Этот прекрасный сон - Макгвайр Джейми - Страница 4

– Да. – Я несколько смутилась. – По-твоему, это печально?

– Ну, не знаю. – Он сел напротив меня. – По-моему, скорее романтично.

Я с подозрением прищурилась – романтично? Это слово как-то не шло нахалу-парамедику[2], который ухлестывал за всеми медсестрами в нашем отделении. Он выпустил пакет и поднял руки:

– Рад, что ты в порядке. Если б ты тронулась с места на несколько секунд раньше, все могло бы плохо кончиться.

– Я почти ничего не помню.

Он, задумавшись, нахмурил брови:

– Зато я помню.

– Оставь воспоминания при себе. Я предпочла бы не знать подробностей.

– Кстати, пожалуйста.

– Ты о чем?

– О том, что мне удалось выковырять тебя из сплющенной груды железа, к тому же я набрал девять-один-один.

Я заморгала:

– Ой… Спасибо, конечно. Я тогда ничего не соображала.

– Это не самый выдающийся мой подвиг, – махнул рукой парень. – Бывали истории поинтересней.

– Когда-нибудь с удовольствием послушаю. – Я вздернула бровь. – Надо же знать, с кем имеешь дело.

Поговаривали, что этот новый парамедик приехал в Филадельфию недавно. Я не знала, от чего он бежал, но за чем он гоняется, было очевидно: за женщинами. Его интересовали высокие и маленькие, худые и пышные, а также всевозможные промежуточные варианты. Ему нравилось побеждать. Раньше я бы даже разговаривать не стала с таким типом, но он спас меня (пусть даже это было для него привычным делом), и потому теперь его глаза казались мне чуть мягче, а улыбка чуть добрее. Мне стало проще смотреть на него не как на хищника, а как на мужчину, с которым у женщины может быть что-то большее, чем одна ночь.

– Знаю, о чем ты думаешь, – усмехнулся он. – Я не шел за тобой по пятам. У меня просто смена через час, надо взять какой-нибудь еды.

Мне было, мягко говоря, слегка неприятно, что парень не поддержал мою игривую интонацию. К тому же гидрокодон мешал шевелить мозгами. Поэтому я несколько секунд молчала, пока не нашла подходящий ответ:

– Я не думала, что ты меня выслеживаешь. По-моему, это на тебя не похоже.

– Да?

– У тебя объем внимания как у двухлетнего ребенка.

Парень улыбнулся. Его глаза горели.

– Как тебя зовут?

– Ты знаешь.

– Джейкобс, я не фамилию имею в виду, а имя.

Я заколебалась. У нас было принято обращаться к коллегам по фамилиям, чтобы отношения оставались деловыми. А с этим парамедиком мне иногда приходилось пересекаться на работе. Произошедшее, конечно, многое изменило, но я все-таки сомневалась, что ему можно настолько доверять, чтобы разрешить называть меня по имени.

Может, в тот день я особенно остро чувствовала свое одиночество, а может, была еще какая-то причина. Так или иначе, я ответила на вопрос легкомысленного парня с сексуальными руками без кольца:

– Эйвери.

Он посмотрел на меня с сомнением, и я, подумав, что из-за тумана в голове сказала что-то не то, повторила:

– Эйвери.

– Эйвери? – переспросил он, будто не поверил мне.

– Да. А что такого?

Он ткнул себя в грудь:

– Джош Эйвери.

– Ах! – рассмеялась я, когда до меня дошло, в чем дело. – Мы, случайно, не родственники?

Я была довольна, что в таком состоянии мне удалось сострить.

Он приподнял уголок рта, и на его левой щеке появилась ямочка.

– Надеюсь, нет.

Джош впился в меня глазами, и мысли его явно не были невинными. Он протянул мне руку через стол. Я едва коснулась ее, но он задержал мои пальцы.

Еще до того, как этот парень назвал мне свое имя, я знала, что он новый напарник Куинна Чиприани – соблазнитель, явившийся неизвестно откуда, чтобы забраться в постель к каждой нашей медсестре в возрасте до тридцати пяти. И все равно я не могла не чувствовать себя польщенной: потрясающий мужчина бессовестно со мной флиртовал, хотя я была далеко не в лучшей форме. Но я постаралась притвориться равнодушной. Было бы стыдно признаться Деб, что, разговаривая с этим ловеласом, я хихикала, как многочисленные новенькие медсестры, которых он покорил на наших глазах.

– Смотри не опоздай на работу, Джош.

