Окно на северную сторону (СИ) - "Mia_Levis" - Страница 43

- Да...

- Но ведь... Ладно-ладно, это потом все, - Кристиан вдруг засуетился, скосил взгляд на охранника, истуканом застывшего возле двери, одновременно извлекая из кармана джинсов мобильный. - Сядь, Авиан!

- Папа... Крис...

- Сядь, говорю! - строго перебил Кристиан, указывая на жесткий стул с прямой спинкой. Авиан послушно опустился на указанное место, нервно кусая губы. Злится ли Крис? Презирает? Боже, не о таком сыне он мечтал, наверное... - Алло. Джастин, бери своих адвокатов и приезжай в тюрьму. Нет, сейчас! Я жду тебя! - даже не дождавшись ответа, он сбросил вызов и опустился перед стулом сына просто на колени.

- Кристиан! - Авиан испуганно обхватил папины плечи, пытаясь поднять его.

- Тш-ш-ш, все хорошо, милый, - перехватывая ладони и целуя бьющуюся на запястье жилку, прошептал Кристиан. - Еще чуть-чуть, и мы будем дома. Я отвезу тебя к океану, хочешь? Там чудно сейчас...

- Не плачь... - Авиан склонился как можно ниже, прошептал одними губами. - Я прошу тебя, папа.

- Не буду, не буду, родной. Обещаю, не буду плакать, - небрежно смахивая слезы со щек, пообещал Кристиан. - Велика беда, подумаешь? Все эта медицина. Никому нельзя верить. Ничего, ничего. Все хорошо. Сейчас дождемся твоего отца, он придумает что-то. Он меня из таких передряг вытаскивал, ой-ей, вспомнить страшно! Ох, как же мы не вовремя уехали, как же так...

Кристиан все говорил и говорил, утешая больше себя, чем сына. Но и для Авиана эти минуты были истинным счастьем, его маленьким островом безопасности среди бушующих волн. Здесь, рядом с папой, казалось, что все возможно. Они уедут, к океану, а эта серая тюрьма, душная камера и крошечное окно, продуваемое холодным северным ветром, останутся позади. Авиан так хотел верить в это...

Часть 19

Авиан чувствовал себя опустошенным. Он-то наивно полагал, что все закончится быстро, а на деле уже пятый час сидел на неудобном стуле в коридоре, завернутый в кашемировый пиджак, который ему любезно предложил адвокат Джастина. Конечно, он не сам об этом догадался, а лишь после того, как Кристиан громко заявил, что его сыну холодно, и совершенно недвусмысленно приподнял брови, прожигая несчастного требовательным взглядом. В другое время Авиан наверняка подавился бы смехом, наблюдая, как всегда сдержанный и невозмутимый бета неловко расстегивает крупные пуговицы, нервно дергает за удавку галстука, как становится пунцовым его лицо под папиным взором, словно у неуклюжего подростка, разочаровавшего ожидания своего предмета обожания. Но в этот раз сил хватило лишь коротко кивнуть, молча принимая пиджак и заворачиваясь в него. Кристиан ласково улыбнулся ему - у Авиана, кажется, тоже получилось растянуть губы в гримасе, которая - он надеялся - отдаленно напоминала улыбку. На большее его бы все равно не хватило. Он слишком нервничал и даже не пытался этого скрыть.

Сейчас же, по прошествии нескольких часов, Авиан больше не находил в себе энергии даже на волнение. Иногда он поднимал пустой взгляд на снующих по коридору людей, несколько томительно долгих секунд смотрел на тяжелую хромированную дверь, ведущую в кабинет начальника тюрьмы, где сейчас находились родители и адвокат. А потом вновь начинал гипнотизировать сложенные на коленях руки.

- Мистер Лайер. Мистер Лайер! - молодой офицер деликатно потряс его за плечо, и только тогда Авиан понял, что обращаются к нему. За последнее время его в лучшем случае называли "эй, ты", поэтому эта уважительная манера показалась просто нелепой. Неужто новость о его статусе уже разнеслась? На короткое мгновение страх кольнул острой иглой, но тут же сменился тяжелой апатией. Плевать. Узнали - так узнали. Впрочем, бета не пялился, а лишь скользнул равнодушным взглядом по Авиану и всучил ему чашку чая. - Держите.

- Спас... - договорить он не успел, охранник тут же отошел и скрылся за ближайшим поворотом. Авиан безразлично пожал плечами, облизал сухие губы и только тогда почувствовал, насколько сильно его мучит жажда. Сделав большой глоток, Авиан блаженно прикрыл глаза. Конечно, кто бы сомневался: теперь-то ему дали не столовское пойло, которое чаем можно было назвать с огромной натяжкой. Наверное, расщедрились настолько, что взяли заварку из собственных запасов. Хотя Авиан подозревал, что и в этот раз это дело рук Кристиана, иначе о нем бы вряд ли кто-то вообще вспомнил.

Допив, он поставил чашку просто на пол и, подумав мгновение, взобрался на стул с ногами. Вряд ли кто-то решится упрекнуть его за это, а так было значительно теплее. Можно было положить голову на колени, укутаться в пиджак и закрыть глаза. Не думать. Не чувствовать. Если бы его воля, то Авиан и вовсе бы не уходил отсюда. Мысль о том, чтобы вставать, куда-то идти, что-то кому-то говорить, вселяла ужас. А ведь выбора у него не было, Авиан чудесно это понимал. Как только "взрослый" разговор закончится, он превратится в центр внимания и даже, возможно, будет вынужден рассказывать в подробностях о событиях минувшей недели.

Авиан даже попытался репетировать свой монолог, решить-таки, что стоит говорить, а о чем лучше было бы и промолчать. В конце концов, как бы там ни было, он не желал зла своим бывшим сокамерникам, не хотел, чтобы из-за его слабости они получили наказание. Но, представив, как он берет вину на себя, как рассказывает перед родителями и посторонними людьми о том, что сам попросил трахнуть его, Авиан едва не заскулил от отчаянья. Да, конечно, это здесь он такой герой, борец за справедливость, а там, в кабинете начальника тюрьмы, он вряд ли будет способен произнести хоть одно слово. Так окончательно и не решив, как вести себя, Авиан снова погрузился в такое уютное безразличие. Слишком уж он устал. Спать хотелось безумно, детские воспоминания лениво выплывали из подсознания, словно красочные миражи, обманки для измученного мозга. Вот, смотри, Авиан, как когда-то было хорошо, помнишь? Уютный дом, стабильность, любящий папа, братья... И мечты, конечно. У какого же восемнадцатилетнего мальчишки их нет? У Авиана они были очень скромными - счастливая семья и свобода. Второго у него было, даже сверх меры. Будь этой свободы чуть меньше, контролируй родители чуть сильнее его поведение, то, наверное, никакой бы тюрьмы и не было в его судьбе. Впрочем, обвинять кого-то - последнее дело. Никто не заставлял же, не вливал в него алкоголь, не усаживал насильно за руль. За все нужно отвечать. Просто Авиану не повезло, его наказание оказалось больше, чем следовало. Что касается счастливой семьи, то притворяться они все умели. И было легко поверить, что красивый папа и успешный отец идеальная пара, что их проблемы несущественные, а любовь просто не выставляется напоказ. Даже когда Авиан уже осознавал, что не является сыном Джастина, даже тогда он упорно закрывал глаза на все семейные неурядицы. Жить в иллюзии было удобно. Реальная жизнь оказалась жестокой и причинила только боль. И Авиану снова хотелось вернуться домой - в сказочный мирок, где можно верить этой лживой фразе "все будет хорошо" и прятаться за папиной спиной.