Операция «Тень» - Быстров Андрей - Страница 12

• Предыдущая
• 12/40
• Следующая

– Я не приобретала эту картину, – холодно ответила леди Брунгильда. – Она принадлежала Гийому де Вернору и находится здесь со дня основания галереи.

– Значит, ее никто не видел… Больше полутора веков? – Марианна склонилась к холсту. – Без тщательной экспертизы сказать наверняка невозможно, но лично у меня сомнений мало: Лукас ван Уден.

Примерно 1630… или 1640 год. Смелые диагонали, световые блики сливаются в один динамичный поток… Фигуры в пейзаже, повозки, фургоны написаны явно им самим, как и силуэты на дальних планах. А вот группы животных на первом плане, видимо, помог нарисовать более знающий анималист… Кто же из тех, с кем сотрудничал ван Уден? Тенрис? Хендрик ван Бален? Онсалес Коквес? Нет, вряд ли.

Здесь чувствуется рука художника из ближайшего окружения Рубенса. Возможно, Снейдерс или Иордане…

– Марианна, – с плохо скрываемым нетерпением произнес барон Эстерхэйзи. – Безусловно, все это чрезвычайно интересно… Для тебя. Но уверена ли ты, что это интересует также и остальных?

Рамона Лэддери хлопнула в ладоши.

– Да это просто потрясающе!

– Позже я пришлю вам этот пейзаж для экспертизы, обещаю, – обратилась к баронессе леди Брунгильда. – А сейчас, если никто не возражает, не взглянуть ли нам на другие картины, господа?

Партия на бильярде закончилась быстро. Эммет Уинвуд проиграл вчистую, продолжать отказался и, сославшись на головную боль, отправился в музыкальный салон, в то время как Уотрэс и Берковский перешли в курительную. Для сложных размышлений Уинвуду требовалось уединение, но не тут-то было. Едва он расслабился в глубоком кресле возле изящного белого рояля, дверь отворилась, и вошла Рамона Лэддери. Она была изумительно хороша в темно-синем вечернем платье с дразнящими вырезами спереди и сзади.

Чтобы скрыть замешательство, Эммет Уинвуд закурил. Рамона приблизилась к нему, села на ручку кресла.

– Ты, конечно, ждешь меня, Эммет?

Как это мило, что ты догадался ото всех спрятаться. Когда ты не пошел в картинную галерею, я сразу поняла, что ты быстренько отделаешься от тех двоих и подыщешь подходящее местечко…

Уинвуд, который не стал осматривать галерею именно потому, что хотел держаться подальше от Рамоны, тяжко вздохнул.

– Я все помню, – нежно сказала Рамона и положила руку на плечо Уинвуда. – И жду, пока ты меня поцелуешь…

Уинвуд встал с обреченным видом.

– Послушай, Рамона, – заговорил он, зачем-то поддевая ногтем крышку золотой зажигалки. – Все было прекрасно, но… Твой муж и моя жена здесь… Сюда в любую минуту могут войти… Тебе не кажется, что…

– Нет, не кажется, – отрезала Рамона, бывшая в эту минуту горазде больше Рамоной Санчес, нежели графиней Лэддери – Везенхалле – большой замок, и тут наверняка найдется укромная комнатка .. А если и нет – что с того? Мы можем на денек смыться в гостиницу…

– Только этого не хватало! – Уинвуд повысил голос. – Рамона, мы должны раз и навсегда выяснить отношения. Все кончено, понятно? Давай не разыгрывать трагедий, сохраним хотя бы приятные воспоминания…

– Воспоминания?! – Рамона подбежала к Уинвуду и вцепилась в рукав его пиджака. – Ну, нет, Эммет. Так запросто ты от меня не сбежишь.

Уинвуд усмехнулся, попытался стряхнуть ее руку, но захват был крепким.

– А что ты сделаешь? Начнешь преследовать меня у всех на глазах? Сомневаюсь, что это понравится графу Лэддери.

Зрачки Рамоны расширились, в их завораживающей глубине заметались крохотные молнии.

– Ты не знаешь меня, Эммет… Я опасная женщина. Я уничтожу тебя. Думаешь, у меня не хватит сил или средств? Думаешь, мне неизвестно ничего о тебе, твоем окружении, твоих делах?

Лицо Уинвуда окаменело, он резко вырвал рукав из пальцев Рамоны. Она внезапно осознала, что в ярости наговорила слишком много, в ее взгляде, естественно, читался страх.

