Время рокировок (СИ) - Васильев Андрей - Страница 20

— Мои не лучше, — расстроил его я. — Поверьте мне. У нас тоже таких полно.

— Так тут иногда тяжело жить, — захлопали густые ресницы, оттеняя чуть подведенные глаза. — Грубый мир, ужасно, ужасно грубый.

Ну да, с твоими-то запросами… Голубок. Хотя у меня и свой такой есть, Стилист. Правда он пообтесался за это время, забросив свои ужимки и привычки. Нет, ориентацию не сменил, но при этом в коллектив влился. Тут ведь все от среды обитания зависит. Ну, и от человека — хочет он быть своим среди своих, или все-таки «никто его не понимает». Только если в том мире одиночка худо-бедно выжить мог, то здесь это вряд ли случится.

И совсем уж жутко представить, что с вот таким вот Цветаном степняки сделают.

В покоях владетеля царил полумрак, сам он привольно раскинулся на невысоком диване.

Был он среднего роста, поджарый, черноволосый, с небольшой курчавой бородкой и очень живыми глазами на смуглом лице.

— Вот наконец мы и встретились, Сват, — довольно шустро поднялся он на ноги и подошел ко мне, раскидывая руки. — Я уж, если честно, тебя заждался. Прости, что на «ты» — но мы оба владетели, а значит равны.

— Согласен, — не скажу, что обниматься с любителем Цветана мне было сильно в радость, но в этой ситуации кривить лицо не стоит. — Если бы я знал, что меня ожидает такой человек как ты, я бы прибыл куда раньше.

— Время не потеряно, — порадовал меня Рувим, похлопывая по спине. — Так что все происходит так и тогда, как должно.

Он отпустил меня и показал рукой на диван:

— Присядем? Беседа будет не короткой, нам многое надо обсудить. Да — чай, кофе?

— Прямо вот кофе? — заинтересовался я. — Ароматный, настоящий, не суррогат?

— Как можно? — возмутился Рувим. — Недавно азиаты старое здание к югу от Вавилона откопали, так там, кроме десятка живых скелетов и прочей дребедени, обнаружилось три десятка мешков с кофейными зернами. Я купил у них пяток. Дорого! Но не могу себе отказать в этом напитке, привычка, знаешь ли.

С живыми скелетами? Не родственники ли эти костлявые хранители кофе нашим, тем, что из бункера? Внутри приятно запокалывало — чую, много интересного мне удастся тут узнать, — и это здорово.

— К кофе равнодушен, — признался я, садясь на диван. — Но, если есть такая возможность, — в приемной мой советник, вот он без него страдает невероятно, всем нам мозги уже по этому поводу выел. Его бы чашечкой угостить?

— Настоящий лидер всегда думает о своих людях, об их чаяниях и пожеланиях. Главное, чтобы их пожелания не становились больше, чем польза, этими людьми приносимая, — одобрительно заметил Рувим, позвонил в колокольчик, стоящий рядом с ним на небольшом серебряном подносе, и отдал несколько команд Цветану, секундой позже появившемуся в дверях. Причем — не на английском, а на каком-то другом языке, то ли болгарском, то ли еще каком. Вроде как знакомые слова — а поди их пойми.

— Ну-с, — Рувим потер руки. — Поговорим, друже Сват? Причем предлагаю говорить сразу напрямую, без дежурного обнюхивания. Мы же деловые люди.

Кто же он по национальности? «Друже». Болгарин? И внешне вроде похож. Но при том «Рувим» — имя еврейское, я, кстати, сразу подумал, что именно по этому принципу наш Антоныч именно «Дом Земноморья» выбрал, как наиболее дружественный к нам.

— Для того и пришел. — Я повольготнее устроился на очень и очень мягком диване. — Мой человек сказал мне, что у вас есть предложение…

— От которого невозможно отказаться? — лукаво прищурился Рувим.

— От любого предложения возможно отказаться, а если загоняют в угол — то это уже не предложение, это по-другому называется, — пожал плечами я. — Ну, или мне просто везло.

— Это афоризм, — пояснил Рувим.

— Тем не менее. Афоризмы — это прекрасно, но я сначала предпочитаю решить все деловые вопросы, а потом уже шутки шутить.

— Разумно, — кивнул Рувим. — Друже Сват, я так понимаю, Лев сказал тебе, что наша зона интересов — это река.

