Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада? - Громов Алекс Бертран - Страница 30

Но Советской республике была жизненно необходима бакинская нефть, и поэтому помимо формирования сильной Волжско-Каспийской флотилии и сухопутных частей в Баку велась и деятельность подпольщиков, делавших все для возвращения в Азербайджан советской власти.

Командующим Кавказским фронтом Красной армии в январе 1920 года стал один из лучших военачальников – М. Тухачевский. Через два месяца Реввоенсовет фронта получил телеграмму от В. И. Ленина: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится и к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно». В разработке плана захвата Баку принимали участие М. Тухачевский и С. Орджоникидзе, а среди исполнителей был назначенный 31 июля 1919 года командующим Волжско-Каспийской военной флотилией Ф. Раскольников. Ему ставилась задача «произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен распоряжением командарма 11-й армии. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов». Поводом для начала боевых действий, а точнее говоря – вторжения войск в Азербайджан, было появившееся 28 апреля обращение бакинского ревкома за помощью к Совнаркому РСФСР. Но уже за несколько часов до этого события, раним утром 27 апреля, четыре бронепоезда с десантом в составе двух стрелковых рот и руководителей Компартии Азербайджана под руководством Анастаса Ивановича Микояна отправились в путь. В результате рейда в Баку на территории Азербайджана была установлена советская власть.

Что же касается Берии, то с октября 1918 года по январь 1919 года он работал в Баку простым конторщиком на заводе «Каспийское товарищество Белый Город». Затем он окончил учебу и получил диплом. По его собственным словам, «в связи с началом усиленных занятий в техническом училище и необходимостью сдать некоторые переходные экзамены я вынужден был бросить службу. С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем комячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора».

И тут всплывает один из первых фактов в деятельности Берии, позже вызвавший множество споров, появление разных версий и документов – как обвинительных, так и оправдательных. После окончания училища член большевистского подполья в Баку Лаврентий Берия поступил на службу в контрразведку тогдашнего мусаватистского антисоветского правительства Азербайджана. Было ли это предательство, как обвиняли Берию как в 1930-е годы, так и на процессе 1953 года? Сам Лаврентий Павлович того, что он служил во вражеской контрразведке, не скрывал, что, в частности, отмечено в той самой автобиографии, датированной 1923 годом: «Осенью того же 1919 года от партии Гуммет (на тот период легальной азербайджанской партии, поддерживавшей отношения с членами большевистской партии. – А. Г.) поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне». Из контекста этого сообщения становится ясно, что в контрразведке Берия работал как тайный большевистский агент и вынужден был спешно покинуть службу после разоблачения и гибели своего сообщника.

Являлся ли Берия законспирированным большевистским агентом, действовавшим в контрразведке врага по поручению старших революционных товарищей? В архивах имеется один любопытный документ, служебная записка Ивана Петровича Павлуновского, одного из руководителей ЧК – ГПУ (в 1919–1920 годах – заместителя начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926–1928 годах – руководителя Закавказского ГПУ). В этой официальной бумаге, датированной 25 июня 1937 года и предназначенной лично И. Сталину, рассказывается о том, что перед своим назначением на должность руководителя Закавказского ГПУ он имел беседу с шефом ГПУ Ф. Э. Дзержинским, во время которой «…т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных т.т. закавказцев и что об этом знают он, Дзержинский, и т. Серго Орджоникидзе». Помимо этого, в тексте документа была ссылка и на более поздние свидетельства о Лаврентии Берии – со стороны Серго Орджоникидзе, ведь Павлуновский был заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, являвшегося наркомом до самой своей смерти. По словам Павлуновского, «в течение двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия как растущего работника, что из т. Берия выработается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил и т. Сталину… Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне: а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытаются использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватистской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет. Я спросил у Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил». Берия, которому в момент написания этой записки было всего тридцать восемь лет, еще не был широко известен и тем более – среди старых большевиков. Самому Павлуновскому, имевшему в 1927 году конфликт с Лаврентием Павловичем, пришлось после этого оставить Закавказье. В кровавом 1937 году, как и многие старые большевики, Павлуновский был арестован и 29 октября того же года приговорен к смертной казни, приведенной в исполнение через несколько часов на Коммунарке. Но есть еще одна версия, омского историка Михаила Ефимовича Бударина, в соответствии с которой Павлуновский после вынесения смертного приговора находился в заключении еще три года. В период, когда Л. Берия стал наркомом внутренних дел Советского Союза, по его личному приказу Павлуновского отправили в специальную камеру, наполненную водой. Она ему доходила до самой головы. Вскоре арестант подписал признательные показания и был расстрелян.

После прихода советских войск в апреле 1920 года в Баку Берия, по его собственным словам, был командирован в недружественную Советской России Грузинскую Демократическую республику, где и занялся нелегальной деятельностью в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б) и регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии. Но на этот раз «засланный казачок» Берия был вскоре после своего приезда в Тифлис арестован, а затем освобожден с требованием в трехдневный срок покинуть территорию страны. Сам Берия писал: «С первых же дней после Апрельского переворота в Азербайджане{Имеется в виду занятие Баку советскими войсками.} краевым комитетом Компартии большевиков от регистрода{Регистрационного, то есть разведывательного отдела.} Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного. В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод г. Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с центральным комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания (тогдашним руководителем грузинского правительства) освобождают всех с предложением в трехдневный срок покинуть Грузию».

Далее возникает одна из многочисленных загадок в биографии Берии: на каких условиях он был освобожден из-под стражи? Существует версия, о которой поведал в августе 1953 года следствию Шалва Несторович Беришвили, грузинский эмигрант, который до того, как после окончания Второй мировой войны был схвачен советскими спецслужбами, обитал в Париже.