Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник) - Метлицкая Мария - Страница 29

– Мама, мамочка, позволь мне приехать, ты же знаешь, я не люблю никого, кроме тебя! Только ты мне нужна! Только ты!

Её молчание было долгим и торжествующим.

– Я в Саратове, у дяди Лёши.

– При чём тут дядя Лёша?!

– Ну, во‑первых, он твой отец, а во‑вторых, имею я право провести остаток дней с человеком, которого любила всю жизнь и который наконец-то может ответить мне взаимностью?

– А меня? А меня ты не любила?

– Любила. И до сих пор люблю. Но его я знаю дольше, и он оказался благодарнее и честнее тебя…

– Мамочка, пожалуйста, разреши мне приехать! – Он уже задыхался, захлебываясь слезами, как в детстве. Но тогда рядом с ним была она, теперь же он был совершенно один.

– Приезжай, но учти, – в её голосе зазвучала угроза, – если вернёшься, то насовсем. Назад к этой я тебя уже не отпущу. Выбирай: либо я, либо все остальные.

И повесила трубку.

По дороге на вокзал он заехал к Кате. Она одевалась на концерт. Потянулась к нему губами. Он молча покачал головой.

– Я еду к маме, в Саратов.

Глаза у Кати сделались пустые и ненавидящие.

– Я всегда знала, что ты полное ничтожество. Не понимаю, на что рассчитывала, когда ждала тебя столько лет? Сама виновата.

Когда он уже спускался по лестнице, услышал, как наверху распахнулась дверь:

– Учти, если уедешь, то насовсем. Назад не пущу! Выбирай: либо я, либо все остальные.

Всемирно известный контратенор Иван Лепешев не обернулся и прибавил шагу.

Таксист, в одиночестве слушавший что-то про «джага-джага», увидев пассажира, быстро переключил волну на «Классик-FM». Арию Медеи из всеми давно позабытой оперы Луиджи Керубини исполняла несравненная Мария Каллас.

– На вокзал? – вновь уточнил таксист.

– Нет, – помотал головой Лепешев. – В аэропорт! Сегодня я лечу в Красноярск!

Начнём с мифов. Где, когда и при каких обстоятельствах родилась идея об отдыхе в Крыму, сейчас выяснить невозможно. Важно, что она оказалась жизнеспособной. Аргументы «за» носили неопровержимый характер. И немудрено. Любовь к Крыму теплилась в будущих путешественниках годами, ибо была окрашена обаянием юности и красоты.

Теперь о юности остались воспоминания, а красота явно нуждалась в поддержке, отчасти хирургической, отчасти финансовой. Именно финансовый вопрос, как в конечном счете выяснилось, и определил маршрут путешествия. Оно виделось малозатратным и многообещающим.

Обещались: дешевизна отдыха, мягкий климат, чистое море, полное оздоровление, аренда машины, слизанный с турецкого сервис, тёплая компания и многое другое. Как склонен человек к мифотворчеству! Невзирая на возраст. Невзирая на опыт. Невзирая на пол. Мифы творят и женщины, и мужчины, и дети. Одним словом, все люди делают это. И в нашей истории их было четверо.

Женщина затридцатипятилетнего возраста, она же мать семилетней девицы, она же – младшая сестра и координатор предстоящего путешествия.

Её дочь. Сгусток энергии, стихийный демагог и вечный мучитель с ангельским выражением лица.

Старшая сестра – жительница Москвы, склонная к авантюрам и поэтическим метафорам одновременно.

А также зять, излучающий молодость и интерес к жизни, забывший о своих шестидесяти пяти.

По телефону родственницы определили объём затрат, маршрут и цели предстоящего путешествия.

– В Крыму дорого, – сообщила старшая.

– Ну не дороже, чем в Турции, Греции (дальше перечислялись известные места отдыха), – парировала младшая. – Зато там климат подходящий.

– Можно машину взять и попутешествовать.

– Можно, конечно. Я, например, в Воронцовском дворце не была, Новый Свет не видела.

Телефонное чириканье продолжалось часами.

Но и конкретные действия тоже пришлось осуществлять: поиск гостиницы, покупку билетов, сортировку вещей для поездки и т. д.

