Пастырь Добрый - Фомин Сергей Владимирович - Страница 9

   Нечто подобное я нахожу в Вашей жизни, досточтимая Вера Владимировна, хотя, правда, и немало скорбей и горя пережито Вами, однако Милосердный Господь и немало утешил Вас, подавая видимо руку помощи. Вспомним, хотя бы для примера, известный и мне инцидент с инспектором, которому Вы не отдали должного почтения вследствие недоразумения, и мы невольно проникнемся благоговения и любви к Милосердному Господу. То, что для других окончилось бы большой неприятностью, для Вас же сравнительно окончилось ничем.

   Имея в виду означенный случай, и припомнив и немало и других подобных этому, мы должны быть всегда спокойны за себя и при всех обстоятельствах нашей жизни восклицать: буди имя Господне благословенно отныне и до века!

   Радуюсь за Вас, что Вы в настоящее время находитесь в родном и милом Вашему сердцу Михайловском и окружены материнскими заботами со стороны Вашей тетушки. Вполне убежден, что Ваше временное пребывание в Михайловском принесет Вам несомненную пользу, успокоит Ваши до крайности развинченные нервы, а с ними наступит и улучшение Вашего здоровья. О чем я, недостойный иерей и Ваш духовник, не перестаю молить Всевышнего.

   От души желаю Вам, чтобы возжженный в Вас Творцом светильник любви к ближним, горел ярким пламенем и чтобы любвеобильный Св.Ап.Иоанн Богослов был для Вас навсегда светочем в Вашей жизни, с одной стороны, воодушевляющим к дальнейшей любвеобильной деятельности, а, с другой, подкрепляющим Вас при всех скорбных обстоятельствах Вашей жизни.

Благословение Господне да будет на Вас.

    P.S. Усердно прошу передать мои поздравления и глубокий поклон Ольге Владимировне и Вашей глубокоуважаемой тетушке. Недостойный Ваш богомолец

   Иерей Алексей М.

Дорогой Паша.

   Получив от тебя письмо, я невольно вспомнил то время, когда ты, учась в Москве, приходил ко мне, как к духовному отцу, и мы с тобой сердечно беседовали, вспомнилось, как ты был преисполнен любовию к отцу и сестре, и я радовался за тебя. Но когда захлестнула тебя освободительная волна, ты совершенно изменился, забыв об отце и сестре и, как показал опыт, в тебе совершенно иссякла любовь к ним. Ты, с одной стороны, ратуя о всеобщем равенстве и братском единении, в то же время, с другой стороны, безжалостно относился к своим близким, которые немало перенесли во время твоего заключения, боясь за тебя, а ты, не обновляясь внутренне постепенно терял то, что в тебе было дорогого и святого — чистую любовь к отцу, о чем ты, впрочем, вспомнил в письме ко мне из одиночного заключения, говоря: хорошо, батюшка, одуматься, и это одиночное заключение для меня нахожу даже и полезным, так как я за это время могу прийти в себя. Сейчас я только вспомнил свою ошибку, как много горя я доставил отцу через свое необдуманное поведение «Батюшка, — писал ты, — утешьте моего дорогого старца, ведь он хороший и добрый человек». Но недолго, как видится, таилось в тебе это св.чувство. И ты, не работая совершенно над твоим внутренним обновлением, снова вытеснил это св.чувство к престарелому отцу и несчастной сестре. На словах горя любовию ко всем, на деле же не оказывал никакого сострадания к несчастным близким, требуя от них присылки денег по 100 и по 300 руб., зная хорошо, что, откуда может взять старик отец такой куш, получая 30 руб. в месяц, но твоя семья, не заявляя о всеобщем равенстве и братстве, работая над собою, внутри себя, во имя сердечной и искренней любви, по временам отказываясь от пищи, отсылала тебе последний грош, нередко входя в большие долги.

   Очень рад, глубокоуважаемая Глафира Андреевна, что Вы после долгого молчания наконец–то собрались написать мне письмо. Вы пишите, что жизнь Ваша становится тяжелее, здоровье Ваше страдает и приходится Вам работать через силу.

