Ментаты Дюны - Герберт Брайан - Страница 95

В костюме Вори был похож на отца молодого человека… или на очередного доброго дядюшку вроде Шандера Атрейдеса. Он вернулся на травянистую площадку, где уже собрались горожане, они улыбались и болтали друг с другом. Вори знал по имени немногих, но его узнавали как незнакомца с другой планеты. Не желая привлекать к себе внимание, Вори просто слушал разговоры и ждал вместе со всеми.

Виллем стоял возле свадебного шатра, потрясенный, но счастливый, оттого что он шафер. Его тревожила пылкость брата, его стремительное увлечение молодой женщиной, но Вори помнил, как сам влюбился в Леронику. Тьюла приехала из внутреннего поселка, здесь она никого не знала, и подруг на свадьбе у нее не было.

Стулья вокруг шатра заполнились, музыканты заиграли на флейтах и струнных традиционные мелодии, и все повернули головы. По тропе шел гордый Орри Атрейдес в синем мундире, ветер ерошил его темные волосы. За ним шла Тьюла в длинном платье цвета зеленой морской пены. По древнему каладанскому обычаю невеста идет за женихом, что символизирует ее готовность идти за ним в браке. Вори про себя улыбнулся. Какова бы ни была традиция, пара скоро установит истинный баланс отношений.

Золотые волосы Тьюлы были зачесаны назад, но отдельные локоны выбились на ветру. Плывущая в своем длинном платье, она была воплощением юной красоты. Над Орри у нее, похоже, была гипнотическая власть.

За невестой следовала процессия деревенских детей из белокурых маленьких девочек и черноволосого мальчика лет десяти-одиннадцати. Вори заметил благородные черты мальчика, особенно серые глаза и выдающийся нос. Черты Атрейдесов. Он продумал, многие ли из жителей поселка его родственники. Поселившись здесь, он постарается со всеми познакомиться.

Традиционная музыка была так прекрасна, что у Вори на глаза набежали слезы. Каладанская музыка заставила его вспомнить о волнах, набегающих на скалистый остров, и о рыбацкой жизни в море.

В шатре Орри и Тьюла встали лицом друг к другу и взялись за руки, а Виллем стоял позади. Пара дала обеты, вслух, так, чтобы все услышали. Они выбрали местный так называемый «брак под открытым небом», без вмешательства деревенского священника, полного мужчины, который стоял неподалеку с Оранжевой Экуменистической Библией.

Вместо колец обменялись небольшими подарками. Улыбаясь, словно загипнотизированный красотой невесты, Орри надел ей на запястье золотой браслет, а она повесила ему на шею простой медальон. Он как будто был доволен подарком, но Тьюла удивила его: она взяла Орри за руку и сказала, глядя ему в глаза:

– У меня есть для тебя другой подарок – но я приберегла его на потом, когда мы останемся одни.

Собравшиеся рассмеялись, а Орри в замешательстве покраснел, но Тьюла бросила на окружающих быстрый взгляд, и что-то в этом взгляде заставило смех оборваться.

– Это особый дар, который несколько поколений хранился в моей семье. Завтра весь город узнает о нем.

Священник кашлянул и внес свой единственный вклад в церемонию, объявив, что брак заключен и благословлен. Солнце садилось за океан, раскрашивая небо разноцветными полосами; согласно морскому поверью, кровавый закат предвещал хорошую погоду.

На свадебном пиру Орри и Тьюла танцевали, когда гости давали для этого место. Вори держался на почтительном удалении, наблюдая издалека. Орри Атрейдес вырос среди этих людей, и в этот особенный день они должны были быть ближе к нему.

Глядя через плечо мужа, Тьюла поймала взгляд Вори и неожиданно что-то шепнула Орри на ухо. Молодого человека ее слова, казалось, разочаровали, но она прошептала что-то еще, и он улыбнулся.

Когда танец кончился, Орри обратился к гостям.

– У моей жены есть для меня подарок от ее семьи – я так же заинтригован, как все вы! – потому мы сейчас уйдем, чтобы начать новую жизнь. Прошу вас: останьтесь и продолжайте веселиться. Вас займет мой брат, ему все равно больше нечего делать.

