Секреты женщин Ренессанса - Фукс Эдуард - Страница 22

Сделанные здесь замечания должны быть поэтому рассматриваемы как вступление к этому тому.

«Человек – мера всему». Человек как физическое явление, как телесное понятие является и естественной предпосылкой половой морали, ибо он ее орудие. Вот почему мы должны начать описательную часть нашей работы изображением взглядов и идеалов Ренессанса, касающихся человеческого тела. Для Ренессанса эта отправная точка зрения еще естественнее, чем для всякой другой эпохи, так как Возрождение открывает собой, как выше было указано, эру совершенно нового человечества в истории европейской цивилизации.

Творческие эпохи насквозь проникнуты и насыщены эротикой и чувственностью. Ибо понятия «творческий» и «чувственный» равнозначащи. Эротика и чувственность лишь физическое выражение творческой силы. Каждая революционная эпоха является поэтому вместе с тем эпохой огромной эротической напряженности, и поэтому Ренессанс был, несмотря на многочисленные противоположные, перекрещивавшиеся тенденции, совершенно исключительным веком чувственности. Этот факт должен, естественно, отражаться во всех жизненных формах, во всех духовных областях, должен отражаться одинаково отчетливо как в важнейших, так и во второстепенных явлениях.

Все, в чем обнаруживается для чувств творческая способность, приковывает внимание эпохи. Только ею она в конце концов интересуется.

«Мона Лиза», она же «Джоконда»; полное название – «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо» – картина Леонардо да Винчи, находящаяся в Лувре, одно из самых известных произведений живописи в мире, которое, как считается, является портретом Лизы Герардини, супруги торговца шелком из Флоренции Франческо дель Джокондо, написанным около 1503–1505 года

Чувственность становится, таким образом, единственным явлением, соответствующим природе. Она, так сказать, единственная категория познания, допускаемая разумом, логикой. Вне ее люди Ренессанса не могли себе представлять вещи. Она – единственный разум эпохи. Конечно, это положение не было сознательным актом, программой, которую защищали и осуществляли. Но чего бы ни касалась эпоха, что бы она ни создавала – во всем чувственность звучит как непременный и явственный аккомпанемент. А так как способность к творчеству составляет самую суть жизненного процесса, то этим объясняется и та тайна, что все продукты революционной эпохи носят печать вечной ценности. Все, что дышит истинной жизнью, бессмертно, непроходяще. И эта бессмертность тем выше, чем больше была сумма чувственной энергии, насыщавшей время зарождения этих созданий.

Само собой понятно, что и все духовные рефлексы эпохи Ренессанса должны быть насыщены чувственностью. Так оно и было на самом деле. Показать, как эта всеобщая чувственная тенденция отражалась во взглядах на физическую красоту, – такова задача этой главы.

Каждая эпоха, каждое общество кристаллизуют свою сущность в идеологиях, и притом во всех духовных откровениях. Они идеологически выражают себя в философии, в науке, в системах права, в литературе, в искусстве, в правилах поведения, а также в своих представлениях о телесной красоте, провозглашая известные законы красоты, конструируя таким образом тип, который они считают идеалом. Так как все идеологии эпохи зависят от ее сущности – ибо идеологии не что иное, как другое выражение для особых жизненных законов и жизненных интересов эпохи в их главной тенденции, – то они тем величественнее и смелее, чем грандиознее победа человечества, воплощающаяся в данной эпохе, и чем разнообразнее и многочисленнее открытые этой победой возможности. Все идеологии, созданные Ренессансом, должны были поэтому дышать величием. Свое выражение это величие нашло в художественном изображении человека, а последнее было лишь отражением общих представлений о человеческом теле.

В этой области Ренессанс сызнова открыл человека в его физическом проявлении. В аскетическом мировоззрении, не связанном с какой-нибудь определенной территорией, а охватывавшем всю домену католической церкви, тело играло роль лишь мимолетной и преходящей оболочки бессмертной души. Так как средневековое мировоззрение провозгласило сверхземную душу высшим понятием и единственной целью жизни, то телесная оболочка, мешавшая осуществлению этой последней, должна была превратиться в простой, достойный презрения придаток.

«Что можно потерять, того не стоит желать. Думай о непреходящем, о сердце! Стремись к небесам! Блажен на свете тот, кто в состоянии презирать свет».

Так пел Бернард Клервоский, один из самых блестящих поэтов аскетизма, в середине XII века. Тело в глазах средневекового человека – только пища для червей. Средневековая идеология отвергала поэтому человеческое тело или, лучше, относилась к нему отрицательно, допускала его лишь в той степени, в какой оно менее всего могло мешать осуществлению его сверхземного содержания, лишь как видение, как видение души.

Это не значит, что чувственное начало было совершенно упразднено Средними веками не только потому, что во все времена «плоть была сильнее духа», но и потому, что феодальное общество, как и всякое другое, не представляло однородной величины. Во всех странах оно распадалось на различные классы. И так как господствующий класс, как выше было указано, часто навязывает массам идеологию, постулаты которой он для себя не считает обязательными, то суровое аскетическое учение церкви не помешало феодальной знати создать в рыцарской любви специфическую классовую идеологию, исключительно сосредоточенную на чувственном наслаждении.

Романтический культ женщины был особенно реалистически настроен как раз в своих извращенных чудачествах. Рыцарская любовь ни словом не касалась бессмертной души, зато каждое слово было посвящено прекрасному телу. И хотя в этом культе чувственности скрыты первые зародыши индивидуальной половой любви, все же преданная ему феодальная аристократия была нисходящим классом, и потому ее чувственность выражалась только в рафинированном наслаждении. В ней не было ничего творческого, она носила характер вырождения, была игрой, извращенностью. А под неизбежным влиянием средневекового христианского мировоззрения мистические любовные идеалы рыцарства превратились в конце концов в простое систематизированное сладострастие. Доказательством служит идеал физической красоты, созданный рыцарством: физическая сторона была в нем подчеркнута под углом зрения рафинированного наслаждения.

Прямой противоположностью в этом отношении был Ренессанс, создававший повсюду национальные рамки и массовую культуру. Представленный восходящим классом, он противопоставил рафинированности дышавшую силой идеологию здоровья. Этим путем Ренессанс становился в полном смысле слова реалистичным. Он низвел предметы с неба на землю и снял с них мистический покров. И в первую голову он поступил так с человеком.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.