Меняла - Исьемини Виктор - Страница 7
- Предыдущая
- 7/75
- Следующая
– Ты решил уйти на самом интересном месте, Хромой? Разве тебе не хочется посмотреть, чего будет дальше?
В это время шум борьбы стих и раздался довольно громкий крик. По-моему, кричал сам Тощий. Он крупный мужчина, необычайно жирный и массивный. Хотя я никогда не слышал, чтобы он с кем-то дрался, мне кажется, что он очень силен. В любом случае – с шестью опытными головорезами ему никак не справиться. И я совсем не хочу “посмотреть, чего будет дальше”.
– Ты думаешь, что можешь меня чем-то удивить, Обух? После того, что я видел в Геве и Болотном Крае?
– Я бы попробовал, – ухмыльнулся его светлость, – у меня есть кое-какие мыслишки на этот счет…
Терпеть не могу этой игры в крутых парней.
– Устал я очень, Обух. Да и шмотки нужно собрать, упаковаться.
Теперь пришел его черед заволноваться:
– Ты куда-то собираешься? С чего это?
– Хочу успеть до рассвета уложиться. Пока Неспящий в себя не пришел и пока Мясника нет в городе.
– Да брось! Никто тебя не тронет. С Мясником я решу вопрос, а Неспящий… Куда ему теперь? Только ко мне под крылышко. Выбора-то у него нет. Не дрейфь, Хромой.
– Да? – мне бы его уверенность, – Ну так я тогда пойду? Всю ночь на ногах, спать охота… Да и вставать завтра рано, – мне все-таки не хочется, чтобы завтра было заметно, насколько я не выспался. Все предложения Обуха перейти к нему на постоянную работу и бросить “честный” труд менялы я отклоняю – а поэтому завтра, как обычно, появлюсь в своей лавке и буду обслуживать тех, кто въезжает в Восточные ворота Ливды с облагаемым пошлиной грузом, но не имеет местной монеты.
– Ну и ступай, – наконец соизволил отпустить меня Обух, – Гангмар с тобой. Если не хочешь повеселиться с нами…
Он назвал это весельем. “Повеселиться”. Он сказал “повеселиться”… Да-а… Проклятый город!
Ночь прошла в тревожном ожидании. Горожане боялись подвоха – верность обещаниям в Геве считается слишком редкой добродетелью, чтобы вердельцы могли поверить на слово графу. Да и не только в Геве… Ну а я был занят делом. Я обобрал убитого мной солдата. Ничего особо ценного у него, разумеется не нашлось – ни драгоценностей, ни денег, если, конечно, не считать единственного медного гроша, который я обнаружил у покойника. Солдат носил монету в мешочке, подвешенном на шее. Можно не сомневаться – бедняга намеревался расплатиться этим грошом с привратником, вернувшись в Ренприст – и поэтому таскал с собой, словно некий талисман. Я-то хорошо знаю, чем отличается настоящий амулет от дурацкой причуды. А все эти медные гроши – предрассудки и наивный бред. Я, не задумываясь, кинул свой трофей в кошель и принялся снимать с покойного доспехи. Оружие и снаряжение убитого мной солдата я решил приспособить себе. На убитом была проклепанная металлическими бляхами кожаная куртка. Очень практичная штука, на мой взгляд – даже лучше, чем те дешевые кольчуги, которые могут позволить себе бедняки вроде меня. Куртка была мне великовата, но я ее все же надел, взял я себе и хороший пояс, и кинжал. Ну и меч, конечно. Потом у меня попытались было отобрать добычу городские, но выручил мой начальник – старый опытный солдат, которого вердельская община наняла, чтобы присматривать за нами. Его все называли Дубак – странное и, на мой взгляд, обидное прозвище, но сам солдат не возражал. Когда уцелевшие наемники Рориха спустились к своим и враг отступил от городских укреплений, Дубак прошел по стене, чтобы пересчитать своих подопечный. Он как раз подоспел вовремя, чтобы шугануть нескольких нахальных вердельцев, которые уже совсем было собрались отнять у меня добычу. Те – молодые парни, скорее всего подмастерья – поворчали, пригрозили мне еще встретиться, но с Дубаком все же спорить не стали. Впрочем, они утешились тем, что раздели убитого мной солдата и сняли с него сапоги. Затем они просто сбросили обобранного покойника со стены.
А Дубак, внимательно оглядев прорубленный шлем и мой старый топор с выщербленным лезвием, кивнул в сторону копошащихся над трупом вердельских парней:
– Видал? Чисто стервятники… Ты понахальнее с ними будь, они тогда не станут лезть… Как же у тебя сил хватило-то? На вид и не скажешь, что ты такой здоровяк.