Виллем удивился. Некоторые гости зашептались, но остальные смеялись и свистели, когда Орри и Тьюла направились к дому, в котором братья жили с Шандером Атрейдесом и который пара заняла на первые дни медового месяца. Виллем временно снял номер в местной гостинице, чтобы брат с молодой женой могли остаться наедине.

Вори жалел, что не успел поговорить с Тьюлой, но, думал он, для этого хватит времени потом, а сейчас не хочу вмешиваться. Он уже решил помочь молодой паре, может быть, купить им новый дом; примерно так же он помог семье Харконненов на Ланкивейле.

В его сознании мелькнуло какое-то воспоминание, и он весь подобрался. Младшая дочь Верджила Харконнена… другая сестра Гриффина. Ее звали Тьюла? Новая жена Орри не похожа на Гриффина, но Вори это не убеждало. Дочерей Верджила Харконнена он никогда не встречал. И хотя видел в том доме семейный портрет, но не мог вспомнить, как выглядела девочка. Должно быть, просто совпадение, тезки.

Он прогнал эти мысли и подошел к Виллему, а танцы и музыка продолжались.

После свадьбы Вори вернулся к себе номер и спокойно, крепко уснул, вспоминая прекрасное каладанское вино, которое было гораздо лучше весьма среднего пива.

Свадьба Орри отличалась от других, какие он помнил, но все свадьбы радовали – музыка, смех, общение, человеческая теплота. Виллем показал себя отличным танцором и без труда находил партнерш. Вори старался не подкачать; женщины заигрывали с ним, некоторые благоговейно относились к его истории, и все они были во много раз моложе его. Никто из них не мог сравниться с Лероникой. Или с Мариеллой.

Засыпая в своей постели в гостинице, он был счастлив; в голове шумело вино, звучала музыка. Он давно научился не сожалеть о прошлом и не гадать, что было бы, прими он другое решение, но он жалел, что когда-то покинул прекрасный Каладан. Тяжесть и обязанности джихада Серены Батлер заставили его забыть о личных интересах.

Все это кончилось так давно… Даже если он решит вновь осесть здесь, он не готов создавать новую семью. Слишком многое здесь напоминает о его любимой Леронике, и он еще не чувствует, что достаточно далек от Мариеллы и другой своей семьи на Кеплере…

Проснулся он в темноте от ощущения, что что-то неладно. Он увидел неслышное движение тени в комнате, услышал скрип половицы, какой-то шорох. Вори лежал совершенно неподвижно.

За открытым окном шелестел ветер… но Вори был уверен, что перед сном закрыл окно. Чуть приоткрыв глаза, он увидел в звездном свете метнувшийся к нему силуэт… и серебристый блеск лезвия ножа. Он все еще не совсем проснулся. Может, это сон?

Зато проснулись инстинкты, обостренные годами опасности. Еще не понимая, что происходит, Вори повернулся в большой кровати. Он услышал быстрое дыхание, резкий вскрик – и нож, разрезав одеяло, вонзился туда, где он был мгновение назад. Вори швырнул в неразличимую фигуру подушкой, схватил одеяло и набросил на руку с ножом, чтобы захватить ее. Сжал запястье стальной хваткой и дернул вниз.

Запястье было тонкое, но нападающий – жилист и силен, он бился и вырывался. Вори ощутил взрыв боли: нападающий ударил его под левый глаз как будто кулаком. Но запястье Вориан не выпустил; повернувшись в постели, чтобы обрести большую опору, он ударил коленом.

Теперь он окончательно проснулся и увидел подробности: светлые волосы, полные ненависти глаза. От следующего удара кулаком у него пошла кровь носом, и Вори разжал руку.

– Тьюла!

Это была молодая жена Орри.

Она отшатнулась и отскочила, вырвав руку и сбросив одеяло, которым он пытался ее поймать. Потом без малейшего промедления снова набросилась на него, как бешеная пантера. Ударила кинжалом, на сей раз распоров его ночную рубашку и проведя кровавую полосу по груди. Вориан ощутил боль. Полилась кровь, но он сопротивлялся.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Ночной столик рухнул на пол, и Вори получил свободу маневра.

Тьюла дралась с яростью, какую ему редко приходилось встречать, и он старался удержать ее нож подальше от себя.

– Мне пришлось изменить план, – сказала она. – Я пришла сюда за Орри, но нашей целью всегда был ты, Вориан Атрейдес. Ты убил моего брата Гриффина. Ты разрушил дом Харконненов.