Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада? - Громов Алекс Бертран - Страница 45

Менялся не только вид Москвы, но и транспортная ситуация в столице. 21 июня 1925 года Москва увидела на своих улицах первые такси, которые быстро начали вытеснять извозчиков. Москвичам понравилось новшество – во-первых, современно, во-вторых, услуги таксомотора стоили дешевле, чем поездка с «водителем кобылы». Первые машины-такси были импортными – «рено», «форд», «фиат». Но вскоре в Советском Союзе начала налаживаться собственная автопромышленность, и сразу появились отечественные легковушки – известные по мемуарам и романам о довоенной жизни «газики» и «эмки» («ГАЗ-А» и «M-1»).

В 1935 году московский парк такси состоял из 500 машин, спустя четыре года их было уже три с лишним тысячи. Маршрутки начали появляться после Великой Отечественной войны, это были открытые грузопассажирские «ГАЗ-АА». Знаменитые «шашечки» на бортах и зеленые огоньки за лобовым стеклом появились на такси в конце 40-х – начале 50-х годов.

15 ноября 1933 года по московским улицам отправился в путь первый регулярный троллейбус. Его маршрут пролегал от центра, мимо Тверской заставы (Белорусского вокзала) до тогда еще далекой московской окраины – села Всехсвятское, где сейчас находится станция метро «Сокол». Длина первой троллейбусной линии составляла семь с половиной километров. Впервые план использования в Москве и ближайших пригородах троллейбусов обсуждался в 1924 году, его инициатором был Л. М. Каганович, но к практической его реализации приступили только через восемь лет. Тогда же и были изготовлены два опытных экземпляра троллейбуса, названные «ЛК» – в честь Л. Кагановича. Первый пробный рейс состоялся 5 ноября 1933 года – в троллейбусе, помимо приемочной комиссии, проехали Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин.

15 мая 1935 года была торжественно открыта первая линия московского метро. На открытии присутствовали руководители партии и государства, и вскоре во многих газетах и журналах были напечатаны фотографии улыбающихся вождей, сидящих в вагоне метро. Сам поезд состоял из четырех вагонов и двигался от станции «Сокольники» до «Парка Культуры», и поэтому в прославленной «Песне старого извозчика» Леонида Утесова звучали слова: «Чтоб запрячь тебя, я утром отправляюся от Сокольников до парка на метро».

На первой линии (имевшей ответвление на «Смоленскую») работало тринадцать станций (с семнадцатью вестибюлями). Позже к ним добавились еще несколько станций на двух новых линиях. В годы Великой Отечественной войны станции метро использовались как бомбоубежища, а 6 ноября 1941 года на станции «Маяковская» состоялось знаменитое торжественное заседание Московского совета депутатов трудящихся по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской революции.

Писатель А. Письменный рассказывал о том, как он увидел вождя вблизи в день торжественного заседания в честь пуска московского метро: «Сегодня в Колонном зале Дома Союзов на торжественном заседании, посвященном открытию метро, выступил Сталин. У подъезда Дома Союзов стояло много машин, а на трамвайной остановке толпился народ, ожидая, что он выйдет… Показались двое в кожаном. Потом тесной группой вышли Сталин, Молотов, Ворошилов, Ягода. Они медленно пошли к станции метро на углу Дмитровки и Охотного ряда, направляясь, очевидно, к Большому театру.

Они шли спокойно и медленно. Сталин казался менее утомленным, чем выглядел в кинохронике, снятой в 33-м году. Шинели прекрасно сидели на них. Особенно на Сталине. На Сталине шинель сидела словно литая, точь-в-точь как на изображавших его статуях. Я заметил внимательный, настороженный взгляд Ягоды. Очевидно, он понимал, что Сталин подвергается опасности. Кто-то зааплодировал. Я крикнул: «Ура!» Все это получилось нестройно. Сталин улыбнулся и поднес руку к фуражке. Мы начали кричать снова. Они все улыбались, и Сталин козырял. У меня мурашки побежали по телу от благоговейного восторга перед Сталиным».

