Паутина преступлений. Тайна мистера Ридера (сборник) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 17

– А что вы скажете о мистере Дейвере?

Дж. Г. Ридер улыбнулся.

– Забавный человечек, – ответил он, и Маргарет рассмеялась, но тут же снова посерьезнела.

– Вы что-нибудь выяснили о Равини?

Мистер Ридер покачал головой.

– Я поговорил со швейцаром. Похоже, это честный малый и ему можно доверять. Так вот, он рассказал мне, что утром, после того как Равини исчез, он спустился вниз и заметил, что входная дверь не заперта на засов и замо́к открыт. Наблюдательный парень. А кто такая миссис Бартон? – неожиданно спросил он.

– Экономка. – Маргарет грустно улыбнулась и покачала головой. – Несчастная женщина. Все время повторяет, как бы ей было хорошо, если бы она не «похоронила себя заживо» – это ее слова – здесь, в Силтбери.

Мистер Ридер опустил нож и вилку.

– Боже! – участливо произнес он. – Должно быть, она – настоящая леди, которая видела лучшие времена.

Маргарет снова прыснула.

– Вот уж не думаю, что когда-то ей жилось лучше, чем сейчас, – сказала она. – Она совершенно простая и ужасно неграмотная. Вы бы видели счета, которые она мне присылает. Жуть! Но, если серьезно, мне кажется, ей живется очень даже неплохо. В первый день, когда я поселилась здесь, вечером я зашла к ней в комнату с одним счетом, которого не поняла (ясное дело, только зря время потратила – она же в документах не разбирается совершенно), и увидела, что она сидит за столом и руками своими любуется.

– Руками? – переспросил сыщик.

Она кивнула.

– Да. Все пальцы у нее были в изумительных кольцах, – сказала Маргарет и удовлетворенно улыбнулась, когда увидела, какое воздействие произвели ее слова на мистера Ридера – он выронил нож и вилку и те, громко звякнув, упали на тарелку.

– В кольцах?

– В кольцах с огромными бриллиантами и изумрудами. Я такой красоты в жизни не видела! Как только я вошла, она спрятала руки за спиной, а на следующее утро объяснила, что это подарок: мол, ей их подарила какая-то дама, связанная с театром, которая как-то останавливалась здесь, и на самом деле они ничего не стоят.

– То есть липовые, – произнес мистер Ридер.

– Что значит «липовые»? – поинтересовалась Маргарет, и мистер Ридер покачал головой. Она знала, что означает такое покачивание: он оживлен, и у него прекрасное настроение.

После обеда он послал горничную найти мистера Дейвера. Когда тот пришел, мистер Ридер сказал, что хочет поработать, и попросил принести в его комнату блокнот и письменный стол. Маргарет удивилась, почему он не попросил ее, но подумала, что, наверное, он просто не знает, что за хозяйственные вопросы отвечает она.

– Наверное, вы – великий писатель, мистер Ридер, хе-хе! – довольный собственной шуткой, усмехнулся Дейвер. – А ведь я тоже! Когда у меня в руке нет ручки, чувствую себя неуютно, как будто мне чего-то не хватает. Скажите, а вот вам когда лучше работается – по утрам или по вечерам? Просто я никак не могу для себя решить этот вопрос.

– Сейчас я пишу до двух часов, – ответил мистер Ридер, взглянув на наручные часы. – Это привычка, которая выработалась у меня с годами. С девяти до двух я пишу, после чего выкуриваю сигарету, выпиваю стакан молока… Кстати, вы не могли бы распорядиться, чтобы в мою комнату принесли молока? Ну а потом ложусь спать и крепко сплю до девяти.

Маргарет Белмэн с интересом и некоторым любопытством прислушивалась к этому разговору. Для мистера Ридера было довольно необычно рассказывать о себе – и уж тем более обсуждать с кем-то свою работу. За свою жизнь она не встречала человека более скрытного в том, что касается личной жизни. Наверное, это отдых на него так подействовал, подумала она. По крайней мере, в этот вечер он явно выглядит моложе, чем обычно.

Она вышла из банкетного зала, нашла миссис Бартон и передала ей пожелания нового гостя. Женщина выслушала ее и презрительно фыркнула.

– Молоко?! Да уж, он похож на человека, который пьет молоко. Ему, видать, нечего бояться.

– А почему он должен чего-то бояться? – поинтересовалась Маргарет, но миссис Бартон, похоже, не заметила холодка в ее голосе.