   Когда Вы еще были в Москве, по временам я замечал повышение у Вас нерв после каких–либо объяснений с сестрой или супругом. Но, бывало, стоит только несколько поговорить с Вами, и Вы как–будто успокоитесь, но если бы Вас не подбодрить, то нервы еще больше повысились и создалось бы положение как для Вас, так и для окружающих невозможным, что наверно часто и происходит с Вами в Вичуге, как видно из Вашего письма. Поэтому советую Вам во имя общего блага не киснуть и не падать духом. Я твердо убежден: изменение в отношениях Ваших с мужем наступит. Чтобы успокоить другого необходимо забыть на время себя, а считаться только с тем, кто твой ближний, каково его положение и как лучше подойти к нему, и мирно с уверенностью сказать, если все сказанное будет учтено и умело к нему подойдено, то ближний наш совершенно успокоится и вместо врага сделается нашим другом.

   Несомненно [Вы] человек нервный. К Вашему мужу, если подойти умело, учесть и его состояние духа, его переживание, особенно в настоящее время, когда всюду и везде безобразно относятся рабочие фабричные к инженерам, то возможно будет поговорить и по душе. Скажите по душе, глубокоуважаемая Глафира Андреевна, прожил ли хотя один день Ваш супруг за последнее время; жить в разъездах, по–цыгански кому понравится.

   Если тяжело Вам, стоящей вдали от фабричных, жить, то что переживает муж Ваш, находящийся в постоянном общении с ними, мне думается у него нет ни одного здорового нерва.

   Люди, подобные ему, находят успокоение себе в домашнем уюте, среди горячо любящей семьи, где, видя любовное к себе отношение, быстро забывают все пережитое за день и успокаиваются так, что с свежими новыми силами начинают новый день в ожидании и так со свежими силами, которые они расходуют свободно, ожидая набраться сил. Ваш муж, живя вдали от семьи, кто ему рассеет его мрачные мысли, кто даст ему хотя несколько успокоиться? И вот для того, чтобы забыться несколько, отправляется в клуб или к кому–нибудь играть в карты. Но сами знаете, может ли он успокоиться душой? Конечно, нет. И это каждый день, а за неделю столько может накопиться у него переживаний различного рода, что он может совсем упасть духом, и вот если в таком настроении муж Ваш является к Вам, и что же здесь он получает, видит ли сочувствие в семье?

   Вы говорите, что он больше девочку понимает, и я верю этому. Дочка, как нежное, горячо любящее существо, инстинктивно замечая настроение и переживание отца, может быть сердечно подходя к нему, скажет теплое слово и он ответит ей тем же и я по опыту скажу, как дороги и ценны бывают в тяжелых переживаниях ласковые участливые взгляды, сколько тепла дают они. Несомненно они могут рассеять все неприятные переживания и вселить столько новых сил, что муж ваш, отправляясь от Вас, почувствует себя совершенно другим, и это против его собственного желания заставит его задуматься о том, как много дало общение с семьею, как он иначе стал чувствовать, пробыв только сутки, а если он будет проводить все время в семье, то как ему будет хорошо, и он всеми силами будет стремиться домой, к семье, и он, успокоенный, иначе отнесется и к Вам.

   В семейной жизни каждый должен забывать себя совершенно, думать только о других и таковое отношение друг к другу членов семьи между собою спаяет семью так, что они все почувствуют, что каждому из них без других жить невозможно. От души желаю Вам М[ного]ув.[ажаемая] Г.А., чтобы вы все трое: супруг, Вы и дочь, — почувствовали, что каждому из Вас, без других жить невозможно, и если в ком есть недостатки, то они не его, а перешли от родителей, а к нему следует отнестись с любовью и с сожалением, что он лишен того, что у других есть, и постараться, в свою очередь, привить своему супругу все недостающее лучшее. Ведь брак есть крестоношение, каждый супруг для другого должен жертвовать собою, уступать, терпеть, болеть…