Положительный (СИ) - "La_List" - Страница 18

Ладно Саня. Все его закидоны легко списать на стресс и психологические проблемы: не каждый подросток сталкивается с подобным. Но у меня-то оправданий нет! От слова совсем.

Чем можно оправдать мой теперешний стояк? Тем, что Санино бедро тесно прижимается к моему? Или тем, что его тонкая ладонь лежит сейчас на моем мокром от пота животе?

Мелкий засранец!

Но это будет автоматическим признанием того, что я опасный для общества ублюдок, у которого стоит на младшего брата.

Когда я стал таким? Тогда, когда его горькие от виски губы прижались к моим там, у костра? Или позже? Тогда, когда я обнимал его, сжавшегося в комок на кровати, глотающего слезы?

Я не помню. Просто в какой-то момент я стал обнимать не только для того, чтобы успокоить или утешить, а потому, что хотел этого сам. И мне это нравилось. Нравилось то, как он обнимал меня в ответ, как неловко тыкался своими мягкими губами в мои, норовя сорвать лишний поцелуй. И то, как он терся об меня всем телом, дрожа от возбуждения.

Наверное, если бы не моя все еще живая совесть, я бы купил пачку презервативов и дал Сане то, чего он так настойчиво добивался от меня эти несколько недель.

И от этих мыслей страшно. Вернее, страшно понимать то, что ты больше не нормальный.

А каково было Сане? Я имею в виду тот момент, когда... Не знаю, что страшнее. Лежать на обочине трассы, осознавая произошедшее, или выходить из кабинета врача, со знанием того, что...

Бля, да что я могу знать?

Накрываю Санину ладонь своей, сжимаю его теплые пальцы и закрываю глаза.

Что мне делать? Плюнуть на полузадушенную совесть и поддаться желаниям или позвонить матери, выдернуть ее из отпуска, передать Саню с рук на руки, а самому бежать к мозгоправу?

Но я ведь только приучил мелкого глотать таблетки вовремя! Будут ли так за этим следить родители?

Я вдруг вспоминаю, как мы сидели на полу, прямо рядом с унитазом, а я целовал трясущиеся холодные пальцы младшего и слушал его тихие горькие всхлипы. Тогда я чувствовал себя сволочью, хотя прекрасно понимал, что должен заставлять брата пить эту дрянь.

– Жень...

Я вздрагиваю, машинально отдергиваю руку. И зло сжимаю пальцы в кулак. Идиот. Вообще шевелиться не надо было.

– Ты меня ненавидишь? – Саня не двигается. А вот у меня начинает щипать в глазах.

– С чего ты взял? – поворачиваюсь к нему и внезапно для себя оказываюсь так близко, что наши носы почти соприкасаются.

Мелкий неловко дергает плечом и отворачивается. И уже лежа носом к стенке глухо говорит:

– Любой бы ненавидел.

– Я – не любой, – придвигаюсь чуть ближе и опускаю руку на его плечо. – Сань, нам обоим тяжело. Не усложняй ситуацию еще больше.

– Я не виноват, что я такой, – и в его голосе я слышу слезы. – Я не хотел портить тебе жизнь. Лучше бы они меня убили тогда.

Вдруг понимаю, что не знаю, что ответить. В голову лезут одни банальности на тему того, что все будет хорошо, и прочая чушь. Все это прозвучит хуже, чем если бы я велел ему заткнуться и спать.

– Я люблю тебя, Сань, – неуверенно касаюсь пальцами его худого голого плеча. – Как бы там ни было – ты мой брат. И если бы тебя не стало, поверь, я бы переживал.

Бля, ну что за хуйню я несу?! Тогда уж до кучи нужно было сказать про то, как родители бы переживали. Хотя, уверен, отцу такой исход понравился бы больше.

– Ты не понимаешь, – младший так и не поворачивается. Но я уже знаю, что его ресницы слиплись от слез, прозрачными каплями текущих из уголков глаз. Саня плакал теперь так часто, что я мог определить это, даже не видя его лица. Конечно, все это таблетки, вернее, побочные эффекты от них, но...

– Прости, – обнимаю его со спины, прижимаю. А потом заставляю повернуться и целую в губы.

– Жень, ты ведь не оставишь меня? – и обнимает меня за шею, прижимаясь всем телом.

– Куда я денусь с подводной лодки, – коротко целую его еще раз и принимаюсь вытирать слезы с его щек.

– Когда приедут родители, ты ведь только рад будешь сбагрить меня обратно, да? – вдруг тихо спрашивает младший. – Передашь с рук на руки и забудешь, как страшный сон.

Мать твою! Вот это сейчас что за херь опять была?

– Если ты захочешь, то сможешь остаться у меня, – не, ну а что я еще мог сказать?

– Ты разрешаешь? – и столько радости в голосе, что становится страшно. Словно я не остаться ему разрешил, а подарил как минимум личный самолет.

– Да, Сань, я разрешаю, – глажу его по голове и целую в лоб. – Теперь закрывай глаза и спи.

Он неуверенно улыбается мне и сползает ниже, утыкаясь лицом в подушку.

Боже, на что я подписался?

***

– Сань, отвали, – стискиваю пальцами виски, пытаясь сосредоточиться. – Иди займись чем-нибудь, хватит стоять над душой.

Мелкий уже задолбал комментировать мои потуги сделать мало-мальски приемлемым логотип несчастной линейки мужской косметики. Судя по требованию заказчика, я должен был совместить два невозможно отвратительных цвета так, чтобы у покупателя вставал от одного вида продукта.

– Пятый вариант был лучше остальных, – Сане, похоже, трижды плевать на все мои просьбы. – Оставь его.

– Я работаю, не видишь? – с одной стороны младшему хочется отвесить пинка, но с другой...