еще я знаю, что это было во вторник, потому что по утрам во вторник я всегда одна в магазине, и оставалось всего пять минут до того, как я обычно закрываю магазин на время ланча.

О большое зеркальное стекло витрины билась навозная муха, непрерывно жужжа, словно будильник, который заело. Шум транспорта на Корнмаркет утих. В витрине магазина мало-помалу выцветало под яркими лучами солнца голубое и розовое нижнее белье. Но внутри магазина было темно и прохладно, как в пещере. Салли, складывая обратно в большую красную картонную коробку черные шелковые панталоны, на минутку прервалась, чтобы убрать со лба непослушный локон, и снова принялась за работу. Как кто-то может носить такие ужасающе безобразные вещи, было для нее непостижимо. Однако приближалось время ланча, а в тот день она после ланча не работала. Через одну-две минуты она могла закрыть магазин, оставить ключи для Дженет Гиббс в доме номер двадцать семь и отправиться домой к своему ланчу и своей книге. Потом, после обеда, она собиралась прокатиться до Уитли с Филипом Пейджем, надежным, хотя и не стоящим внимания молодым человеком, а затем вечером пойти в кино с Дженет. Она подумала, что это будет не особо весело, но в любом случае лучше, чем работа в магазине, и, в конце концов, у нее скоро отпуск, и она уедет из Оксфорда хоть ненадолго. Она от души надеялась, что никому не придет в голову покупать что-нибудь в это время. Это значило бы позднее закрыть магазин, потом второпях проглотить свой ланч и мчаться обратно в паб «Ягненок и Знамя»[76] на встречу с Филипом, чтобы выпить, прежде чем отправиться в путь, и она торопилась, потому что времени было в обрез.