Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/148
- Следующая
Демонтаж «Ареса» вызывал у них странные чувства. Как заметил Джон, это было сопоставимо с тем, чтобы разобрать город и увезти дома в разные стороны. А ведь это был единственный город, что у них остался. Под взором гигантского глаза Марса все их разногласия вновь набрали силу: сейчас стало очевидно, что у них оставалось совсем немного времени. Люди спорили и открыто, и втайне. Так много группировок, и в каждой проходили свои совещания… Что случилось с этим кратким мигом счастья? Майя винила прежде всего Аркадия, ведь это он открыл ящик Пандоры. Если бы не он и его речи, разве команда фермеров сплотилась бы так вокруг Хироко? Стала бы команда медиков проводить свои закрытые советы? Она в этом сомневалась.
Они с Фрэнком изо всех сил старались примирить спорщиков и прийти к согласию, дать им почувствовать, что они все еще были единой командой. Для этого они вели долгие беседы с Филлис и Аркадием, Энн и Саксом, Хьюстоном и Байконуром. В ходе этого отношения, развившиеся между двумя лидерами, стали еще более запутанными, чем во время их встреч в парке, хотя все было взаимосвязано: Майя теперь замечала редкие вспышки сарказма Фрэнка, раздражение из-за того, что его те события заботили больше, чем ее тогда. Но с этим уже ничего нельзя было поделать.
В итоге миссию на Фобосе отдали Аркадию и его товарищам — в первую очередь по причине того, что никто больше не хотел ее принимать. Участие в геологических изысканиях пообещали всем желающим, а Филлис, Мэри и оставшейся части «хьюстонской компании» обещали, что строительство основного лагеря проведут по планам, утвержденным Хьюстоном. Они намеревались работать на базе, чтобы самим за этим проследить.
— Ладно, ладно, — проворчал Фрэнк в заключение одного из собраний. — Мы все окажемся на Марсе, неужели нам действительно нужно препираться из-за того, чем мы там займемся?
— Такова жизнь, — с довольным видом ответил Аркадий. — На Марсе, не на Марсе — она-то продолжается.
Фрэнк стиснул зубы.
— Я прибыл сюда, чтобы уйти от подобных вещей!
Аркадий покачал головой:
— Да быть того не может! Это твоя жизнь, Фрэнк. Чем бы ты иначе занимался?
Однажды ночью, незадолго до посадки, они всей сотней собрались за торжественным обедом. Еда была в основном выращенная на ферме. Красное вино, припасенное для особых случаев, принесли из хранилища.
За клубничным десертом Аркадий поднял тост:
За новый мир, который мы создадим! Многоголосие недовольных стонов и радостных возгласов — к этому времени все понимали, что он имел в виду. Филлис, вскочив, опрокинула клубнику на стол и сказала:
— Слушай, Аркадий, это поселение — научная станция. Твои идеи здесь неуместны. Может, лет через пятьдесят — сто. Но пока здесь будут такие же станции, как в Антарктике.
— Это правда, — ответил Аркадий. — Только там станции тоже весьма политичны. Большинство из них было построено таким образом, чтобы построившим их странам было что добавить при пересмотре Договора об Антарктике. И сейчас станции подчиняются законам, установленным тем же договором, который был заключен в ходе абсолютно политического процесса! Так что ты не можешь просто прятать голову в песок и кричать: «Я ученый, я ученый!». — Он приложил ладонь ко лбу, изобразив примадонну. — Нет. Когда ты так говоришь, это значит, что ты хочешь сказать: «Я не хочу думать о сложных системах!» Но разве это достойно настоящего ученого?
— Антарктика регулируется договором, потому что там никто не живет за пределами этих научных станций, — раздраженно заметила Майя. Надо же, последний ужин, последний миг свободы — и сорван так глупо!
