Любимый по судьбе (СИ) - Мезенцева Екатерина Юрьевна "Тринити" - Страница 5

Но мне интересно другое. Почему именно я? Почему именно сейчас? С ним пробовали говорить и отец и мать, но он делал вид, что не слышит их, а когда это не получалось, то он срывался на крики и закрывался от них, полностью уходя в себя, прячась там, где его никто не достанет. Даже я пробовал с ним говорить, кричал, но он то же самое проделывал и со мной. А еще знаете что я заметил? Когда он вот так «уходил в себя», это уже был словно и не Ромка. Взгляд пустой и холодный, губы в застывшей презрительной усмешке. Словно на нем маска! Так и представляется, что он остался все тем же маленьким мальчиком, когда до него пробуют достучаться, и он прячется за этой маской, чтобы никто не понял, как ему больно, а сам тихонько плачет за ней. От того, что он один; от того, что его никто не понимает; от того, каким ему пришлось стать, чтобы защитить хоть самому себя!

Так почему именно сейчас, мне удалось увидеть, пробраться к этому ребенку? Что дало толчок для этого? То, что он не сдержался и избил меня и теперь он чувствует вину? Или он просто перенервничал и ослабил бдительность?

Боже, зачем я вообще об этом думаю? Он же ясно сказал, что уничтожит меня, если я снова попытаюсь что-то изменить… Но мама… Ей, действительно, больно! Черт! И почему он такой идиот?!

Кряхтя, как столетний дед, я поднялся с пола и пошел к нашей машине. Ромка, я уверен, решил добираться своим ходом. Ехать час с нами в тесном пространстве… Да у него мозги вскипят!

Интересно, что сделает с нами отец? Ему давно не нравятся наши «разборки», только мама попросила его не вмешиваться, попросила дать ей шанс попробовать самой поговорить с нами. Что ж, разговор состоялся, только толку от этого нет, и мама сказала, что умывает руки. Я уверен, что теперь она не станет препятствовать отцу. Как бы я не старался, чтобы родители не узнали о проделках Ромки, они все же не слепые. Видят, что замок на ванной сломан, хотя бы раз в неделю. Я хоть и говорю, что просто жутко неуклюжий и, закрывшись там, не могу его потом открыть, но это прокатило бы раз, от силы два раза, но не постоянно же. Видят, как я хромаю, иногда, когда Ромка «спустит мне шину», или другие синяки. Я хоть и пытаюсь их скрыть одеждой, но не всегда получается. Я не волшебник. Маме очень больно все это видеть, я все же ее сын, но и Ромку она любит, чтобы этот идиот не говорил там.

Может попросить маму, чтобы потерпела еще немного? Нет. Ей и так обидно, нужно все же разобраться с Ромкой, договориться до чего-нибудь, чтобы это устраивало нас всех.

Пусть рассказывает отцу, даже если она и решит умолчать о моем участии, хоть я в этом и сомневаюсь (очень уж она честная у меня), то я сам тогда все расскажу. Пусть наказывает обоих. Я все же, правда, сам сегодня нарвался. Если бы не стал поливать его грязью в ответ, то он бы поглумился и отпустил нас, а так все вот как вышло. Эх, все Кум виноват, скучно ему, блин, стало. Убить его готов вместе с Ромкой, чтоб не повадно было!

3

- Малыш, все нормально? – спросила у меня мама, когда мы уже остановились возле дома.

- Конечно, мам, – улыбнулся я ей. – Что может быть не нормально?

Мама у меня очень заботливая и красивая. Может, мне, конечно, это как сыну кажется, но я от своего мнения не отступлюсь. У нее были длинные рыжие волосы, которые немного вились. Блинные тонкие брови, пушистые ресницы. Ярко-зеленые глаза, маленький чуть вздернутый носик. Веснушчатая, почти вся. Лицо сердечком. Сама маленькая, худенькая, рост у нее всего 165 сантиметров. Пухлые губы, осиная талия, длинные ноги и красивые руки (которые достались и мне). Кожа была немного бледноватой. Как вы сами видите, я очень похож на нее. От отца мне достался только нос, подбородок и чуть-чуть мускулов. Видимо, остальное он отдал Ромке, чтоб его приподняло и отпустило! Везучий ублюдок, чтоб его…

- Петь, не нужно меня успокаивать, – проговорила она, строго глядя на меня. – Ты себя в зеркало вообще видел, – она повернула мое лицо к себе за подбородок. – Может в больницу? – обеспокоенно спросила она.

- Мам, я же сказал, все нормально, – я высвободил свое лицо. – Не такой уж я и беспомощный, – фыркнул я, открывая дверь.

- Петь, я не говорила, что ты беспомощный, – нахмурилась мама. – Я просто волнуюсь за тебя.

- А Ромке ты зачем все рассказала? – недовольно спросил я.