– Кому же понравится, когда по его дому ищейки шмыгают, верно, мисс Белмэн? Хотя на сыщика он вообще-то не похож.

– Кто вам сказал, что он – сыщик?

Миссис Бартон несколько секунд молча смотрела на нее из-под тяжелых век, потом мотнула головой в сторону кабинета Дейвера.

– Он, – коротко сказала она. – Сыщики… И я торчу здесь, спину надрываю, как рабыня, от зари до зари, когда могла бы в каком-нибудь Париже благородной леди сидеть и чтоб не я, а мне прислуживали. Как я все это ненавижу!

Уже второй раз за время своего пребывания в «Замке Лармс» Маргарет стала свидетелем припадка раздражительности и недовольства экономки. Она подумала, что эта женщина по какой-то причине ищет повод сблизиться с ней и сделать ее своей наперсницей, но повода все никак не находилось. Впрочем, нельзя сказать, что это как-то особенно огорчало Маргарет: не было совершенно ничего общего у нее и этой неинтересной и ужасно скучной женщиной, что могло бы разрушить стену между ними. Миссис Бартон была слабым человеком, глаза у нее постоянно на мокром месте, голос все время звучал так, будто она готова в любую секунду разрыдаться, да и о своей загадочной затаенной обиде она никогда не забывала.

– Со мной ведь тут хуже, чем с собакой, обращаются, – дрожащим от негодования слабым голосом продолжила излияния экономка. – А она? Она меня и вовсе за человека не держит. Я намедни пригласила ее к себе чаю выпить, поговорить, и что, вы думаете, она мне ответила?

– О ком вы говорите? – с любопытством спросила Маргарет.

Ей и в голову не могло прийти, что слово «она» может относиться к Ольге Кру… Нужно было обладать очень развитым воображением, чтобы представить себе холодную и чопорную Ольгу Кру, болтающую за чаем о пустяках с миссис Бартон. И все же экономка говорила именно об Ольге. Однако как только ей показалось, что у нее что-то пытаются выведать, ее тонкие губы плотно сжались.

– Так, ни о ком… Молоко, вы сказали? Я сама принесу.

Мистер Ридер как раз надевал халат, когда миссис Бартон принесла молоко. В его комнате уже появился стол, и кто-то из слуг успел разложить на нем ручку, чернильницу и прочие письменные принадлежности, которые теперь рядом с двумя толстыми записными книжками дожидались, пока мистера Ридера охватит литературное вдохновение.

Он принял у экономки поднос и поставил его на стол.

– У вас прекрасный дом, миссис Бартон, – бодро произнес он. – На редкость красивый дом. Вы давно здесь живете?

– Несколько лет, – ответила она.

Миссис Бартон развернулась, чтобы уйти, но у двери слегка замешкалась. Мистер Ридер сразу понял, что означает эта задержка. Эта женщина скрытная, но в душе она – неисправимая сплетница, которой явно не хватает зрителей, готовых выслушать все то, чем ей ужасно хочется поделиться. Все, что нужно, чтобы ее разговорить, – это задать тему для разговора.

– …Нет, сэр, у нас никогда не бывает много гостей. Мистер Дейвер ведь сам решает, кого принимать.

– И это очень мудро с его стороны. Кстати, а в какой комнате он живет?

Она вышла за дверь и указала в конец коридора.

– Ах да, я вспомнил, он же сам мне говорил. Надо же, как неловко! Я ведь видел, как вы выходили оттуда сегодня.

– Вы ошиблись, я никогда не захожу в его комнату, – резко произнесла женщина. – Наверное, вы видели… – Она запнулась и, немного помолчав, добавила: – Кого-то другого. Вы собираетесь допоздна работать, сэр?

Мистер Ридер еще раз подробно перечислил свои планы на вечер.

– Я буду вам весьма признателен, если вы передадите мистеру Дейверу, что мне бы не хотелось, чтобы меня беспокоили. Я – ужасный тугодум, если что-то нарушает ход моих мыслей, я… м-м-м… после этого уже не могу работать, – сказал он, прикрыл за миссис Бартон дверь, выждал, пока она спустится по лестнице, и заперся на ключ и задвижку.

Мистер Ридер задернул на открытом окне тяжелые занавески, придвинул к нему письменный стол, чтобы их не раздувало ветром, раскрыл обе записные книжки и соорудил из них что-то вроде экрана, который не позволял свету настольной лампы падать на кровать, после чего переоделся, лег в постель, укрылся одеялом и через пять минут забылся крепким сном.