— Тоже правда, — ответил Аркадий. — Но подумайте о результате. В Антарктике никто не имеет права владеть землей. Никакая страна или организация не может использовать природные ресурсы материка без согласия остальных стран. Никто не может заявлять о правах на эти ресурсы, принимать или продавать права кому-либо, получая прибыль. Разве вы не видите, насколько радикально это отличается от того, как устроен остальной мир? И это последнее место на Земле, которое было урегулировано и которое имеет свой свод законов. Это говорит о том, что все правительства, сотрудничая вместе, чувствуют, что поступают честно, освобождая землю от претензий на суверенность, от какой-либо истории. Откровенно говоря, это лучшая попытка Земли создать справедливые имущественные законы! Видите? Так же следовало бы устроить остальной мир, если бы только мы сумели высвободить его из смирительной рубашки истории.
Но, Аркадий, — беззлобно подмигнув, обратился к нему Сакс Расселл, — на Марсе и так будет действовать договор на основе антарктического. На что же ты жалуешься? По договору о космическом пространстве ни одна страна не имеет права претендовать на земли на Марсе, проводить военные мероприятия, а все базы открыты для осмотра любой страной. Кроме того, ресурсы Марса не могут быть собственностью одной страны. ООН должна утвердить международный режим разработки месторождений. Если так пойдет и дальше, то все будет разделено между всеми нациями мира, — он поднял ладонь. — Разве то, к чему ты взываешь, уже не достигнуто?
— Это только начало, — ответил Аркадий. — Но есть некоторые вопросы, которые не прописаны в договоре. Например, то, что базы, построенные на Марсе, будут принадлежать странам, которые их построили. Согласно этому закону мы будем строить американские и российские базы. А это возвращает нас в кошмары земных законов и земной истории. Американские и российские частные компании получат право эксплуатировать Март, покуда прибыли будут каким-то образом делиться между всеми странами, подписавшими договор. Это может означать, что они просто будут отчислять какой-то процент в ООН — по сути, обычная взятка.
Я считаю, что нам не стоит ни на минуту признавать эти положения!
После этого заявления повисло молчание.
— В договоре также указано, — начала Энн Клейборн, — что мы обязаны принимать меры, чтобы не допустить нанесения ущерба окружающей среде планеты. Если я не ошибаюсь, это седьмая статья. Мне кажется, это прямо запрещает терраформирование, о котором многие из вас столько говорят.
— Я бы сказал, это положение нам также стоит игнорировать, — быстро ответил Аркадий. — От этого зависит наше собственное здоровье.
Это его высказывание оказалось более популярным, чем предыдущие, и несколько человек вслух выразили одобрение.
— Но если вы хотите пренебречь одной статьей, — указал Аркадий, — нужно пренебрегать и остальными, верно?
Повисла неловкая пауза.
— Все эти изменения неизбежны, — пожав плечами, заметил Сакс Расселл. — Пребывание на Марте изменит нас в эволюционном плане.
Аркадий с негодованием затряс головой, отчего его немного закрутило в воздухе над столом.
Нет, нет, нет, нет! История — это не эволюция! Это ложная аналогия! Эволюция основана на окружении и возможностях, действующих на протяжении миллионов лет. А история — на окружении и выборе, действующем в течение одной жизни, а иногда и лет, месяцев или дней! История — она как ламаркизм! То есть, если мы сделаем выбор и установим определенные законы на Марте, значит, так и будет! А если выберем другое, то и будет другое! — Он обвел рукой всех присутствующих — и тех, кто сидел за столами, и тех, кто парил среди вьющихся растений. — Я хочу сказать, что мы должны сами принимать выбор, а не позволять делать его за нас людям с Земли. Они для нас давно мертвы.
— Ты хочешь устроить что-то вроде общинной утопии, — язвительно проговорила Филлис, — а это невозможно. Я думала, история России вас хоть чему-то научила на этот счет.
— Научила, — ответил Аркадий. — И теперь я пытаюсь применить то, чему она научила меня.
— Защищая какую-то беспредметную революцию? Раздувая критическую ситуацию? Всем докучая и настраивая людей друг против друга?
Многие согласно кивнули, но Аркадий отмахнулся от них:
- Предыдущая
- 23/148
- Следующая
