Девушка из нежной стали - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 5

«Самое сложное на этом этапе, – поправила себя Вика и попросила: – Господи, помоги!»

Все ее чувства и ощущения орали: беги! Бери ребенка в охапку и мотай отсюда! Если тебя сейчас застукают – все! Кранты! Никаких шансов у вас больше не будет!

Но она понимала, что просто так уходить нельзя. Никак нельзя просто бежать!

Ей надо было попасть в ординаторскую, которая находилась за второй дверью, теперь слева, от входа на той же стороне, где и пост.

Вика прислушалась.

Видимо, медсестры пили чай – чуть слышно звякала ложка о чашку.

«Где же этот Витя? И где дежурный врач?»

Она услышала приглушенный мужской голос, что-то говоривший девушкам.

«Будем считать, Витя нашелся. Врач вполне может быть в комнате. Придется рискнуть. Ну, с богом!»

И торопливо перекрестилась на всякий случай, не помешает. Ей сейчас любая помощь нужна!

Она прошла к ординаторской, двигаясь возле самой стены, и очень осторожно, миллиметр за миллиметром, стала нажимать на ручку двери. Дверь оказалась незапертой. Слава богу, в ординаторской царила темнота. Вика проскользнула в комнату, прикрыла неплотно дверь и постояла, привыкая. Когда очертания предметов стали различимы, подошла к письменному столу, который занимал Вениамин Андреевич в день их поступления и задавал, теперь ставшие понятными ей, вопросы, и, включив настольную лампу, осмотрелась.

Открывая один за другим ящики стола, Вика быстро просматривала бумаги в поисках Степкиной истории болезни. Ничего не найдя в боковых ящиках, попробовала открыть центральный, но он оказался запертым на ключ. Она подошла к книжному шкафу, на полках которого стояли истории болезней. К каждой полке была приклеена полоска бумаги с фамилией лечащего врача, но полки Вениамина Андреевича здесь не обнаружилось, наверное, потому что он работал на полставки. Вернувшись к столу, Вика попробовала подобрать ключ из связки, которую прихватила с собой.

Бесполезно!

– Ну, нет! – прошептала она. – Так просто я не уйду!

Вика осмотрела комнату и увидела на небольшом журнальном столике чайную посуду и электрический чайник.

«Значит, должен быть и нож», – удивившись своему спокойному рассуждению, продолжала поиски Вика.

Открыв сначала одну, а потом вторую тумбочки и осмотрев их содержимое, нашла-таки то, что искала: стеклянную банку, в которой хранились вилки, ложки, и в том числе два ножа. Взяв нож, она метнулась к столу, торопясь осуществить действие, именуемое в полицейских протоколах банальным взломом.

И услышала в коридоре приближающиеся шаги!

Не успев осознать, что делать, Вика хлопнула по кнопке, выключая лампу, и присела на корточки, спрятавшись за столом.

Дверь стала открываться.

«Господи, боже мой. Нет! Только не сейчас! Иди, иди дальше!» – умоляла она.

– Света! – позвал негромкий мужской голос. – Вы там что, чай пьете?

Вика не расслышала, что ему ответили, но дверь закрылась, и шаги стали удаляться.

«Спасибо тебе! Спасибо! Спасибо!» – выдохнула она, чувствуя выступивший на лбу холодный пот, и поняла, как сильно испугалась.

Ну, пугайся, не пугайся, а теперь уж точно она просто так не уйдет! Вика поднялась, включила лампу и, немного повозившись, открыла ящик. Степкина история болезни лежала поверх всех бумаг. Вика схватила ее и уже собиралась закрыть стол, когда обратила внимание на белый конверт, без всяких надписей. Прижав к груди драгоценную папочку, она открыла конверт и достала из него три знакомых цветных листочка, с теми самыми анализами ее сына, за которые она заплатила кучу денег. Быстро сунув и конверт, и бумажки в историю болезни, молодая женщина задвинула ящик и с помощью ножа заперла его.

Обратный путь, с теми же предосторожностями, Вика проделала в два раза быстрее, неслышной ласточкой пролетев по этажам.

Не зажигая света в палате, Вика оделась, сложила в рюкзачок все их вещи и переодела спящего сына.

Степик если спал, то спал, и разбудить его было невозможно.

