Ложь и приемы защиты от нее - Шейнов Виктор Павлович - Страница 2

2) манипулирование количеством информации (осознанное манипулирование количеством передаваемой информации объясняет обман или укрывательство);

3) передача двусмысленной, размытой информации;

4) неуместная информация (нарушение этого принципа подходит под термин «диверсионный ответ», когда собеседник перенаправляет беседу, отклоняя ее от опасных для него фактов);

5) искажение – сообщение ложной информации (фабрикация, фальсификация).

Исследования показали:

• социально активным людям врать приходится чаще;

• к обману более склонны экстраверты, чем интроверты;

• женщины склонны врать по поводу бытовых моментов (стоимость вещей и т. п.), а мужчины – насчет того, что касается отношений (например, мужчина из лучших побуждений может соврать, утверждая, что его все устраивает, но недовольство все равно прорвется со временем наружу и станет неприятным сюрпризом для пары).

К издержкам лжи относятся боязнь разоблачения и угрызения совести.

Боязнь разоблачения наиболее высока в случаях, если:

• у жертвы репутация человека, которого сложно обмануть;

• жертва начинает что-то подозревать;

• у лжеца мало опыта в практике обмана;

• лжец боится разоблачения;

• ставки очень высоки;

• на карту поставлены и награда, и наказание (или если имеет место только что-то одно из них, ставкой является избежание наказания);

• наказание за ложь или поступок настолько велико, что признаваться нет смысла;

• жертве ложь совершенно невыгодна.

Нередко, принимая решение солгать, люди не предполагают, как сильно будут страдать от угрызений совести. Порой они не способны предугадать, как будет мучить их благодарность жертвы за кажущуюся помощь, или предвидеть свои переживания, когда за их проступок накажут кого-то другого. Обычно подобные ситуации вызывают угрызения совести, хотя для некоторых это всего лишь приправа, добавляющая лжи остроты.

Другая причина, по которой лжецы недооценивают значение угрызений совести, заключается в том, что недостаточность однократного обмана становится очевидной только по прошествии времени, когда вдруг приходит осознание, что теперь ложь должна повторяться снова и снова, обрастать новыми подробностями, чтобы не раскрылся первоначальный обман.

Также тесно смыкается с виной и чувство стыда за содеянное.

Угрызения совести усиливаются в случаях, когда:

• жертву обманывают против ее воли;

• обман очень эгоистичен;

• жертва теряет больше, чем лжец приобретает;

• обман не дозволен и ситуация предполагает честность;

• лжец давно не практиковался в обмане;

• лжец и жертва придерживаются одних и тех же социальных ценностей;

• лжец лично знаком с жертвой;

• жертву трудно обвинить в негативных качествах или излишней доверчивости;

• у жертвы есть причина предполагать обман или, наоборот, лжец сам не хотел бы быть обманщиком.

Можно найти оправдания, ослабляющие угрызения совести: благородная цель, так называемая производственная необходимость, своеобразное желание оградить жертву обмана от неприятностей (ложь во спасение). Иногда лжец может зайти так далеко, что станет заявлять, будто жертва сама хотела быть обманутой. Например, мужчина, соблазнивший девушку, будет с упорством утверждать, что «она сама этого хотела», и приводить «доказательства».

Когда ложь дозволена, даже эгоистичный обман не вызывает угрызений совести (игроки в покер не раскаиваются от того, что блефуют). Это утверждение верно и относительно торговли, где бы она ни проходила – на восточном базаре или при заключении сделок между солидными деловыми партнерами.

Возможно, самой популярной формулой лжи является фраза: «Это мое окончательное предложение». Такие тактики не только допускаются в мире бизнеса, но и ожидаемы. Во время публичных торгов никто и не предполагает, что все карты будут выложены на стол с самого начала.

Владелец, который просит за свой дом больше, чем его реальная стоимость, не будет чувствовать никакой вины, получив от покупателя эту сумму. Его ложь дозволена, потому что участники сделки ожидают друг от друга дезинформации. Так что в торгах и в покере нет лжи. Эти ситуации изначально предполагают, что ни один из участников не будет честным. Открывают свои карты и называют минимальную цену только простаки.

Подросток, скрывающий от родителей, что курит, может не чувствовать вины, если видит в них только глупцов, твердящих о вреде курения, в то время как ему «прекрасно известно», что они не правы. Если он к тому же считает их лицемерами, потому что они выпивают, а ему не позволяют даже пиво, то шансов, что его будет мучить совесть, еще меньше.

Хотя подросток и не согласен с родителями насчет курения, но если он действительно привязан к ним и беспокоится о них, то в случае разоблачения лжи может ощутить стыд (ведь для возникновения стыда все же требуется наличие минимального уважения к тем, кто тебя не одобряет; в противном случае такое неодобрение вызовет лишь гнев).

Лжецы гораздо чаще считают, что ложь дозволена, когда объекты их обмана безличны или незнакомы им. Покупатель, обманывая, чувствует себя не таким виноватым, если видит продавца впервые. Если же этот продавец – собственник магазина или член его семьи, то, обманывая его, покупатель будет чувствовать себя более виноватым, чем если бы это происходило в каком-нибудь супермаркете.

Когда жертва обмана анонимна, гораздо легче потворствовать всякого рода фантазиям, уменьшающим собственную вину, например представлять, что ей это совсем не повредит и, возможно, никто даже ничего и не обнаружит. Или того лучше – она это заслужила.

У лжеца возникают не только отрицательные чувства – боязнь разоблачения и угрызения совести. Ложь может вызывать положительные эмоции, она может считаться победой, что уже само по себе приятно. Лжец может испытывать радостное возбуждение от процесса психологической борьбы на пути к победе. В случае успеха могут возникнуть удовольствие, гордость за результат или чувство превосходства над жертвой. Если врун не особо старается скрыть эти чувства, они могут выдать обман. Простой пример – когда ребенок одурачил доверчивого приятеля.

Люди могут признаться в обмане, если желают поделиться своим восторгом с другими. Известно, что преступники рассказывают о своих преступлениях друзьям, незнакомым людям и даже полицейским, ожидая признания и высокой оценки способностей, благодаря которым они так ловко обводят других вокруг пальца.

Положительные эмоции победы возрастают, когда:

• жертва ведет себя вызывающе;

• жертва имеет репутацию человека, которого трудно обмануть;

• сама ложь является вызовом;

• есть понимающие зрители и ценители мастерства лжеца.

Идея скрытого управления возникла и развилась в ситуациях, когда необходимо было внедрить в сознание другого человека некую мысль, намерение, но известно, что если прямо об этом сказать, то он и слушать не станет.

Скрытым управлением я назвал такое управляющее воздействие инициатора на адресата, при котором цель управления от него скрывается, а подается информация, под влиянием которой адресат сам принимает решение (выполняет действие), запланированное инициатором.

Скрытое управление помогает обойти «очаг сопротивления» в сознании человека. Термин «скрытое управление» я первоначально ввел для обозначения достижения социально одобряемых целей: в процессе воспитания, в психотерапевтической и психокоррекционной работе. Например, родителю вместо приказов следует незаметно и безболезненно управлять ребенком, ненавязчиво побуждая к полезным для него действиям, касающимся здоровья, отношения к учебе, труду, общению с окружающими. Нередко женщина с помощью хитростей скрыто управляет мужчиной, помогая ему избавиться от вредных привычек (злоупотребления спиртным, курения, уклонения от занятий с детьми и от выполнения домашних дел). Практика показывает, что подчиненные положительно воспринимают ненасильственные методы скрытого управления со стороны руководителей. В подобных случаях скрытое управление можно только приветствовать.