Однако Уинвуд не стал кричать или угрожать. Ледяным тоном он обронил одно только слово:

– Попробуй.

И направился к двери.

– Эммет! – Рамона бросилась за ним, схватила за плечи, развернула к себе. – Не покидай меня, Эммет… Я так люблю тебя…

Отчаянным поцелуем она впилась в губы Уинвуда. Он принялся отталкивать ее обеими руками – это выглядело похожим на объятия.

– Я не помешала? – раздался спокойный голос в дверях. Рамона и Уинвуд отступили друг от друга, одновременно обернулись. Коретта Уинвуд с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой смотрела на них снисходительнопечально.

– Черт! – вырвалось у Уинвуда. – Я же говорил…

– И в этом твоя беда, любимый, – Коретта прошла в комнату и поставила бокал на крышку рояля. – Ты всегда так пространно говоришь, что на подкрепление слов делом не остается времени… По крайней мере в том, что касается меня.

Рамона с ненавистью взглянула на Коретту и выбежала из комнаты.

Большие напольные часы в спальне Корина мелодично прозвонили четверть второго ночи. Окурок сигареты из подходившей к концу пачки полетел в пепельницу. Корин переменил позу в кресле, чтобы дать отдых затекшим ногам, потом открыл дверцу часов, отключил музыкальный механизм, донельзя его раздражавший.

Первый день пребывания в Везенхалле не дал Корину ровным счетом ничего.

Он познакомился со всеми гостями замка, но и только. Каковы их взаимоотношения, чего каждый из них добивается? Да полно, Корин не мог даже ответить себе на вопрос, кто и с кем был знаком раньше, а кто видит друг друга в первый раз. Полковник Коллинз был прав. Леди и джентльмены из высшего общества собрались отметить Рождество.

Точка. Чтобы разобраться в тайных хитросплетениях, объединяющих и разъединяющих нынешних обитателей Везенхалле, нужны годы, а не три-четыре дня.

Корин поднялся, приоткрыл дверь в коридор, освещенный только двумя лампами с желтыми абажурами в ближнем и дальнем концах. Все двери в другие комнаты были плотно затворены. Корин дошел до лестницы, спустился на первый этаж. Из музыкального салона доносились звуки рояля, кто-то играл начало Двадцать третьего фортепианного концерта Моцарта – не очень умело и както нервно, наполняя светлую гармонию несвойственными ей истерическими интонациями. Корин миновал картинную галерею. Из-под двери библиотеки виднелась полоска яркого света. Корин подошел вплотную и услышал сердитый голос Эммета Уинвуда.

– Нет, нет, я не могу этого сделать!

Как вы не понимаете, я же только что объяснил подробно…

– К дьяволу ваши подробности, – грубо отозвался другой голос, по которому Корин опознал Берковского. – На меня вам наплевать, и я бы удивился, если бы было иначе… Но ваш доклад погубит не только меня, он погубит наше сотрудничество, поставит организацию под серьезнейший удар… Слушайте, что я предлагаю…

Берковский заговорил тише, и Корин больше не мог разобрать ни слова, как ни напрягал слух. Он бесшумно отошел от двери и едва не вскрикнул, наткнувшись в темноте на плотную фигуру.

– Торникрофт? – вопросительно-утвердительно произнесла фигура. – Что вы здесь делаете?

– А, это вы, Уэстбери, – облегченно откликнулся Корин, уводя того словно невзначай прочь от библиотеки. – Мне не спится.

– Вижу. И вы полагаете, что уснете лучше, если предпримете прогулку по коридорам в кромешном мраке? На третьем этаже есть открытые террасы, с них видны такие звезды… И воздух…

– Спасибо, Джон, – поблагодарил Корин. – Я этого не знал.

Поднимаясь по лестнице, Корин думал о том, как ловко Уэстбери предвосхитил встречный вопрос: а что он сам делал в темноте ночных коридоров Везенхалле?

На третий этаж Корин забираться не стал. Он вернулся к себе и лег в постель.

Нужно поспать хоть немного… Правда, если и завтра в замке произойдет не больше событий, чем сегодня, ясная голова может и не пригодиться.

Барон Эстерхэйзи и граф Огден Лэддери пригласили Корина на ленч, устроенный в малой гостиной. Предложение присоединиться к ним было сделано самым дружелюбным и непринужденным тоном.

• Предыдущая
• 12/40
• Следующая