Стратегия Русской доктрины. Через диктатуру к государству правды - Аверьянов Виталий - Страница 7

Новый русский порядок должен быть таким, чтобы явные сбои в соборной работе институтов устранялись невзирая ни на какие внесистемные ценности. Страна должна стать единым организмом и работать как часы. Иного шанса у власти и народа просто нет. Чтобы соответствовать «новой сложности», нужно решительно изменить требования к качеству элиты. Обычно элиту подвергают ротации и репрессиям не из-за кровожадности, но потому, что она становится помехой органическому течению национальной жизни.

Аналогия с «опричниной» Иоанна Грозного является более чем приблизительной и, несомненно, она нежелательна в силу той, отчасти несправедливой, общераспространенной оценки ее, которая доминирует в русской историографии. С легкой руки Н.М. Карамзина нашего царя Иоанна представляют в виде «романтического злодея».

Хотелось бы обратить внимание на другой исторический пример: подобную же задачу решал в конце I в. до н. э. Октавиан Август. Он не стал упразднять традиционные органы римского народовластия, но, поскольку они бесконечно воспроизводили гражданскую войну, он по существу дополнил их параллельной государственной системой, которая находилась под его личным контролем. Этот режим получил в истории название «принципат Августа» – фактически этот режим положил начало Римской империи, то есть образцовой, классической империи.

Эпоху принципата впоследствии воспринимали как время счастливой стабильности и тишины после целого века революций и братоубийственного кровопролития. Поэты воспевали эпоху принципата как «золотой век» империи, – однако, существенно то, что этот режим фактически покончил с исчерпавшей свой ресурс республиканской формой правления. Отучать римлян от привычной для них республики Август стал постепенно, всячески подчеркивая приверженность формально-правовой «старине». В этом ему помогал его последовательный религиозный и нравственный консерватизм, реставрация древних обычаев, апелляция к «духу народа». Современники отразили таинственную суть власти Августа, не вполне юридически ясной, через термин «авторитет» (auctoritas).

Вот как описывал ситуацию Светоний: «Сенат давно уже разросся и превратился в безобразную и беспорядочную толпу – в нем было больше тысячи членов, и среди них люди самые недостойные, принятые после смерти Цезаря по знакомству или за взятку, которых в народе называли „замогильными“ сенаторами. Он вернул сенат к прежней численности и к прежнему блеску, дважды произведя пересмотр списков… Некоторых он усовестил, так что они добровольно отреклись от звания… При себе он завел совет, выбираемый по жребию на полгода: в нем он обсуждал дела перед тем, как представить их полному сенату. О делах особой важности он опрашивал сенаторов…»[6]

Выстраивая параллельное «государство в государстве», Август рекрутировал из разных сословий кадры новой администрации, подчинявшейся лично принцепсу помимо сената. По существу принципат оказывался системой политико-правового дуализма, или «диархией» сената и императора. Равновесие внутри этой двойственной системы достигалось за счет нескольких особых полномочий: Август стал пожизненным главнокомандующим армии и пожизненным народным трибуном. (Фактически он сконцентрировал в своих руках источники двух идеологем, о которых шла речь выше: «державничества», то есть imperium, власти над силовыми институтами и «социальной правды»; надо сказать, Август очень умело ими пользовался!) При этом Август неоднократно избирался и консулом, то есть на высший пост исполнительной власти – однако он всячески подчеркивал свое нежелание получать официальные «диктаторские» полномочия или какие-либо атрибуты, хотя бы отдаленно напоминающие атрибуты монарха.

Что касается материальной базы принципата, то Август разделил все приносящие доход провинции на две категории: подконтрольные сенату и подконтрольные императору. Это означало, что государство не устранялось из хозяйственной жизни, казна формировалась не только за счет налогов, но и за счет прибыли, получаемой от обширных государственных хозяйств.

В чем смысл принципата? В противоположность закулисным интригам и олигархическим междусобойчикам, все члены Совета, принимающего государственные решения, известны населению.

Подлинный авторитет создают не столько их былые заслуги, сколько деятельность, осуществляемая у всех на глазах, здесь и сейчас.

«Свобода» эпохи гражданских войн приносила римлянам лишь несчастья, она стала для них проклятием. Август, взяв у римлян часть их «свободы», предложил им взамен другую ценность – «достоинство», «честь» римского гражданина. Люди должны захотеть пожертвовать свободой (на деле мнимой) ради патриотического достоинства, которое не может быть отнято ни при каких обстоятельствах, кроме неисполнения долга и измены.

Авторитет не может быть почерпнут из пустоты, авторитет черпается из национально-государственной традиции, возникает из права на ее олицетворение, а значит истолкование. Цезарь Август, творя по существу новое государственное целое, больше всего озаботился символической и духовной связью этой новизны с римскими традициями.

Идеологический критерий при формировании новой элиты является существенным – он обозначает переход от эпохи случайного отбора по принципу «профпригодности» и «личной преданности» к эпохе отбора содержательного, качественного, идейно осмысленного. Даже личная преданность должна в конце концов иметь одним из своих главных оснований преданность идее, программе, преданность не одному статусу государства, но и его священному аспекту, который определяет направление общего служения. Священный аспект обязывает ко многому: к тому, чтобы верховная власть сделалась защитницей традиции, защитницей морали, защитницей семьи, защитницей интересов тех, кто фактически строил историческую родину и наследует ее строителям. В этом заключается рациональный источник харизматичности власти (о ее иррациональных источниках речь сейчас не идет).

Создать параллельную элиту, не разрушая старую, можно именно на идеологическом фундаменте и с элементом харизмы в новом импульсе государственного строительства. Идеологический критерий новой вертикальной мобилизации должен сочетаться с другим важным требованием: остановить бесконечную «гражданскую войну» идей в России. Не стоит впадать в распространенную иллюзию, когда позднее заслоняет раннее: дескать, именно в современную нам эпоху мы выработали какую-то подлинно ценную, или подлинно гуманную систему. Нам нужно собрать свое прошлое, сфокусироваться на всем положительном, что было в разные эпохи, в том числе и в советское время, – нужно вооружиться константами национально-государственной традиции. Новая элита должна быть нацелена исключительно на созидание, на подготовку предпосылок для свежей и динамичной стабильности, а не на разрушительную критику прошлых эпох. По существу, в нашей истории был только один тип времен, которые мы должны изжить и более не допустить – это Смутные времена.

До сих пор в этом очерке речь шла о стратегических ценностях. Однако крайне важным для правильной реализации любой стратегии остается вопрос о тактике. Последовательность консервативных преобразований могла бы быть такой.

Во-первых, необходимо подготовить к ним общественное сознание. Поэтому ключевой и первостепенной сферой, в которой нужно осуществить решительный «консервативный поворот» (если не на 180, то на 90 градусов) – является сфера Слова. В СМИ, культуре, образовании, науке должны быть инициированы мощные программы оздоровления и очищения, проветривания нашего морального и интеллектуального пространства, поощрения и прямой пропаганды общественно полезных инициатив, создании культа духовных ценностей и соответственно «борьбы с грехом». Необходимо подобрать лучшие профессиональные кадры, которые идеологически близки доктрине преобразований. В сферу Слова придется направить первый «призыв» власти, потому что без обеспечения благоприятного информационного и духовного фона дальнейшее продвижение станет чрезвычайно трудным. Напротив, если общество свыкнется с консерватизмом в сфере слов, идей и образов – сопротивление преобразованиям со стороны идейных противников окажется вялым и неэффективным, а сопротивление со стороны коррупционеров и криминалитета и вовсе бесперспективным. Моральная поддержка народа сделает здесь свое дело.