– Нормальный, здоровый, богатырский сон! – радостно шептала Вика, натягивая на сына курточку.

Степкины вещи не забрали при поступлении, как положено в больницах, хоть и пытались, но Вика сказала, что отдаст их маме, чтобы та все постирала, да как-то за своими переживаниями и думами тяжкими забыла.

Хорошо, что забыла!

Соорудив из ведра и швабры на своей кушетке подобие спящего человека, Вика надела рюкзак на плечи, подняла Степку и, перехватив его одной рукой, второй побросала в его кровать какие-то банки, фрукты в пакетах, все, что было в тумбочке, накрыла сверху одеялом. Отойдя к двери, присмотрелась к сооруженной имитации на обеих кроватях.

– Вполне! – решила Вика.

Она устроила спящего сына поудобней на своем плече, вздохнула глубоко, как перед погружением в воду, медленно выдохнула. Так! Теперь, пожалуй, самое сложное!

«Господи! Помоги еще немного! Пожалуйста!» – попросила она.

За дверью ничего не изменилось: в коридоре никого не было, только от медсестринского поста слышались тихие голоса.

Осторожно спускаясь по черной лестнице, она вспомнила, как мама ворчала, когда Вика обувалась, собираясь утром в лабораторию.

– Заморозки уже, что ты в такую холодную обувь обуваешься.

– Они очень удобные, и не так уж и холодно пока, – ответила Вика.

«И бесшумные, – добавила мысленно она, осторожно спускаясь по темной лестнице. – Наверное, правы те, кто считает, что случайностей не бывает. Вот ведь думала же сама, что не стоит их надевать, замерзну, но обулась же! Как бы я сейчас стучала каблуками или шлепала тапочками, бегая по этажам! И белье это не случайно у санитарок в лифте упало!»

Но обдумывать мистику жизни и философские материи ей было некогда.

Теперь нужно проникнуть в бельевое хранилище!

Конечно, оно было закрыто, спасибо, что не опечатано! Впрочем, никакие печати для нее сегодня не имели значения.

Она смотрела на обычный английский замок и думала, как его открыть.

«Может, выбить на фиг? Ну, как я его отрою, я же не домушница? – И усмехнулась: – Ну, да, не домушница, а ящик вскрыла влегкую!»

Вика осмотрелась: длинный темный коридор был еле освещен двумя тусклыми лампочками – одна над входной дверью и вторая над лифтом; метрах в десяти от нее валялся деревянный ящик. Вика подошла к ящику и, толкая его ногой, подогнала к двери бельевой, затем, поставив на ящик левую ногу, усадила на нее Степку и, прижав к себе одной рукой, достала из кармана связку с ключами. Ключей, подходящих к английским замкам, было два – один от старого замка, который Вика так и не выбросила, второй от ныне действующего.

– Попробуем самый простой путь, прежде чем принимать радикальные меры! – подбодрила она себя.

Один ключ даже не вошел в скважину, второй вошел, но не поворачивался. Она пробовала еще и еще раз, пытаясь как-то расшевелить замок.

Черт! Не получалось.

Понимая, что придется сажать Степку на грязный ящик и долбить дверь ногой, Вика в последней, безнадежной попытке перебрала ключи на брелоке и, наткнувшись на небольшой, простецкий ключик от почтового ящика, ничего не ожидая, скорее от безнадеги, сунула его в замочную скважину. Ключик вошел и даже поворачивался в замке, не то от своей хилости, не то от глупости. Она проворачивала, проворачивала его и вдруг услышала щелчок, затем еще один, и дверь открылась.

– Бардак какой-то, а не больница! В коридорах никого нет, все замки открываются черт-те чем! – вместо того чтобы обрадоваться, ворчала Вика.

Убрав ключи в карман и перехватив Степку обеими руками, она пнула ни в чем не повинный ящик, улетевший от такого удара на пару метров, вошла в комнату и захлопнула дверь.

Здесь царила кромешная тьма, но свет зажигать было нельзя.

Упершись рюкзачком в дверь, Вика закрыла глаза и попыталась вспомнить, как они сюда входили с санитарками и в каком направлении ей надо двигаться.

Пребольно стукнувшись обо что-то сначала левым, а потом и правым бедром, Вика все-таки добралась до транспортной ленты.