— Сказал, — не стал скрывать я.

— Река, вода — это все. — Рувим встал с дивана и прошелся по комнате. — Наши народы — я имею в виду тех, кто объединился в моем доме, — в большинстве своем испокон века жили около воды. Вода накормит, вода напоит, вода остановит врага, вода спасет друга. Остальные дома борются за землю и каменные здания — я считаю это глупостью. Дома — разрушатся, земля — истощится, а река пребудет вовеки. И я, друже Сват, хочу сделать эту реку собственностью моего дома.

— Желание понятное, более того — разумное, — я склонил голову к плечу. — Но вся река на один дом — не многовато ли? И что делать тем, кто уже на ней живет? Например — мне и моей семье? Я имею на нее такое же право, как и любой другой.

— Нет-нет, ты неверно меня понял, — замахал руками Рувим. — Да и как можно захватить всю реку, тем более, что я не знаю даже где ее верховья, где она начинается. Нет, про всю я речь не веду, но вот об определенном отрезке ее ведь можно говорить? Правда — очень длинном отрезке.

— Опять же — утопия, — пожал плечами я. — Ну хорошо — поставите вы у берега табличку — «Река моя». Так что, какой-нибудь голландец или пакистанец не смогут пойти и выловить из нее рыбу-другую без спроса? Да они, может, и читать-то не умеют на чужих языках, по крайней мере — пакистанец. Да и плюнут они на нее, даже если прочтут. Я бы — плюнул.

— Уффф, — Рувим почесал затылок. — Это я неверно объясняю. Нет-нет, никто не говорит о том, чтобы монополизировать реку со всей ее рыбой, раками и прочими водорослями. Я говорю о практическом ее аспекте — торговля, сопровождение караванов, рынки я хочу на обоих берегах открывать, которые будут работать исключительно под протекторатом моего дома. Причем не один рынок, не два — а много.

Ну что, мысли сходятся, я о чем-то таком уже думал. Но вот «моего дома» — это не есть хорошо. Мы — не его дом.

— А что делать с бродячими торговцами будете? — поинтересовался у него я, пока не касаясь этой темы. — Их много по берегам ползает, мы вот о вас от них же узнали.

— Хорошее слово — «ползает», — Рувим улыбнулся. — Как о насекомых сказали. А что делают с докучливыми насекомыми, друже Сват?

И владетель хлопнул одной ладонью о другую, как будто что-то раздавил.

— Но задача это непростая, — продолжил он. — И мне нужны люди, которые будут стоять рядом со мной.

— «Рядом» — или чуть ниже? — уточнил у него я. — Это важно. Для меня важно.

— Вопросы подчинения — это серьезные вопросы, — Рувим заложил руки за спину. — Кто кому подчиняется, что за это имеет…

— Вопросы подчинения вообще не будут рассматриваться. Вопросы сотрудничества — да, с радостью, но не подчинения, — твердо сказал я. — Рувим, я вижу, что ты человек не просто умный и сильный, ты настоящий лидер. Это не лесть с моей стороны, это скорее легкая зависть. Если бы я попал к тебе тогда, когда ещё ничего здесь не добился — я бы пошел под твою руку с легким сердцем, понимая, что иду к человеку, который знает, чего хочет от этой жизни. И это решение касалось бы только меня одного. Но сейчас все не так. За мной стоят люди, которые мне верят. За мной стоит крепость, которая стала моим домом. И люди в этой крепости знают, что они одна семья — и это ни от кого не зависящая семья. Я криво объясняю, но думаю, ты меня понял.

— Понял, — по-моему, даже обрадовался Рувим. — И рад, что это услышал. Наместников, вассалов набрать можно много, поверь. А вот людей, которые с тобой рядом по дороге идут не потому, что ты им платишь или они тебе что-то должны — их мало, почти нет. Ты из таких — и это очень хорошо. Наместник — он своей головой не думает, а самое главное — он ведь не за свое сражается, а за твое, и ему по сути все равно — сгорит дом или нет. Он же не его? А на этой земле и вовсе — понял он, что дело плохо, и сбежал. А что ему терять? А ты — не побежишь, ты за свое воевать будешь, зубами грызть.

— Это не ответ, — заметил я. — Хотя по сути все верно сказано. И все-таки — каков будет статус моей семьи в том предприятии, которое вы затеваете? Пока — это главное, что я хочу услышать, все остальное — после.