Окно на северную сторону (СИ) - "Mia_Levis" - Страница 29

Он и сам не помнил, сколько просидел так, уткнувшись лицом в прижатые к груди колени и глотая соленые слезы. Были слышны приглушенные голоса альф, но Авиан не прислушивался. Какая, к черту, разница, что они обсуждают? Ему снова было плохо, но после отповеди Натаниэля просить Хесса казалось нереальным. Он так и представлял, как Нейт сожмет губы до белизны, лишь этим жестом дав понять, что он не удивлен, не ожидал ничего иного от грязного, порочного Авиана.

- И почему ты плачешь? - Авиан вздрогнул, резко поднял голову. Натаниэль возвышался над ним, смотрел задумчиво, вновь не давая ничего прочитать в глубинах серо-голубых глаз. Авиан неловко стер слезы со щек, отвернулся, сделав вид, что жутко заинтересовался рассматриванием противоположной стены и надтреснутым голосом проворчал:

- Я не плачу.

- У тебя какая-то патологическая склонность отрицать очевидное, - вздохнул альфа и сел рядом. Авиан недоуменно скосил на него взгляд, потому что Нейт всегда был настолько аккуратен и педантичен, что его вид на грязном полу представлялся какой-то причудливой галлюцинацией. Авиан даже подумывал ущипнуть себя, но потом справедливо решил, что еще не настолько утратил связь с реальностью, чтобы ему чудилось подобное. - Давай начистоту, хорошо?

- Х-хорошо, - омега согласно кивнул, мысленно готовясь к очередному неприятному монологу о себе. Но в этот раз Натаниэль заговорил о другом.

- Я действительно считаю, что ты поступил, как последний придурок. Молись, чтобы твое решение не повлекло за собой неприятные последствия. Но я не имею права тебя судить. Я не хочу, чтобы ты считал, будто я ненавижу тебя или что ты там еще себе успел напридумывать. Просто то, как легкомысленно ты относишься к своему статусу, меня... немного злит. В общем, думай о будущем. Не забывай, что твоя жизнь вскоре изменится. Она уже изменилась, но за стенами камеры все будет совершенно иначе. Постарайся потом все забыть, и никогда не вспоминай. Все это не с тобой, потому что так неправильно. А сейчас иди к Хессу. Уже нет никакого смысла мучить себя, - Натаниэль замолчал, а потом легко сжал безвольную руку Авиана. Уже через секунду отпустил и, поднявшись одним плавным движением, вышел. Омега проводил его взглядом, а потом облегченно прикрыл глаза. Возможно, Натаниэль и не осознавал, но этими словами он снял с Авиана огромный груз вины. Слова альфы помогли расставить все по местам, немного распутать хаотично переплетенные мысли. В ту минуту он невольно дал то, в чем Авиан нуждался больше всего. Надежду.

***

- Хесс, мне нужно опять, - прошептал Авиан, потираясь носом о ямку между ключиц альфы. За окошком уже была темная осенняя ночь, в щели каменной кладки проникал холодный северный ветер, и кожа омеги покрылась мурашками, хотя внутренности, казалось, полыхали жаром. Контраст был неприятным, поэтому он пихнул Хесса локтем под ребра, когда осознал, что тот уснул, и отвечать ему не планирует. - Хесс!

- Что такое? - рыкнул тот, пытаясь отодвинуться от Авиана как можно дальше. Впрочем, на узкой койке это было нереально, да и хватка у парня была цепкой, и он больно сжимал пальцы на плечах альфы. - Не-е-ет, даже не думай! Девять раз! Каждый час, Авиан! У меня случится инфаркт, и я умру во время оргазма. Ты этого добиваешься, парень?

- Хесс, пожалуйста, мне очень нужно, - всхлипнул Авиан, потеревшись членом о бедро альфы. Его била крупная дрожь, а перед глазами все плыло. Казалось, что чем больше он трахается, тем сильнее возрастает его похоть.

- Попроси Эльмана. Не бойся, он больше не причинит тебе боли.

- Нет, я не могу просить Эльмана, - Авиан отрицательно покачал головой, хотя и понимал, что если Хесс откажет, выбора у него не останется.

- Почему это? - недоуменно приподняв бровь, поинтересовался альфа. Авиан тяжело вздохнул, удобнее устроился в объятиях Хесса и произнес одно-единственное имя - "Далиан". - А-а-а, ясно... Слушай, парень, роль сводника тебе не подходит. Поверь, у них есть значительно более серьезные препятствия, чем то, что они не хранят друг другу верность. Далиан не осудит тебя.

- Я понимаю, - пробормотал Авиан, но голос был настолько несчастным, что Хесс тяжело вздохнул и сдался.

- Ладно, давай только ты сверху. Я устал.

- Сверху? - недоуменно переспросил Авиан. Хесс закатил глаза и, обхватив омегу за талию, усадил себе на бедра. Тот нахмурился, пытаясь понять, что от него требуется и надеясь, что никто не проснется. Альфа тем временем пробормотал что-то несвязное под нос и взялся за свой член, пытаясь привести его в возбужденное состояние.

- Положи руку, - хрипло пробормотал он, когда ощутил, как медленно тяжелеет в паху. Авиан с опаской посмотрел на впечатляющий размер наливающегося кровью члена, прикусил губу и несмело погладил кончиками пальцев головку. - Не бойся. - Омега медленно прочертил линии по всей длине, обводя по контуру вздувшихся вен, погладил тонкую кожу на внутренней стороне бедра и только потом несильно сжал ладонь у основания. Провел вверх, медленно скользнул вниз, с любопытством наблюдая за реакцией альфы. Хесс ничего не говорил, расслабленно прикрыл веки и только тяжело дышал. - Хватит, парень. Только кончить раньше времени не хватало. Теперь просто сядь на него.

- Сесть? Самому? - Хесс молча кивнул, но все же немного помог: сжал ладонями ягодицы Авиана, широко развел их в стороны и подтянул омегу повыше. Тот положил одну руку на живот Хесса, чувствуя, как напрягаются литые мышцы, а другой направил член к своему анусу. Помедлил мгновение, сглатывая образовавшийся в горле ком, и начал медленно опускаться. Казалось, никогда он еще так отчетливо не ощущал проникновение каждого дюйма чужой плоти в его тело. Внутренние стенки, словно тугая перчатка, обхватывали крупный член, и Авиан откинул голову назад, плавясь от чувства заполненности, от этого безумного жара, выжигающего внутренности дотла.

Хотелось кричать, но позволить себе это было невозможно. И снова искусанные, окровавленные губы, и привкус металла во рту, и влажная кожа под ладонями, которыми он водил по груди и животу Хесса. Привычно и так странно одновременно. Медленно, вязко, горячо, опускаясь, почти разъединяя тела, и вновь насаживаясь по самое основание, заполняя себя до остатка. И ни единой связной мысли в голове, и никакого ощущения времени, лишь чувство жара в животе, и приглушенный стон, и легкая боль от набухшего узла, растянувшего его до предела. И потом, когда Авиан уже лежал сверху, прислушиваясь к пульсации члена внутри и к обжигающим толчкам спермы, которой он был уже переполнен, так и не зародились привычные мысли сожаления. Натаниэль был прав. Уже слишком поздно.