Вселенная философа (с илл.) - Сагатовский Валерий Николаевич - Страница 8

И выходит, что приведенное выше возражение академика В. А. Энгельгардта просто направлено не по адресу. Он прав относительно известной нам земной жизни, имеющей естественное происхождение. Но разве для этого случая предлагает академик Колмогоров более широкий кибернетический подход?

Таким образом, все хорошо на своем месте. Из определения нашей земной жизни, той жизни, с которой имеет дело современный биохимик, нельзя, разумеется, исключать указания на белковый состав. Но когда ставится другая познавательная задача, когда выясняется характеристика жизни как космического явления, частным случаем которого будет земная жизнь, важнее указать общую структуру («принципиальную схему» живого устройства), чем конкретный материал, в котором она может быть выполнена.

Ошибки начинаются тогда, когда один специалист не видит из своей «ямы» позицию другого, но судит о его действиях, не зная, ради какой цели они совершаются. Чтобы не делать таких ошибок, надо уметь переходить на такую позицию — философскую, — с которой хорошо видно соотношение исходных рубежей и целей отдельных специалистов.

Нет противоречий и между разными характеристиками функции жизни — как обмена веществ и как борьбы с энтропией. В. И. Ленин указывал, что познание любого предмета идет от знания сущности первого порядка к сущности второго порядка и т. д. без конца. Сущность — это то, от чего зависят, из чего следуют все другие характеристики явления. Обмен веществ — это сущность жизни первого порядка. Но эта сущность определяется еще более глубокой сущностью — антиэнтропийной направленностью живого. Сущность борьбы энтропии и негэнтропии нам пока еще неизвестна. Мы знаем эту борьбу на уровне категории явления, то есть констатируем ее как факт, но не можем ответить на вопрос «почему?», вскрыть внутренние механизмы этого фундаментального противоречия вселенной. Однако не подлежит сомнению, что наука возьмет и этот рубеж, придет к знанию сущности еще более глубокого порядка. И тогда современный взгляд на жизнь будет, в свою очередь, выводиться из вновь открытой сущности более глубокого, как говорил В. И. Ленин, порядка.

Подводя итог, можно сказать, что познание жизни пошло по пути от знания состава к изучению структуры и от знания функции на уровне сущности первого порядка к знанию ее на уровне сущности второго порядка.

Для человека, незнакомого с этими переходами познания с одной категориальной ступеньки на другую, каждый такой шаг означает ломку привычных представлений и порождает массу споров и недоразумений. Философ, если хотите, берет специалиста за руку, вытаскивает его из «ямы» на пригорок, с которого (если уметь смотреть) хорошо виден общий маршрут научного познания, и ведет по этому маршруту. И то, что из «ямы» частного специалиста казалось непреодолимой Джомолунгмой, с пригорка философа предстанет в своих истинных размерах: возможно, кочкой, о существовании которой надо знать, но дискуссии о путях ее преодоления она явно не стоит.

Книжечку под названием «Белый гриб» я сначала читал на досуге, как любитель леса и всего, что живет в нем. Но постепенно, как говорят философы, мое видение предмета изменилось: я взглянул на содержание этой книги с позиции специалиста-философа.

Что же произошло? Меня заинтересовали принципы, по которым проводится описание белого гриба, его деление на различные формы.

Казалось бы, о чем тут размышлять: входит ученый в лес, наблюдает, описывает, видит сходство и различия разных белых грибов и на основании этого выделяет отдельные формы.

Задумаемся, однако, всегда ли мы одинаково видим один и тот же предмет? Психологи, например, проводили такой опыт. Группа студентов собирала «Лабиринт» — прибор для психологических экспериментов. Через некоторое время им предложили нарисовать этот прибор по памяти. Все рисунки были очень схожи, в них выделялись те узлы, на которые в ходе создания прибора пришлось обратить наибольшее внимание. Затем этот прибор просто продемонстрировали другой группе лиц и также через некоторое время предложили им сделать рисунки по памяти. На их рисунках различия были значительными, часто выделялись случайные, внешне бросающиеся в глаза детали.