Как ни странно, определиться с гостиницей оказалось труднее всего. Мешали либо цена, либо отсутствие мест, либо несоответствие требованиям. Складывалось впечатление, что в Крыму найдётся место каждому, но только не им. Ситуация разрешилась неожиданно: всплыла таинственная вилла с поэтичным названием «Эмма». У неё был свой интернет-образ: респектабельные коттеджи утопали в цветах и зелени. Из интернет-пространства струился запах роз. От бассейна веяло прохладой. И до пляжа было всего 800 метров, столь необходимых для поддержания физической формы отдыхающих.

Червь сомнения периодически вгрызался в сердце Женщины: «Вилла – она моя. Женский род. Единственное число. Пишут – четыре коттеджа. Значит, должно быть «виллы». Восемьсот метров по жаре? Если человек двигается со скоростью 5 км/ч, значит, где-то 15–20 минут ходу. Нормально. Физическая нагрузка не помешает».

Если бы желание было менее сильным, потребность в отдыхе более слабой, стремление вырваться из семейного гнезда менее отчётливым, червяк наверняка бы уел трепетное женское сердечко. Но мотивация будущей курортницы была столь чёткой, что червь обернулся личинкой, которую сожрала прекрасная птица Надежды. Она буквально приплясывала на руинах своих сомнений и поддразнивала мужа предстоящей свободой. Дочь, сама того не ведая, подливала масла в огонь и обещала отцу феерическую гастроль в обнимку с дельфинами. Одним словом, бешеным собакам семь вёрст не крюк.

В Москве была своя программа. Состояла она из двух частей: стойкая оборона и быстрая капитуляция. Оборонялся зять, переименовавший Крым в СФРЮ и выставлявший одно условие за другим. Сначала – не поеду вообще (сервис – дерьмо), потом – не поеду на поезде, потом – не поеду в плацкарте. Поехал. Капитуляция носила молниеносный характер. Договор венчала запись: «На всё согласен».

Выезжали в разное время. Мать и дитя – раньше. Сестра с зятем – позже. Но если первые к моменту выхода из дома были собраны и сосредоточены и в сто первый раз проверили билеты, паспорта, ваучер на расселение, то вторые просто забыли о дате отъезда и накануне неплохо провели время в гостях. Спасибо прибывшей уже в крымский рай младшей сестре, которая так некстати, но как выяснилось, очень даже кстати, позвонила старшей, выдернула её из сна и поинтересовалась, а готовы ли родственники отправиться в дорогу. Внятно те ответить не могли.

Сборы москвичей происходили в рекордные сроки: за полтора часа до поезда. Тем не менее на него они успели: с документами, но без еды, без воды и, возможно, без денег. Скажем так, без достаточного их количества.

В общем, встрече на Эльбе, то есть на «Эмме», было предначертано состояться. Таинственная крымская вилла была обозначена как центр Земли, дорога к которому и трудна, и опасна, и жутко утомительна.

Это только так в песне поётся, а на деле скорость полёта оставляла желать лучшего. Лучшего оставляло желать и многое другое: бельё, попутчики, запахи и вид за окном. Последний вызывал чувство легкого недоумения («чё так грязно-то?») и подрывал нежную любовь к родине.

– Мама, нам бельё дали серое и сырое.

– Ну-ка покажи.

Действительно, стопроцентное женское зрение даже в полумраке смогло разглядеть описанные выше недостатки. Серое – не чёрное, крепилась мать, но дочь не унималась:

– Я на этом спать не буду. Мне брезгливо.

– Мне тоже брезгливо.

«Нравится не нравится – принимай, красавица!» Весь облик проводницы свидетельствовал о том, что свои отношения с пассажирами она строит именно в соответствии с данным принципом. Главный человек вагона с надоедливой тёткой спорить не собирался и все посягательства на честь российских железных дорог отметал в одночасье:

– Чё вы, женщина, возмущаетесь? Такое бельё. У всего вагона оно такого цвета. Не только у вас.

– Может быть?..

– Ничё не может быть. Я и так вам дала свой личный комплект. Вам и вашему ребёнку. Даже спасибо не сказали.

Как-то не выдавливалось это «спасибо». Хотя, конечно, проводница шестого вагона поезда «Казань – Симферополь» не виновата. «Боже, кому жаловаться?!» – возопила про себя наша героиня и побрела стелить постель.