– А ты сегодня дежуришь? Может, еще встретимся.

Я покачала головой:

– Наверняка встретимся в больнице, но не сегодня.

Джош встал, хрустнув своим пакетом, и улыбнулся:

– В больнице? Вообще-то, я бы лучше с тобой пообедал или сходил в кино. Или в кино не стоит? Там ведь нельзя разговаривать.

– Меня бесит, когда кто-нибудь своей болтовней мешает смотреть фильм.

– Меня тоже. Готов поспорить, что нас бесят одни и те же вещи.

– Значит, мы можем неплохо провести время.

– Вот и я так думаю.

Джош снова показал ямочку на щеке, а потом направился к выходу. Звякнув, дверь за ним закрылась. Прижавшись лбом к стеклу, я видела, как он пошел к светофору. Но вот он свернул за угол и пропал из виду.

– Жареная курица с рисовой лапшой, соевый соус слабосоленый, – произнесла Коко, ставя передо мной белый пакет.

Я развернула его, против собственной воли продолжая улыбаться.

– Кажется, твой неудачный день оказался не так уж плох, – прощебетала официантка.

Я закусила губу, раздраженная тем, что в последние пять минут чувствовала себя такой счастливой.

– Джош Эйвери, – не унималась Коко. – Я бы не возражала, чтобы он измерил мне температуру. Ну, ты понимаешь, о чем я. Он живет в трех кварталах отсюда, и это даже странно, что раньше вы с ним здесь не пересекались.

– Откуда ты знаешь, где он живет? – спросила я, все еще пялясь в окно.

Пошлые замечания Коко меня не шокировали. И я ни в чем ее не упрекала, потому что слишком много раз видела, как в присутствии Джоша женщины раскисают, превращаясь в тюрю.

– У нас есть доставка. Или ты забыла? Он симпатичный, – вздохнула официантка. – Темные волосы, голубые глаза. Похож на принца из «Русалочки». Только разве что помускулистее. Ой, если ты выйдешь за него замуж, будешь Эйвери Эйвери.

Коко потянула за свою тугую кудряшку, и та мгновенно отскочила обратно. Наконец-то выдохнув, я пробормотала:

– Замуж за него? Какая чушь!

С этими словами я встала, прижав к животу пакетик с едой. Несколько часов назад меня расплющило в собственной машине, как монетку в вакууме, но, несмотря на боль, широкая улыбка не слезала с моего лица до конца дня.

С ресторанным пакетом в руке я побежал по улице, расплескивая воду в лужах носками кроссовок. Скоро начиналась моя смена, а я всю ночь не спал, и теперь мне до смерти хотелось пару минут подремать. Свободной рукой я то и дело невольно потирал живот, который не получил завтрака и теперь протестующе урчал. Прошедшее утро я решил провести в спортзале на 27-й улице, чтобы не позволять своим мыслям бешено крутиться вокруг Эйвери, зажатой в разбившейся машине.

Я взбежал по лестнице своего дома на второй этаж, прыгая через ступеньку и чувствуя приятное жжение в икрах. Едва я успел повернуть ключ в замке и приоткрыть дверь, как мой щенок Декс, грязнуля и разгильдяй, прыгнул мне на ногу, требуя внимания. Две недели назад он чуть не превратился в очередное пятно на проезжей части, но я его спас, и мы быстро подружились, хотя он пи́сал на пол в кухне, как студент после вечеринки.

– Хочешь китайской лапши, приятель?

Бросив пакет на столешницу, я раскрыл его, вынул контейнер с едой, честно разделил содержимое пополам, отыскал в шкафу две бумажные тарелки и одну поставил на пол. Декс, не теряя времени даром, погрузил коричневый нос в свой обед и принялся размазывать его по выцветшему линолеуму.

– Кушай на здоровье, – сказал я и, перейдя в гостиную, со стоном рухнул на подержанный двухместный диванчик.

Чтобы комната не казалась очень пустой и тихой, а тяжелые мысли оставили меня в покое, я нажал кнопку на пульте телевизора. Каждый день мне приходилось видеть ужасное: разрушенные семьи, оборванные жизни. Невозможно было продержаться на такой работе, не научившись справляться с эмоциями. Я старался блокировать переживания, делая вид, будто чужие страдания и смерти меня не волнуют. Со временем я и правда стал реагировать гораздо спокойнее. Мое сердце затвердело, и я уже мог врать себе, что мне все безразлично. Я в это почти верил. Почти.