MEMENTO, книга перехода - Леви Владимир Львович - Страница 16

Раньше я этих тем касался тоже вплотную, просто не столь прицельно выделял из содержания бесед. А теперь выделяю, отчасти и потому, что народ стал терминологически более подкованным. То и дело разные понятия перекочевывают из специальных областей в массовое сознание.

Таков, например, термин, когда-то введенный Фрейдом и его школой – «комплекс», «комплексы» – его теперь можно встретить чуть не в каждом объявлении о знакомствах.

О мирах депрессии рассказывал и продолжаю рассказывать подробно – и как специалист, и как писатель, и просто как человек. Депрессии, как любви, все возрасты покорны, и, перефразируя другого нашего классика, широко простирает она руки свои в дела человеческие, а также и в кошельки.

– Я могу предположить, что Вы черпаете безграничный материал для исследований из писем, которые получаете ежедневно. Отсюда вопрос скорее социологический: какова, в основном, суть тех душевных конфликтов, которые приводят людей в состояние дисгармонии, депрессии? И от чего зависит развитие болезни в условиях внешнего благополучия?

– Я действительно каждый день получаю массу материала для бесконечной книги о человеческих страданиях и невзгодах. Из одних только жалоб родителей по поводу их детей разных возрастов можно составить тома и тома.

Конфликтом является уже сам факт рождения человека. К факту сему каждого готовит природа, но готовит весьма приблизительно. А общество, цивилизация, хотя должны бы готовить и помогать, и во многом делают это, но во многом и мешают, и путают.

О детях младше двенадцати лет пишут родители, которые не могут разобраться ни с ними, ни с собою самими. А дети постарше уже и сами мне пишут и с разных сторон раскрывают миры глубочайшего психологического невежества, взаимонепонимания, а часто и жестокости, в которых они живут, которые окружают их в семьях, в школе, далее в институтах, на службе, в собственных молодых семьях, с собственными детьми…

Вам может показаться, что я рисую слишком уж черную картину – я ведь работаю сантехником человеческих душ, на меня идет всевозможный жизненный негатив. Да, но и не только негатив. Недавно вот одна мама прислала замечательные сказки, которые сама сочинила для преодоления страхов, мучавших ее четырехлетнего ребенка, и добилась ими настоящего психотерапевтического успеха. Я тут же в своей интернет-рассылке сказки эти тиражировал.

Соотношение внешнего благополучия-неблагополучия и внутреннего состояния человека не однозначно. Ни богатство, ни полная устроенность личной жизни не обеспечивают защиты от сюрпризов наследственности, от превратностей судьбы, от душевных недугов, пороков и падений, от всепроникающего бича всех времен и пространств – одиночества, от старости и конечности земной жизни.

– Для каждого заболевания, как я заметила, есть свой общественный стереотип, влияющий и на поведение заболевшего. Если у тебя болезнь сердца – это благородно, тебя стараются поддержать. А вот если депрессия – значит, ты человек слабый, неспособный проявить силу духа. Для Вас, как для врача, существует в этом смысле понятие слабости? И делаете ли Вы принципиальное различие между депрессией как метафорой и депрессией как серьезным заболеванием?

– Депрессия как знак слабости? Замшелый стереотип советского и еще какого-то там прошлого. Уже другой стереотип его теснит, быть в депрессии уже модно. На Западе этого перестали стыдиться звезды и публичные политики – напротив, своими депрессиями демонстрируют прочим смертным, какие они чувствительные и вполне себе человекоподобные существа. Не обязательно должны быть какие-то поводы – вот просто она пришла, госпожа депрессия, и можно по этому случаю отдохнуть и получить общественное сочувствие. У нас пока еще не так, но думаю, скоро будет так же или почти. В вязко-инертной ментальности наших граждан мало помалу расширяются границы приятия того или иного душевного состояния, настроения, особенностей характера, убеждений, и даже местами сексуальной ориентации. Со скрипом и скрежетом, но все же растет этот капризный, закидонистый ребеночек демократии: право человека быть собой, избирательное право на самого себя.

Понятие «слабости» как стереотип сознания существует, да, но для врача и психолога – всего лишь составляющая менталитета пациента и его окружения. Конечно, у каждого человека есть свой внутренний ресурс, у одного больше, у другого меньше. Одному легче совладать с собой, мобилизоваться, собраться, поздороветь, доразвиться; другому – труднее или совсем невозможно. Опытный специалист сразу или после некоторого исследования определит примерную величину такого ресурса и решит, может ли человек помочь себе сам, или надо его брать на буксир, тянуть и вытягивать.

Депрессия как метафора?.. Ну да, слово это употребляется в разных контекстах, на разных уровнях, и по делу, и не по делу. Кризисные депрессии – периоды подавленности, угнетенности и развала – бывают и в экономике, и в общественной жизни, как например, в США в начале тридцатых годов прошлого века. И у небесных светил и галактик, астрономы говорят, бывают свои депрессии.

– Депрессия может быть диагнозом целой страны?.. Зная общую картину происходящего в нашей стране, занимающей выдающееся место в мире по количеству самоубийств, можно ли говорить о существовании ресурса психологической устойчивости, психологического здоровья в России? Каков в этом отношении Ваш прогноз?

– Ставить диагноз стране я бы воздержался. И депрессий, и самоубийств у нас, действительно, более чем хватает, но определять совокупное, всероссийское общественное настроение как депрессивное достаточных оснований не набирается. Скорее, оно сейчас застойно-разболтанное, раздрызганное, размочаленное и мелкотравчатое. Нет больших объединяющих волн, ни позитивных, ни негативных. Преобладает не столько мрачность и пессимизм, сколько цинизм и равнодушие. Печальна скудость общественных творческих сил, слабость созидательных объединительных движений, которые могли бы составить противовес существующему режиму – этой преемственной власти подлости и насилия, – и противостоять нарастанию общей морально-нравственной деградации.

Россия сейчас в первой десятке стран с самым высоким уровнем самоубийств, и, что самое печальное и тревожное, на первом месте в мире по частоте самоубийств среди детей, подростков и молодежи. Но можно ли сказать, что вся страна пребывает в состоянии кризиса, спада, депрессии, и если бы могла совершить самоубийство, то совершила бы? Нет. Не дошло до этого и, хочу верить, не дойдет.

Несмотря на мрачную картину, вырисовывающуюся из нашей беседы, в отношении душевного здоровья народа российского я в целом оптимистичен. В стране много людей жизнерадостных, трезвомыслящих, совестливых и способных к развитию. Главное, чего нам всем пока не хватает – доверия друг другу, желания и умения объединяться, сообща ставить большие добрые цели и добиваться их.

ГД – Признаюсь, меня мало интересуют те внешние причины самоубийств, которые пребывают где-то вне конкретного человека, совершающего побег из жизни – социальные, экономические, политические, какие-то общементалитетные и тому подобные. Все это как погода и небесные светила, которые, конечно, влияют, но на кого как. Интересуют меня больше всего те причины, которые действуют в самом человеке, внутри него. И отсюда вопрос с ударением: в чем главные ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ причины самоубийств?

ВЛ – Вот три основных, в которые вливаются, как малые реки в большие, многие частные, включая, например, и такую общераспространенную, как любовная травма, или такие суровые, как болезнь, инвалидность, потеря средств к существованию: 1) душевное одиночество; 2) потеря стимула жить – внутреннего смысла жизни, ее ЗАЧЕМ; 3) итог и главное – душевная боль, невыносимость жизни, тоска, пытка существования.