Не существует беспредпосылочного изучения предмета. К любому явлению мы подходим с определенной установкой, выделяем в нем те или иные черты в зависимости от нашего предшествующего опыта, потребностей, интересов и многих других обстоятельств. Первобытный собиратель видел в лесу прежде всего то, что съедобно. А чем определяется направленность внимания ученого-натуралиста?

Б. П. Васильков, автор книги «Белый гриб», ставит, например, вопрос: «Почему в качестве типовой формы выделена форма с более или менее буроватой или коричневатой окраской, обычно встречающаяся в еловых лесах, а не какая-либо другая». Смысл ответа сводится к тому, что такой взгляд утвердился уже в работах XVIII и XIX столетий. Но почему в XVIII столетии формы гриба отличали именно по окраске и именно определенная окраска была признана типовой?

Представим себе ученого того времени. Как правило, он изучал природу не потому, что прямо отвечал на запросы практической деятельности, но из чисто интеллектуального чувства любознательности. Наблюдательность дикаря определялась его потребностью в еде. Натуралист, бродивший в еловых лесах, не знал таких узких шор, но это не значит, что его характер видения предмета был ничем не обусловлен. Способ восприятия во многом зависит от особенностей устройства органов чувств. У человека наиболее развито зрение, и потому мы всегда склонны начинать с наглядных, зрительных представлений о предмете: его очертаний, окраски и т. д. Такой подход кажется самым «естественным». Но дальнейшее развитие познания показывает его недостаточность. Например, в медицине были долгое время распространены чисто морфологические описания заболеваний. Но затем столкнулись с фактами такого рода, когда организм с явными морфологическими, зрительно воспринимаемыми нарушениями отлично справлялся со своими функциями; и наоборот, без всяких видимых анатомических изменений наблюдались функциональные нарушения, — тогда пришлось пересмотреть привычный взгляд. То есть начинали с того, что бросается в глаза, — с анатомии, а затем признали, что главное — это как действует организм, как он выполняет свои функции. И оказалось, что описание функции — дело более значимое, определяющее по отношению к описанию внешней формы.

И этот переход — от описания внешней формы к описанию функций, способов деятельности — характерен для развития научного познания в самых различных областях. Такая! особенность познания давно была отмечена народной мудростью: по одежке встречают, по уму провожают.

В философии различение созерцательного познания (описываю то, что бросается в глаза, отражаю мир как зеркало) и познания, определяемого характером практической деятельности, явилось одним из замечательных достижений марксизма. «…Существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления, — писал Энгельс, — является как раз изменение природы человеком, а не одна природа, как таковая, и разум человека изменялся соответственно тому, как человек научался изменять природу».

Но вернемся к нашему белому грибу. Выделение еловой формы в качестве типовой было, видимо, обусловлено характером местности, где проводились первые наблюдения: обстоятельство довольно случайное. Выделение признака, по которому проводилось различение по окраске, явилось выражением начального этапа познания — описания предмета по внешней форме, по тому, что бросается в глаза. Впоследствии такой подход был освящен традицией и стал признаком хорошего научного тона.

Но застывший, традиционный подход к познанию может оказаться далеко не самым эффективным. В самом деле, на какую практическую деятельность ориентированы описание и классификация грибов по их внешним особенностям?

Я совсем далек от мысли подчинить научное описание нуждам сбора или засолки грибов и практическую деятельность человека в самом широком смысле вижу в разумном преобразовании природы, основанном на знании объективных закономерностей ее развития. Так вот, с точки зрения этой глобальной практики более значимыми были бы описание и классификация грибов по их специфическим функциям в различных биоценозах (системах взаимосвязанных организмов, проживающих на определенной территории).