А с генеральным планом реконструкции Москвы в его наземной части далеко не все было гладко. Москвичи были сильно расстроены, обнаружив однажды, что зеленые насаждения около Садового кольца (откуда и пошло его название) вырублены и выкорчеваны, а территория вдоль трассы залита асфальтом. Пошел слух: «Сталин не любит зелени и приказал уничтожить бульвары».

Вождь узнал об этом от авиаконструктора Яковлева и, как вспоминал тот, изрядно негодовал: «Никому мы таких указаний не давали! Разговор был только о том, чтобы привести улицы в порядок и убрать те чахлые растения, которые не украшали, а уродовали вид города и мешали движению». Сталин даже рассказал Яковлеву, как обсуждал с соратниками неудачное озеленение Первой Мещанской улицы (ныне – проспект Мира), и посетовал: «Я сказал об этом для того, чтобы впредь под благоустройством улиц Москвы не понимали подобное „озеленение“, – а Хрущев и Булганин истолковали это по-своему и поступили по пословице: „Заставь дурака Богу молиться – он лоб расшибет“».

9 июня 1931 года в Советском Союзе состоялся первый рейс знаменитого поезда повышенной комфортности «Красная стрела», начавшего курсировать между Москвой и Ленинградом. Тогда же появились двухместные купе в особо подготовленных спальных вагонах (СВ). Поначалу они переделывались из обычных вагонов дальнего следования: в стандартных четырехместных купе убирались верхние полки и затем проводился косметический ремонт. Достаточно быстро родилась и дизайнерская идея, подарившая поезду название, – традиционно синие вагоны были перекрашены в красный цвет.

Для своего времени «Красная стрела» была одним из самых скоростных поездов. Сейчас же время ее нахождения в пути намеренно не сокращается, дабы пассажиры, покинувшие одну из столиц поздно вечером, могли перед прибытием в другую хорошо выспаться.

Именно на «Красную стрелу» несколько лет спустя И. В. Сталин лично будет провожать С. М. Кирова, уезжающего навстречу смерти. О том, знал ли вождь, что для главы ленинградских партийцев эта поездка в комфортабельном поезде окажется последней, историки спорят до сих пор…

Мало было развивать промышленность и пропагандировать передовые идеи – надо было вырастить нового человека, который сумеет всем этим правильно воспользоваться. Если нет читателей и зрителей, не имеют смысла самые лучшие книги и самые актуальные произведения кинематографа.

Недаром 3 июня 1925 года русский поэт-эмигрант В. Ходасевич написал письмо, в котором объяснял судьбу журнала «Беседа», основанного двумя годами ранее Горьким в Берлине при активном сотрудничестве самого Ходасевича, а также Андрея Белого. Главной идеей, которую вкладывал в журнал Горький, было объединение литературы советской и литературы эмигрантской. Ходасевич в письме рассказывал о полном крахе этой затеи, объясняя это тем, что русские эмигранты либо не желали читать произведения, поступающие из покинутой ими революционной страны, либо вовсе ничего не читали. Не могли помочь «Беседе» и советские читатели, поскольку, как писал Ходасевич, «ко ввозу в Россию она была запрещена». В результате издание журнала «Беседа» было прекращено после выхода семи номеров.

Попутно с этими размышлениями Ходасевич сообщал, что весной 1925 года советское посольство в Риме отказало ему в продлении загранпаспорта, в категоричной форме предложив вернуться. Ходасевич отказался и стал в полной мере эмигрантом.

Сталин хорошо понимал, как важно поддерживать лояльность в деятелях культуры, иллюзию их свободы или, по крайней мере, творческого прогресса, пусть и в рамках дозволенного. В конце концов, во все времена поэты, музыканты, ученые и художники обретались при дворах сильных мира сего, восхваляя их в обмен на относительную обеспеченность своего существования.

Если же к этой обеспеченности прибавить еще и возможность чувствовать себя не шутом у трона властителя, а тем, к чьему мнению глава страны прислушивается, чьей работой всерьез интересуется…