Красная Армия (ЛП) - Питерс Ральф - Страница 49

Лейтенант снова вызвал его, практически упрашивая его атаковать остановившуюся колонну противника.

В ответ Коловец попытался еще раз связаться с вышестоящим командованием. Попытка не удалась, как и все предыдущие.

Коловец проклинал лейтенанта за то, что он поставил его в такое неловкое положение. Наверное, это был очередной малоприятный привет от комсомола. Этот лейтенантик был из таких, которые обязательно доложат о малейшей ошибке своего командира. Армия сейчас была не та, что раньше. Глупые реформы сгубили ее. Сейчас правило бал доносительство, и карьера могла в любой момент оборваться по совершенно тривиальной причине. Дело дошло до того, что лейтенанты могли критиковать старших офицеров на страницах «Красной звезды», главной военной газеты. Никто, казалось, не сохранял уважение к проверенным, проверенными годами способам продвижения по служебной лестнице.

Коловец ощущал себя проклятым. Насколько он мог понимать, выбора у него не было.

Возможно, рядом с остановившейся колонной действительно не было вражеских танков. Ведь у противника не могли быть танки повсюду, не правда ли? И даже если бы все плохо кончилось, никто не накажет его за вступление в бой.

Неохотно, ощущая, как судьба выбивается из-под контроля, Коловец приказал колоннам выйти из леса и сформировать боевое построение на большом поле на юге. У него был лучший командир роты на левом фланге. Парень был мастером ориентирования по карте, а вот Коловец не хотел доверять своим навыкам в такой момент. Он передал ротному очень простой приказ: никакой самодеятельности, просто обрушиться на врага под косым углом. Коловец очень тщательно произносил приказ, чтобы все слышали и поняли, что если атака не удастся, то вина падет на командира роты.

Когда стрельба частично успокоилась и переместилась дальше, Серега предложил Леониду спрятаться в подвале. Отдельные выстрелы, напоминавшие разрывы петард, подчеркивали необходимость двигаться. Леонид чувствовал себя несчастным, лежа в мокрой гимнастерке и ощущая, как осколки кассет в карманах штанов впиваются ему в бедра и пах.

— А если они еще там, внизу? — Сказал он. — Может, просто посидим здесь тихо и подождем?

Серега подумал об этом.

— Я ничего не слышу, — нервно ответил он. — А ты?

— Я тоже.

— Если они вернутся, они точно найдут нас здесь. Да и от артиллерии там лучшее укрытие.

— Думаешь, мы туда доберемся?

— Думаю, да.

Леониду не очень нравилась идея оказаться запертым в темном подвале в чужой стране. Но он понимал, что Серега был прав. В ходе боя пол под ними так трясся, что казалось, дом может обрушиться в любой момент.

Ребята одновременно поднялись.

— Не шуми, — сказал ему Серега. — Что там у тебя в карманах?

Леонид подтолкнул товарища.

— Давай иди.

Серега двинулся вперед, осторожно ступая по захламленной лестнице. На ней было навалено столько стекла и штукатурки, что было невозможно двигаться тихо. Серега останавливался после каждого шага, а Леонид повторял все за ним, останавливаясь на каждой ступеньке, каждый раз ожидая выстрела в ответ.

Осколки штукатурки хрустели под сапогами Леонида. Но в целом, дом казался невредимым. Он явно ощущал пустоту. Спустились, наконец, по лестнице, они смогли ясно видеть друг друга в розово-оранжевом отсвете пожаров за разбитым окном.

— На кухне была дверь, — сказал Серега. — Наверное, это там.

Но когда они двинулись по коридору, путь им преградило тело убитого. Судя по темному контуру шлема, убитый был советским солдатом.

Леонид и Серега обошли тело, осторожно избегая любого прикосновения, как будто убитый мог передать им какую-нибудь заразу.

Наконец, они нашли кухню. Зарево освещало комнату, где они всего несколько часов назад счастливо набивали животы. Теперь комната была разгромлена.

— Дверь была там, — сказал Серега, указывая направление длинным стволом пулемета. Он остановился, и Леонид понял, что настала его очередь идти первым.