Мама отвернулась от меня и недовольно фыркнула.

- Пусть знает, кого унижает.

- И кого же? – усмехнулся я.

- Того, кто почему-то упорно его защищает, – скривилась она.

- Мам, а ты бы не злилась, если бы с тобой такая же история произошла? – скуксился я.

- Злилась, конечно, – кивнула она.

- Тогда в чем проблема? – удивился я.

- Просто не нужно обижать моего сына, – неохотно проговорила она.

- Это для тебя я сын, – фыркнул я. – А ему я никто.

- Ты его брат! – возмутилась она.

- Он так не считает, – пожал я плечами, выходя из машины.

- Послушай, даже если бы мы с Костей не съехались, вы бы все равно были бы братьями! У вас один отец! – выкрикнула мама, вылезая из машины в след за мной.

- Тогда все было бы по-другому, – покачал я головой. – Тогда, может, он даже бы искал встречи со мной. Я бы не забирал у него дом, отца и его внимание. А так же его отец бы не привел в дом чужую тетю, которую ему нужно было бы называть мамой.

Мама недовольно посмотрела на меня.

- Он и так меня ею не называет, – фыркнула она.

- Это тебя расстраивает больше всего, да? – рассмеялся я.

Мама смутилась, а потом осторожно посмотрела на меня.

- Все нормально, – снова проговорил я. – Я знаю, что ты давно считаешь его своим сыном. И со мной тоже все хорошо, он не сильно меня избил, – заверил я ее. – Можешь даже отцу не жаловаться.

Мама тут же приняла воинственный вид.

- Ну уж нет! – возмутилась она. – Я сказала, что расскажу, значит, расскажу. Пусть он теперь с вами разбирается, я устала!

- С вами? – усмехнулся я, вешая сумку на плечо и вопросительно смотря на нее.

- Да, с вами, – кивнула мама, ставя машину на сигнализацию. – Ты у нас, оказывается, тоже не ангелок, – улыбнулась она. – Зачем подначивал Ромку на драку? – мы вместе пошли к дому.

- Просто я разозлился, – проговорил я. – Он снова запер меня в ванной, – что уж теперь скрывать. – Я не смог сдержаться…

- Значит вот каков твой предел? – усмехнулась мама.

- Что? – я удивленно на нее посмотрел. – Ты о чем?

- Ну, ты очень долго терпел, – протянула она, со смехом в глазах, смотря на меня. – Не срываясь, я имею в виду.

Я только улыбнулся на ее слова. Мама у меня мировая женщина, она мой лучший друг! Я уверен, если бы Ромка вел себя нормально, она бы и его не меньше любила.

- Ладно, пойду к себе, – махнул я ей рукой, поднимаясь по лестнице.

- Даже не поешь? – удивилась она. – Я тортик купила.

Ага, все же она чувствует себя виноватой из-за того, что придется жаловаться отцу. Я только тепло на это улыбнулся.

- Не охота, – покачал я головой. – Может вечером?

- Петь, ты ли это? – усмехнулась мама. – Я разве так часто предлагаю тебе, сладкоежке такой, торт?

- Устал немного, – проговорил я.

Взгляд мамы сразу сменился на заботливый.

- Может, все же вызовем врача? – спросила она.

- Не, – отмахнулся я. – Со мной все нормально, правда, просто немного посплю и все.

- Ну, хорошо… – сдалась она. – Тебе ничего не нужно?

- Все хорошо, – простонал я уже на середине лестницы.

Боже, я так никогда не уйду!

- Ладно-ладно, – рассмеялась она. – Зови если что.

- Хорошо! – крикнул я, и быстрее смылся в свою комнату, пока отпустили.

Свою комнату я очень любил, сам обставлял. Сначала, как заходишь, что-то вроде моей мини-гостиной. У одной стены диван и книжная полка. Напротив телевизор, а рядом с ним письменный стол. Дальше стоит перегородка из моего шкафа для одежды, пересекает полкомнаты. За ним двуспальная кровать. Знаю, что вы скажете. Зачем мне такая большая кровать одному. Нет, подружек я не вожу к себе, слишком уважаю то место, где сплю. Просто я очень беспокойно сплю, поэтому мне нужно больше пространства, иначе свалюсь на пол, не раз уже такое было. Кровать стоит вплотную к стене, а с другой стороны стоит ночной столик на нем лампа и будильник. Они стоят подальше от кровати, чтобы я не смахнул их во сне (да, и такое не раз было). На полу деревянный паркет из мозаики, а стены выкрашены в нежно-шоколадный цвет. Знаю, темновато получилось, но для этого есть свет, не так ли? На окнах прозрачный тюль и тяжелые шторы, тоже шоколадного цвета, но уже темнее, чем стены. На потолке белая плитка. Вот собственно и все.