Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв - Хаймз Честер - Страница 16

Патрульная машина стояла перед домом Леди Джипси, но «бьюика»-седана видно не было.

— Андерсон придет в ярость, — сказал Эд Гроб.

— Они могли и взять их, — сказал Могильщик безо всякой надежды.

Маленький автомобиль занесло, когда он ударил по тормозам, и они врезались в задний бампер патрульной машины.

Эд Гроб выскочил первым, в пальто нараспашку, с пистолетом в руке. Могильщик, обегая автомобиль сзади, подскользнулся и ударил рукоятью своего пистолета по крышке багажника. Эд Гроб обернулся и увидел, как Могильщик поднимается с тротуара.

— Шлешь им телеграмму, — укорил он.

— Да, это не лучшая моя ночь, — сказал Могильщик.

Из-за дальнего перекрестка вырулила патрульная машина с включенной на всю мощь сиреной и красной мигалкой.

— Теперь это не имеет значения, — проговорил Эд Гроб, взбегая по темной лестнице сразу через две ступеньки.

Они нашли полицейского в форме, стоящего на нижней площадке сбоку от двери с пистолетом наготове, второй — в тени лестницы, ведущей на верхний этаж.

— Где машина? — спросил Эд Гроб.

— Здесь не было никакой машины, — ответил полицейский.

Могильщик ругнулся:

— А что вы здесь делаете?

— Лейтенант приказал окружить это заведение и ждать вас.

— А кто-нибудь есть сзади, чтобы никто не мог выйти с той стороны?

— Джо и Эдди прикрывают задний двор.

Могильщик не мог расслышать его из-за воя сирен на улице.

— Как насчет заднего двора? — закричал он.

— Прикрыт! — крикнул ему в ответ коп.

— Ну ладно, давайте-ка посмотрим, что это даст? — сказал Могильщик.

Вой сирены, стихая, перешел во всхлипывания, и ее звуки наполнили узкий коридор, как органная мелодия.

— Держи их! — во всю глотку заорал кто-то внизу.

Два копа, взбегая по лестнице, топали тяжело, как русская армия.

Это напоминает водевиль, — сказал Эд Гроб.

На площадку вбежали полицейские, держа в руках пистолеты. Они резко остановились перед насмешливо глядящими на них коллегами, и оба залились яркой краской.

— Мы не знали, что здесь кто-то есть, — сказал один из них.

— Ну да, вы хотели убедиться, на всякий случай, — сказал Эд Гроб.

Могильщик нажал кнопку звонка на двери. Изнутри донесся отдаленный звук звонка.

— Эти дверные звонки всегда звучат так, словно находятся за милю отсюда, — сказал он.

Полицейские посмотрели на него с любопытством.

Никто так и не подошел к двери.

— Дайте-ка я прострелю замок, — предложил один из полицейских.

— Ничего у тебя не получится, — сказал Могильщик. — Посмотри на эти замки — тут их на двери побольше, чем на воротах форта Кнокс, а изнутри, я думаю, и еще больше.

— Да, но есть шанс, что только один из них заперт, — сказал Эд Гроб. — Если отсюда вышел тот, у кого нет ключа…

— Верно, — согласился Могильщик. — Я сегодня что-то туго соображаю.

Полицейский, предложивший выстрелить, поднял брови, но Могильщик не заметил этого.

— Отойдите вбок, — сказал Эд Гроб.

Все встали в стороне от двери.

Эд Гроб отошел к противоположной стене, поднял свой длинноствольный 38-го калибра и выпустил четыре пули одну за другой в самозакрывающийся замок.

От звука выстрелов разлетелось вдребезги окно в подъезде, и двери на всех лестничных площадках приоткрылись на дюйм. Со всех сторон послышался внезапный шорох, словно крысы покидали корабль.

— Давай-ка ударим, — предложил Эд Гроб, слегка покашливая от порохового дыма, наполнившего подъезд.

Шорох тут же прекратился.

Он и Могильщик с разбега ударили в дверь левыми плечами и вкатились в комнату.

Это была приемная. Убогие кухонные стулья выстроились у противоположной стены. Пол покрыт пыльным потертым темно-голубым ковром. В центре комнаты круглая столешница, казалось, висит в воздухе. Ее поддерживали четыре тонких стальных тросика, прикрепленные к потолку и практически невидимые в темном освещении. На столе покоилась ужасного вида гробница, сделанная из тускло-серого папье-маше. Из гробницы выходил дух Иисуса Христа.