– Не знаю, господин Дубак, – промямлил я, – испугался я тогда очень. Должно быть, с перепугу…
То, что оружие было усилено чарами, я по-прежнему хотел скрыть.
– Ну и ладно, – солдату было не до того, чтобы интересоваться моими способностями, – ты вот что, ступай за мной и держись неподалеку. И сейчас, и после. Мне нужно, чтобы мне спину хоть кто-то прикрывал, случись вдруг какая заваруха. Лучшего, чем ты, я здесь вряд ли кого сыщу. Идем.
Я прошел с Дубаком вдоль стены, пересчитывая вместе с ним наших. В эту ночь мы потеряли двадцать шесть человек, девятнадцать – убитыми, семь получили такие раны, что было ясно – в бой они пойдут еще не скоро. Просто так потеряли – ведь мы даже в рукопашную не вступали, можно сказать. Их всех настигли стрелы. Дубак ругался и я его понимал. Он получал сержантскую плату, а должен был командовать большим отрядом неумелых новобранцев. Этот солдат был довольно черствым человеком, но бесполезная смерть соратников его раздражала. А их смерть была в самом деле бесполезной – кроме меня, никому из наемников не удалось нанести ущерб врагу…
Кстати, мы с Дубаком собрали оружие всех наших убитых соратников, чтобы его не растащили горожане. Ведь Дубак должен был за эту рухлядь отчитаться перед вердельской казной!..
Когда рассвело, мы со стены хорошо разглядели лагерь анракцев. Я удивился, врагов было очень мало – меньше полутора сотен! И этого войска мы боимся? Да ведь город сейчас может выставить четыре с половиной сотни бойцов, а то и все пять!
Хвала Гилфингу, у меня хватило ума держать язык за зубами и не высказывать вслух своих сомнений. Один из наших, молодой парень, вряд ли намного старше меня, не сдержался и спросил:
– Господин Дубак, а когда же мы на них ударим? Вылазку-то когда сделаем?
В ответ он заработал крепкую затрещину, сопровожденную поминанием гангмаровых когтей и отповедью:
– В другой раз думай, дурачина, прежде чем пасть разевать! Вылазку он устроит! Да четверти этих латников хватит, чтобы перерезать всех здешних мастеров толстозадых, да и нас вместе с ними. Понял, олух? Четверти хватит! Потому что они солдаты, клянусь гунгиллиной ляжкой, а ты дурак. Эй, малый, – это уже относилось ко мне, – бери весь этот хлам и шагай за мной.
Я послушно подхватил указанную мне связку оружия наших убитых товарищей и пошел за Дубаком в городскую оружейную. Мой топор Дубак велел мне пока оставить у себя.
– С мечом у тебя небось не выйдет, – пояснил он, – а топором, видишь, получается. Ничего, потом, как минута выдастся свободная, я тебе покажу, с какой стороны за меч браться нужно. А пока спрячь его, не то еще порежешься.
Так вот начиналась моя карьера наемника. Но самым главным итогом этой ночной схватки было не то, что я обратил на себя внимание Дубака. И, пожалуй, даже не то, что я впервые дрался в настоящей схватке и победил. Но – обо всем по порядку!..
Домой я возвратился еще затемно. По дороге срезал украшенные камешками бляхи с ошейника, а сам ошейник зашвырнул через забор в Львином переулке. За забором, как раз именно в той самой развалюхе, украшенной резным львом, давшим когда-то переулку название, жила одна жадная старушенция. Когда я был мальцом, она уже была дряхлеющей вздорной бабой и мы с детьми сапожника частенько ее дразнили. Ее жадность была общеизвестна, так что я не сомневался – найдя украшенную тиснением полоску кожи, она припрячет ее подальше. Ну и в любом случае, никому не удастся узнать, как ошейник попал к старухе. А бляхи меня приятно удивили – при ближайшем рассмотрении они оказались серебряными. Серебро довольно низкопробное, относительно дешевое, но все же… К тому же они были заряжены кое-какими заклинаниями. Наверняка что-то, касающееся управления волкодавом. Эти твари, говорят, не признают новых хозяев и слушают лишь того, в ком как бы видят вожака. Такой сторож, как анноврский волкодав, может оказаться для хозяев опаснее любого бандита, если не обеспечить его послушание. Поэтому Тощий не поскупился на серебро, янтарь и даже пару изумрудов для ошейника. Ха – да моя добыча стоила едва ли не дороже, чем заплатил мне Обух! К сожалению, заклинания придется убрать, это слишком явная улика.
- Предыдущая
- 7/75
- Следующая
