Славянская мифология: эницклопедический словарь - Коллектив авторов - Страница 87

В.Я. Петрухин

ИКОНА — культовое живописное или резное изображение Христа, Богородицы, христианских святых, библейских событий; объект религиозного почитания. У восточных славян широко использовалась в очистительных, охранительных и магических обрядах.

Семейные и родовые И. связаны с культом предков и покровителей дома. Считалось, что за домашними И. находились души «родителей», для чего на божницу им ставили блины, горячий хлеб, напитки. Русские верили, что душа умершего «сидит в избе за образами» до погребения тела; украинцы на Ровенщине считали, что душа в виде мухи 12 дней пребывает в хате за иконами; посещая свое земное жилище в поминальные дни, души умерших садятся на божнице между И., поэтому И. не ставят вплотную одна к другой (Харьковская губ.).

И. святых-покровителей пчел (свв. Зосимы и Савватия) и скота (св. Власия — в день памяти к образу святого полагали коровье масло, св. Николая, свв. Флора и Лавра) ставили на пасеке, в коровниках, хлевах и на конюшне, с ними совершали обход во время выгона скота или вешали над воротами, через которые проходили животные.

У всех славян особо почитались И. чудотворные и явленные (например, Владимирской, Иверской, Ченстоховской, Остробрамской Божьей Матери, Троеручицы, св. Николая, св. Георгия), способные отвратить все бедствия и болезни. Обретение И. - один из наиболее популярных сюжетов народно-христианских легенд, связанных с местными культами. Чудесное явление И. на дереве (у воды, в источнике, в лесу, на горе), прибытие по реке (в т. ч. против течения), появление из-под земли считались знамением для постройки храма, основания обители (села), копания колодца. Исход И. из церкви знаменовал будущее разрушение церкви, «уход» И. из дома — вымирание семьи.

Действия с И. обусловлены представлением о ее сакральности. Для зажигания свечей перед И., приносимыми из храма в дом или обносимыми вокруг деревни с крестным ходом, использовался полученный трением живой огонь. Перед И. приносили клятвы; иконой благословляли молодых на сговоре и свадьбе, клали И. в гроб умершему, с И. встречали купленную скотину. Воду, которой мыли И. перед праздником, выливали только под красный угол; вода в колодце считалась целебной после погружения в него иконы. Обветшавшие И. запрещалось сжигать (о погибшей в огне И. говорили, что она «вознеслась», «взята на небо») или уничтожать: их пускали по воде, зарывали на кладбище. Согласно народным легендам, наказанием за осквернение И. (кражу, сжигание, распиливание и т. п.) были болезнь, паралич, смерть от удара громом, утопление, помешательство.

Оброчная икона на кладбище в д. Неглюбка Ветковского р-на Гомельской обл. 1982 г.

Фото Н.И. Зубова

Наряду с хлебом, солью, освященной водой их оставляли на месте, выбранном для постройки дома, вносили в дом (наряду с крестом, священной книгой, освященной водой, свечой) на новоселье. В доме И. располагались в божнице в красном углу, который почитался как святое место внутри жилища.

И. использовались в магических обрядах. Для вызывания дождя в Пензенской губ. погружали в родник или в реку образ св. Ильи. В Вологодской губ. И. ставили на окно лицом на улицу, чтобы предотвратить удар грома.

При святочных гаданиях в центр очерченного круга клали И. изображением вниз, на И. ставили хлеб и соль (Русский Север). Русские и украинцы считали, что желающий стать колдуном или ведьмой должен был встать на И., в т. ч. на ту, которой его благословили родители при вступлении в брак, испражниться на И.; чтобы ружье било без промаха, нужно было, стоя на И., повернутой ликом вниз, прострелить благовещенскую просфору.

Согласно приметам, падение И. со стены или трещина на И. предвещают смерть. В Полесье верили, что увидеть И. во сне — к скорби. О судьбе больного гадали, обливая образ св. Пантелеймона водой: если часть воды останется на И., больной умрет. В Полесье при поисках утопленника пускали по воде И. со свечой: И. останавливалась на том месте, где лежало тело.