Эд Гроб удержался на ногах, но Могильщик врезался в висячий стол с такой силой, что перевернул гробницу, и дух Иисуса Христа покатился по комнате, словно за ним гнался дьявол.

Одетые в форму копы следовали за ними, переводя с одного на другого широко открытые от ужаса глаза.

Кто-то начал барабанить в заднюю дверь. Зазвенел еще один звонок.

— Тихо! — гаркнул Могильщик.

Шум прекратился.

Стены комнаты были обклеены выцветшими голубыми бумажными небесами с созвездиями. Наискось от входа находился широкий дверной проем, занавешенный вылинявшей красной занавесочкой с позолоченными знаками зодиака.

Эд Гроб переступил через дух Христа и раздвинул зодиак.

Они попали в комнату для сеансов. На задрапированном столе помещался хрустальный шар. Все четыре стены были обтянуты материалом, наподобие темного атласа, покрытого светящимися люминесцентными изображениями звезд, солнц, лун, призраков, грифонов, животных, ангелов, чертей и масками африканских ведунов.

Комната была освещена слабым сиянием, исходившим из хрустального шара. Их внезапное вторжение заставило занавески колыхаться, и люминесцентные фигуры то вспыхивали, то гасли.

— Где тут, к черту, свет? — заревел Могильщик. — У меня начинается морская болезнь.

Один из копов включил свой фонарь. Другого источника света они не нашли.

— Ищите дверь, — сказал Могильщик, отбрасывая драпировки в сторону.

Под занавесками оказалось несколько дверей.

Они открыли первую же, которую нашли. Она вела в столовую. Люстра с четырьмя рожками освещала квадратный обеденный стол, накрытый пластиковой скатертью с черно-серебряным узором. Два стула были придвинуты к столу напротив двух грязных тарелок. Скелет жареного опоссума, окруженный желтыми клубнями ямса, лежал на блюде, утонув одним боком в застывшем жиру, как остатки покинутого корабля в прибое на мелководье.

— Опоссум с картохой, — сказал Эд Гроб, бессознательно облизывая губы.

— Это то, что они ели, но где же они сами? — спросил Могильщик.

— Нет никого, кроме нас, призраков, — сказал коп.

— Не забудь о нас, опоссумах, — добавил другой.

Эд Гроб открыл другую дверь и оказался на кухне.

Он услышал какое-то движение снаружи на лестнице под открытым небом, ведущей к задней двери квартиры.

— Эй, впустите нас, — звали оттуда.

Мимо Эда Гроба протиснулся коп, чтобы открыть заднюю дверь.

Могильщик отворил еще одну дверь, которая вела в спальню.

— Сюда, — позвал он.

Вошел Эд Гроб, вслед за ним шесть копов.

Жирный светлокожий цветной человек с отвисшим чувственным лицом и лысой сверкающей головой лежал с закрытыми глазами поперек кровати и тяжело дышал. На нем был большой старомодный выцветший желтый бюстгальтер, поддерживающий его отвислые груди, и пара боксерских трусов в бордовую и золотую полоску, из-под которых выглядывали застежки пояса с подвязками, пристегнутые к бордовым шелковым чулкам. Он был толст, но его плоть была столь дряблой, что отставала от костей и перекатывалась под кожей, как растопленный жир.

Второй лысоголовый человек лежал лицом вниз на полу возле кровати. Он был одет в купальный халат из вискозы в красную и серую полоску поверх голубой в черную крапинку пижамы из искусственного шелка. Лица его не было видно, но венчик волос вокруг его лысины был шелковисто-белым.

Белые копы смотрели во все глаза.

— Что они сделали с Леди Джипси? — спросил один из них.

— Это он сам, на кровати, — сказал Эд Гроб.

— Это не вопрос, — сказал Могильщик. — Нам надо найти того, кто так крепко приложил его.

— Он не может говорить, — сказал белый коп.

— Ну, это мы исправим, — пообещал Могильщик. — Принеси-ка с кухни бутылку уксуса.

Он нагнулся и, ухватив Леди Джипси за руку, подтащил его к краю кровати. Затем, когда коп принес уксус, он открыл бутылку и вылил едкую жидкость на лицо Леди Джипси.