Месть за победу — новая война - Уткин Анатолий Иванович - Страница 50

Накануне 11 сентября 2001 г. вице–президент Чейни был влиятельным консервативным политиком, но изменишаяся обстановка превратила его в лидера идеологически ориентированной группы политиков, готовых на крайние действия. Рамсфелд, как казалось в первой половине 2001 г., не задержится в администрации. Сентябрьский кризис вывел его министерство и его самого на первый план творимой истории.

И теперь связка Чейни — Рамсфелд конкурирует с СНБ по степени влияния на президента. Сотрудники СНБ с завистью отмечают, что Рамсфелд может войти в Белый дом в четырех местах этого хорошо охраняемого поместья. В то же время вице–президент Ричард Чейни имеет беспрецедентно большой собственный штат исследователей и чиновников, которым руководит Льюис «Скутер» Либби, имеющий ранг «советника президента» (формально равный руководителю СНБ). Желая избежать феодальных склок, Райc называет Чейни «восхитительным мудрым умом на советах администрации». Мнение вице–президента обычно не дебатируется, всем ясно, что он — чрезвычайно влиятельный советник президента.

Повсюду, куда ни ступала нога англосакса, политическая система приобретала устойчивую двухпартийность. Консерватор по природе, англосакс считает, что в политическом мире существуют лишь две партии — та, что сохраняет статус–кво — существующее положение, — и та, что стремится его изменить. Второго ноября 2004 г. победила та часть политико–психологической природы американца, которая воспротивилась радикальным переменам уже принятого курса, означающего на сегодня, увы, малопривлекательный статус–кво: войну, сокращение лагеря союзников, непривлекательность внешних инвестиций в вялую американскую экономику.

В этом была своя лихость: пусть весь мир осуждает бои в Междуречье, пусть ржавеют союзные связи с первостепенными союзниками, пусть экономика топчется в ожидании циклического подъема, пусть налоги уменьшаются у главенствующего процента населения — Америка предпочла не возврат в менее амбициозное республиканское прошлое, а настойчивое самоутверждение в роли безусловного имперского лидера, железной рукой «исправляющего» наш бренный мир. Американцам нравится пример Рональда Рейгана. Ну и что из того, что он не блистал энциклопедизмом, ведь сумел же он положить на лопатки «империю зла»?

Президент Буш совершил своего рода революцию во внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов. Он сознательно, целенаправленно и демонстративно отошел от опоры на союзные усилия, от постоянной упорной дипломатической работы к опоре на односторонние превентивные удары. Он круто изменил главному принципу своего отца–президента: «Нужно полностью погасить возникший в некоторых кругах соблазн того, что Соединенные Штаты могут каким–то образом в борьбе с терроризмом идти своим собственным односторонним путем». Сын полностью опроверг отца: «Мы можем остаться одни. Ну что ж, я это принимаю. Мы — Америка». И, считая значение 11 сентября самоочевидным, американское руководство и не пыталось убедить весь мир в своем трактовании этого события. Президент Буш–младший пообещал мировым террористам показать «американскую справедливость», как будто обещания просто справедливости было недостаточно. В результате Америка начала войну против Ирака, имея поддержку только четырех членов Совета Безопасности ООН.

Главное — не то, что Америка сегодня империя; главное, что она готова пользоваться своей мощью. Основной удар война в Ираке нанесла умеренным режимам в мусульманском мире. Президент Буш–младший сделал это возможным, когда вместо борьбы с «Аль — Кайдой» призвал к борьбе против одной из арабских стран и в поддержку доктрины «предваряющего удара» — все в одном пакете. «Многие из тех, кто противостоял «Аль — Кайде», решили, что они не хотят быть с Соединенными Штатами. Европейцы чувствуют неловкость в отношении американских претензий — вкупе с американскими сомнениями в европейской решимости это создает потенциал для долговременного и опасного разъединения». Это была война «по выбору, а не по необходимости», и большинство европейцев вовсе не разделили восприятия и чувств и логики американцев. Связав Ирак с Усамой — что было явно несправедливо, — администрация Буша стала подавать таких союзников, как французов и немцев, не просто как «несогласных», но как предателей. Это не могло не вызвать межсоюзнического кризиса. Европейцы же просто не желали очевидного слома многолетних прежних правил и замены их одиозными новыми — американскими.

История знает множество случаев, когда ее герои вовсе не считали себя виновными в ошибках и преступлениях. Римляне считали славными грабежи парфян; правоверные католики считали справедливым деяния испанской инквизиции; «отцы–основатели» Соединенных Штатов считали рабство экономической необходимостью; боснийские сербы считали справедливыми этнические чистки; умиротворители нацистов считали самым главным «мир в наше время». Урок: чем дольше длится иллюзия зла, тем сложнее от нее избавиться.

Можно ли было победить президента Дж. Буша–младшего? Вполне. Рухнул же с имперской колесницы его отец — Буш–старший, причем в сиянии славы победителя в том же Персидском заливе? Но, в отличие от Билла Клинтона, Джорджу Керри не хватило политического таланта, не хватило убедительной последовательности. Он начал свои притязания на Белый дом издалека — почти два года назад. И сразу же обнаружил ограниченность своего политического таланта. В эру телевидения, в эпоху средств массовых коммуникаций претендент виден миллионам со всеми своими достоинствами и недостатками. Керри природа наделила многими из достоинств — память, реакция, жизненная сила, чутье к слову, понимание аудитории. Помог многолетний опыт пребывания в сенате, семейное благосостояние, высокий престиж Бостона и Массачусетса в целом. Во всем этом сочетании достоинств не хватало малого. Он не волновал. Так прошла вся вторая половина 2003 г.; бостонский брамин говорил неглупые вещи, но всерьез его воспринимали немногие.

На наличие шанса указал сосед — Ховард Дин из Вермонта. Он не превосходил Керри из Массачусетса ни ростом, ни опытом, ни числом военных наград. Он превосходил Керри темпераментом. Именно Дин превратил становящиеся скучными и все более напоминавшие ворчания бостонца дебаты в яростный — немедленно привлекший внимание атакующий порыв против косноязычного президента. Именно Ховард Дин сокрушил «послесентябрьскую» тефлоновость президента подвергнувшейся нападению страны. «Мне стыдно быть американцем», «Америка сегодня более уязвима, чем год назад — до нападения на Ирак», «Где приснопамятные средства массового поражения?». Дин сокрушил табу, он и был тем «мальчишкой», который сказал, что техасский король на самом деле голый. Джон Керри увидел представившуюся возможность. Мы увидели нового сенатора Кери, воодушевленного и возмущенного, овладевшего рядом истин, которые больно били по президенту:

Ирак Саддама Хусейна был меньшим распространителем терроризма, чем развороченный американскими войсками шиитско–суннитско–курдский улей с лидерами типа шиитского клирика Ас — Садра.

Наличие у Саддама Хусейна оружия массового поражения — ложный предлог для выступления машины Пентагона.

Нет никаких доказательств существования контактов, связи (не говоря уже о взаимодействии) между официальным баасистским Багдадом и исламским фундаментализмом; в качестве предлога военного выступления и этот тезис является ложным.

Президент Буш снизил налоги с одного (верхнего) процента наиболее богатых американцев, не улучшая долю низшей половины среднего класса.

Республиканская администрация разрушила одно из оснований мировой мощи Америки — ее военные союзы, проигнорированные, лишенные внимания и опеки.

Президент Буш своей внутренней и внешней политикой расколол страну, противопоставил одних американцев другим, порушил послесентябрьское единство ставшей жертвой терроризма страны.