Лит.: Успенский Б.А. Семиотика иконы // Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 221–294: Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. М., 1996.

О.В. Белова

ИЛЬИН ДЕНЬ — день памяти пророка Ильи, отмечаемый 20.VII/2.VIII. И. д. праздновался во избежание грома и молний (ср. хрононимы: укр. Громове свято, серб. Илиjа громовник, болг. Гръмовник). И. д. считался временем летних гроз и бурь, страх перед последствиями которых (пожары, разрушения, гибель урожая) породил отношение к И. д. как опасному и крайне неблагоприятному (ср. рус. Илья немилостивый, Илья сердитый). И. д. входил в цикл дней, празднуемых для защиты от грома и пожаров: ср. также сербское поверье о том, что св. Пантелей (отмечаемый 27.VII) приходится Илье-пророку братом, а Огненная Мария (30.VII) — сестрой. В России в И. д. совершались молебны в поле и в церквях и часовнях, посвященных Илье: запрещались различные виды хозяйственных и домашних работ (косьба, вывоз сена, жатва, а также стирка, колочение белья вальками); несоблюдение этих запретов могло навлечь на село, дом, угодья грозу, сильные ветры, пожары. В России в И. д. совершались молебны от засухи.

У южных (реже и у восточных) славян известны поверья о том, что от грома в И. д. портятся орехи: они становятся червивыми, пустыми, сгорают изнутри, «их съедает молния». Плоды лесного ореха и сам кустарник расценивались как прибежище демонического или хтонического существа, поражая которое, гром (громовержец) наносит вред и самим плодам (см. Лещина).

И. д. считался календарной границей, когда проявлялись первые признаки осени. Болгары говорили, что в И. д. Илья надевает первый из своих семи кожухов и поворачивается в сторону зимы, а в России считалось, что «на Илью до обеда лето, а после обеда осень». Верили, что с И. д. перестает греть солнце («До И. д. и под кустом солнце сушит, а после И. д. и на пустоши роса не обсыхает»); начинаются утренние холода и даже заморозки («На И. д. и камень прозябает», «До Ильи — хоть разденься, а после Ильи в зипун оденься»); сокращается световой день («Петр и Павел час убавил, Илья-пророк два уволок»); опадают листья с деревьев («Придет Петрок — оторвет листок, придет Илья — отщипнет и два»); начинаются дожди и ненастье («До Ильи и поп дождя не намолит, а после Ильи и баба фартуком нагонит», «Прийде Iлля, то наробить у полi гнилля»). С И. д. запрещалось купание.

С И. д. связывалось сезонное исчезновение животных (змей, птиц и др.; ср. Воздвижение), а также начиналось «волчье» время: открывались волчьи норы и волки могли нападать на скот; в некоторых местах в И. д. начинался сезон охоты на волков и охотники считали, что, затравив в И. д. волка, они обеспечат себе удачу на будущее.

С И. д. отменялись запреты на пищу нового урожая. В И. д. пасечники в первый раз подрезали соты и угощали всех медом. К И. д. должно было закончиться роение пчел; после него пасечники отгоняли чужой залетевший к ним рой, считая его ненадежным (ср. рус. «Ильинский рой не в корысть»), У восточных славян с И. д. связано появление хлеба из муки нового урожая (ср. приметы: укр. «На Iллi новий хлiб на столi», бел. «На Илью поўну печь хлеба нальлю»). Хлеб из новой муки приносили для благословения в церковь, оставляли его перед иконой Ильи.

И. д. был одной из хозяйственных границ года: в И. д. могли начинать жатву («Илья жниво зачинает») или заканчивать уборку урожая (укр. «Iлля на полi копи лiчить»), а также завершать косьбу: «Илья-пророк — косьбе срок»; после И. д. косили толокой в помощь вдовам, сиротам и одиноким старикам (ср. бел. «Iвановэ сена — пановэ, а Iллiнэ — удовiнэ»).

Одним из наиболее заметных событий И. д. была братчина — осенний праздник урожая.