Иннокентий - Гребенщиков Борис - Страница 2

У поворота на Коростылёво

Угрюмый старец сильно бьёт клюкой

Увязшего в болоте крокодила.

А тот, возведши очи к небесам,

Окрестность оглашает хриплым стоном.

Усталые седые агрономы

От жён сварливых прячутся в кусты

И там сидят, порою по два года:

Из удобрений гонят самогон

И, пьяные, играют в «накось-выкусь».

Порой в колхоз привозят трактора —

Тогда крестьянин прячется под стог.

А те свирепо точат шестерни

И, лязгая стальными клапанами,

Гоняются за девками по полю.

Пейзанки собирают колоски

И прячут их стыдливо под подолы.

Вон пастухи в амбаре пьют «Шанель»

И обсуждают новое бьеннале.

В тумане чьё-то светит декольте.

Толпа пейзанок, юбки подобрав,

Прихватывают Федю-недоумка

И боязливо дёргают за член.

А тот стоит и в ус себе не дует —

Лишь слюни капают с большого рта.

Захорошело тучное жнивьё.

Рычит в конюшне боров кровожадный

И роет землю кованным копытом.

Пейзанки с визгом мочатся в кустах...

Счастливая весенняя пора!

ДВА ТРАКТОРИСТА

Широко трепещет туманная нива.

Вороны спускаются с гор.

И два тракториста, напившихся пива,

Идут отдыхать на бугор.

Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане

И этим сознанием горд.

Другой же играет порой на баяне

Сантану и «Weather Report».

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ

Когда попал впервые Беринг

В северо-западный проход,

Он вышел на пустынный берег,

А мимо ехал пароход.

Там Бонапарт работал коком,

Но не готовил он еды —

Лишь озирал свирепым оком

Сплошную гладь пустой воды.

Так мчался дико между скал он

И резал воду, как кинжал.

Увы, не счастия искал он

И не от счастия бежал.

БАСНЯ № 1

Кривой Ефрем пошёл купаться в пруд,

Но пруд был крут.

И наш Ефрем, не видя дальше носа,

Упал с откоса

И вмиг остался без хвоста...

Мораль сей басни непроста:

Не зная женскую породу,

Не суйся в воду.

БАСНЯ № 2

Одна лиса жила в дупле берёзы.

Пришёл медведь и начал ей глядеть.

Потом ударили морозы.

Замёрзло всё, лиса ушла в кредит,

Медведь же вмёрз в дупло

И до сих пор глядит.

Мораль проста:

Не будь как тот медведь,

Пришёл — так незачем глядеть.

ИЗ АЛЬБОМА А.К.

Верю я, что сбудется предвестье,

Мной предвосхищённое в мечтах,

И пройдёт по тихому предместью

Лев Толстой в оранжевых портах.

И Тургенев, дурь смешавши с дрянью,

Дружески прошепчет в ухо мне:

«Чу! Смотри — Есенин гулкой ранью

Проскакал на розовом слоне!»

КОРНЕЛИЙ ШНАПС

Корнелий Шнапс идёт по свету,

Сжимая крюк в кармане брюк.

Ведёт его дорога в Лету;

Кругом цветёт сплошной «цурюк».

Корнелий мелодично свищет

Гармоний сложных и простых —

Он от добра добра не ищет, —

Вот и конец пути. Бултых.

НЕСЧАСТНЫЙ МАТРОС

Несчастный матрос, твой корабль потоп,

Клопы завелись в парусах.

Твой боцман — любитель портвейна и сноб

С прокисшей капустой в усах.

Со злым тараканом один на один

Ты бьёшься, бесстрашен и прост,

Среди осьминогов, моржей и сардин,

Прекрасный, как охтинский мост.

ИВАНОВ

Иванов на остановке,

В ожиданьи колесницы,

В предвкушеньи кружки пива —

В понедельник утром жизнь тяжела;

А кругом простые люди,

Что, толпясь, заходят в транспорт,

Топчут ноги Иванову,

Наступают ему прямо на крыла.

И ему не слиться с ними,

С согражданами своими:

У него в кармане Сартр,

У сограждан – в лучшем случае пятак.

Иванов читает книгу,

И приходят контроллёры,

И штрафуют Иванова;

В понедельник утром всё всегда не так.

Он живёт на Петроградской,

В коммунальном коридоре,

Между кухней и уборной,

И уборная всегда полным-полна;

И к нему приходят люди

С чемоданами портвейна

И проводят время жизни

За сравнительным анализом вина;

А потом они уходят,

Только лучшие друзья

И очарованные дамы

Остаются с Ивановым до утра;

А потом приходит утро,

Всё прокурено и серо,

Подтверждая старый тезис,

Что сегодня тот же день, что был вчера.

ПОРУЧИК ИВАНОВ

Где ты теперь, поручик Иванов? —

Ты на парад выходишь без штанов;

Ты бродишь там божественно нагой;

Ты осенён троллейбусной дугой.

Когда домой идёшь с парада ты,

Твои соседи прячутся в кусты.

Твой револьвер, блестящий как алмаз,

Всегда смущал мой нежный глаз.

И по ночам горит твоя свеча,

Когда клопов ты душишь сгоряча

И топчешь мух тяжёлым сапогом, —

Не дай Господь мне стать твоим врагом!

АНГЕЛ ВСЕНАРОДНОГО ПОХМЕЛЬЯ

Уже прошло седьмое ноября,

Утихли звуки шумного веселья.

Но что-то движется кругами, всё вокруг там, где стою я;

Должно быть, ангел всенародного похмелья.

Крыла висят, как мокрые усы,

И веет чем-то кисло и тоскливо.

Но громко бьют на главной башне позолочённые часы,

И граждане страны желают пива.

Бывает так, что нечего сказать,

Действительность бескрыла и помята.

И невозможно сделать шаг или хотя бы просто встать,

И все мы беззащитны, как котята;

И рвётся враг подсыпать в водку яд,

Разрушить нам застолье и постелье.

Но кто-то вьётся над страной, благословляя всех подряд —

Хранит нас ангел всенародного похмелья.

Пародия на «Иннокентия» Бориса Гребенщикова, по мотивам «Джаббервокка» Льюиса Кэрролла. Сочинена автором, скрывавшимся под псевдонимом «Беллинсгаузен И. Лазарев».

ПОЛТОРАКИ

Поздний вечер. Кузнечик стрекочет в кустах,

Чёрный Ворон висит со звездой.

Победив в себе гордость, сомненья и страх,

Иннокентий пьёт чай с резедой.

«Иннокентий! Не пей эту гадость вовек,

Обернётся веселье бедой.

Станешь лыс, словно горный горячий абрек,

С правоверной в веках бородой!»

Но — увы! — Иннокентий сомнениям чужд,

Крепко ложку за ножку схватив,