Ну ладно, подумал Леонид, пытаясь взять себя в руки. Теперь он знал, что не был храбрым человеком. Он чувствовал себя ужасно и явно боялся. Он заставил ноги перенести его в угол комнаты. Дверь в подвал заскрипела, когда он открыл ее, и звук показался таким громким, что он подумал, что каждый вражеский солдат в округе слышал его. Он застыл в нерешительности на краю черного обрыва.

— Ничего не вижу. Черно, как в кочегарке.

— Вот, возьми, — Серега сунул ему в руку небольшой цилиндр. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это присвоенная где-то зажигалка.

— Нормально, — подался вперед Серега. — У меня есть еще одна.

Леонид взял зажженную зажигалку левой рукой, держа автомат наизготовку правой.

— Опусти ниже, чтоб не слепила, — напомнил ему Серега.

Леонид осторожно двинулся в темноту. Он услышал обнадеживающие шаги Сереги следом. Лестница была очень узкой, и у нее не было перил. Он осторожно ступал на очередную ступеньку, только потом перенося на нее весь вес. Слабый свет зажигалки был не в состоянии осветить глубину подвала.

Леониду показалось, что его пальцы горят. Он погасил зажигалку и резко остановился.

— Что такое?

— Просто перегрелась, — шепотом ответил Леонид. — Подождем минуту.

Ребята стояли посреди лестницы, балансируя в темноте. Звук собственного дыхания показался Леониду завыванием вьюги. Как только он счел возможным, он вновь зажег огонь.

Какое-то движение.

Леонид выстрелил из автомата туда и, спотыкаясь, скатился по последним ступенькам, упав лицом вниз. Он откатился в сторону, стреляя наугад, пока не достиг стены, у которой мог укрыться. Шум выстрелов в замкнутом пространстве отражался от стен и вызывал звон в ушах. Ему показалось, что кто-то сильно ударил ему по ушам ладонями.

Серега вскинул пулемет. Его выстрелы загрохотали, как пушечные. Леонид снова выстрелил, опустошая магазин в правильном, как ему казалось, направлении.

Кто-то закричал. Другой голос выкрикнул несколько слов на чужом языке. Серега молотил из пулемета в темноту. Но никто не стрелял в ответ. Трассеры безумно плясали в темноте, рикошетя от стен.

— Стой, — закричал Леонид. — Прекрати огонь! — Он вдруг понял, что рикошеты могли убить их так же быстро, как огонь противника.

Серега прекратил стрельбу.

— Сдавайся! — Крикнул Леонид призрачному противнику.

Женский голос закричал в ответ, заглушая стоны, издаваемые мужским.

— Сдавайся! — Снова крикнул Леонид, ощущая, как его голос дрожит. — Сдавайся!

Женщина что-то заголосила на чужом языке.

— Что за хрень там происходит? — спросил Серега. Его голос свидетельствовал о том, что он был близок к панике.

Леонид поднялся с пола, ощущая, что локти и колени были в синяках и жгущих царапинах. Он бросился в сторону, откуда кричали.

— Сдавайся! — Приказал он, путаясь с мыслями, упорно пытаясь не сложить их в пугающий ответ. Он щелкнул зажигалкой.

Полная девушка стояла, прижавшись спиной к стене и закрыв руками лицо. Она закричала в панике, Леонид не мог понять, почему. Ему никогда не приходило в голову, что его кто-то может бояться.

В нескольких шагах от девушки лежали два тела, полные мужчина и женщина. Стоны прекратились, и два тела просто лежали, как будто мужчина все еще пытался заслонить собой женщину.

Леонид вдруг подумал, что разбитые кассеты в карманах, наверное, принадлежали этой девушке, и ему стало стыдно, что он стал вором.

Девушка перестала кричать, зайдясь в рыданиях. Леонид выключил зажигалку, тряся опаленными пальцами в попытке охладить их. Серега зажег свою. Девушка снова закричала. Он бессмысленно колотила руками по шлакоблочной стене, как будто пытаясь закопаться в нее.

— О нет, — внезапно сказал Леонид, до которого, наконец, дошло, что случилось. — Нет… я не хотел этого. — Он хотел, чтобы девушка могла его понять. Он посмотрел на нее, неосмотрительно направив на нее дымящийся автомат. — Я не хотел, — повторил он. — Это было случайно.