Имперская гвардия: Омнибус (ЛП) - Лайонс Стив - Страница 31

Орк, должно быть, каким-то образом поскользнулся. Так я сказал сам себе, и я чувствовал жизненную необходимость в это поверить. Никаких других возможных объяснений не существовало. Ни одного, которое вписывалось бы в любую здравую концепцию Вселенной.

Мы ждали, держа оружие наготове. У нас была плохая позиция. Единственным укрытием являлись груды металлолома, и те из них, что находились поблизости, имели высоту не более чем нам по грудь. Если на нас сейчас нападут, то у нас не остаётся времени переместиться на лучшую позицию. Меж тем по всей ширине гигантского трюма бесперебойно продолжалась работа характерного для орков толка, в которой стиралась разница между конструированием и крушением. Нас не засекли.

Вэйл вернул своё внимание на "Несгибаемого".

— На этой стороне работают всего три зеленокожих. Как считаете, вы сможете меня прикрыть, пока я гружусь на борт? — сказал он.

— Да, — ответил я. Я не пытался отговорить пилота от его затеи. Его поступок, на самый худой конец, будет стратегически выгодным.

Я услышал рядом с собой судорожный вздох Рогге.

Вэйл рехнулся, а Яррик и того хуже. Это открытие было мучительным, ужасающим и неизбежным.

Когда выяснилось состояние "Несгибаемого", Рогге ощутил себя в тисках отчаяния, которое расползалось внутри, как раковая опухоль. Предполагалось, что корабль будет его средством спасения. Став вторым пилотом судна, он таким образом поквитается с орками, восстановит свою честь и покинет это ужасное место. Но лихтер изуродовали враги. Здесь не на что было надеяться, и, следовательно, надежды не было нигде. Чего может добиться маленький отряд Яррика, кроме как самоубиться особенно тяжким способом? Раньше Рогге думал, что для восстановления своей чести ему необходимо добиться уважения комиссара. Но высокая оценка психа не стоит и ломаного гроша. Вэйл уже готов парадным шагом отправиться навстречу смерти, и Яррик собирается ему в этом помочь.

Рогге вспомнил своё предложение быть вторым пилотом и испугался, что сейчас получит приказ. Яррик не бросил ни единого взгляда в его сторону. Он тихо переговаривался с Вэйлом, словно то, что вот-вот произойдёт, было разумной стратегической операцией. Рогге водил глазами туда и сюда между двумя мужчинами и раненым кораблём. Он видел безумие и ничего более, и хуже всего было не то, что случится, когда Вэйл в одиночку припустит навстречу оркам, а то, почему он сейчас выбросит свою жизнь на ветер. Вэйл собирался пойти на смерть из-за Яррика.

Рогге ощущал себя так, словно с его глаз сорвали повязку. Раньше он был ослеплён репутацией комиссара и мощью его личности в той же мере, что и все прочие. Но теперь он мог видеть этого человека в истинном свете: самодур, ведущий смертельные игры с чужими жизнями, потому что это в его власти. Будучи на Голгофе, он возложил грандиозную армию на алтарь своей маниакальной гордыни. Сейчас он действовал по той же схеме. Сколько пленников погибло по ходу того ерундового мятежа? И куда поведёт их этот однорукий и одноглазый выродок войны сейчас? Каким способом он решит усладить себя смертями своих новых последователей?

"Моей он не усладится". Но по пятам за этой мыслью пришла другая: "Что мне теперь делать?" Ему некуда было идти. Он оглядел лица других своих попутчиков и осознал, что они с бездумной преданностью последуют за Ярриком. Здесь нечего было искать ни помощи, ни здравого смысла.

Яррик обратился ко всей группе. Он говорил тихо, его голос не был бы слышен уже в паре-тройке метров, но он овладел сознанием Рогге столь же полно, как если бы гремел из батарей вокс-вещателей. Лицо Яррика было наполовину скрыто наросшими за прошедшие месяцы волосами и бородой. От голода оно стало ещё костлявее, чем было когда-либо прежде, в его кожу въелись синяки и раны, а веко над пустой глазницей не закрывалось до конца, являя чёрную щель. Лицо Яррика напоминало кручи обветренных утёсов, на нём были вычерчены десятилетия войны во всех её формах: славной, бесчеловечной, отчаянной, победоносной, истребительной. Рогге подумалось, что это было лицо, уже не знавшее ничего помимо войны. В памяти Рогге вспыхнули воспоминания о роскоши и удовольствиях Аумета. Некоторые из них относились не к такому уж давнему прошлому и всё ещё были достаточно свежи, чтобы породить надежду, что они не окажутся последними из своего рода.

Но хотя Рогге и таращился на Яррика со страхом, этот голос и питающий его пыл завораживали. Яррик сказал: "Мы нанесём удар здесь, и мы уязвим зеленокожих", и Рогге ощутил опасное волнение в груди. Яррик сказал: "Пока орки справляются с этой раной, мы принесём битву в самое сердце этого уродства, и они будут бояться нас до самой смерти", и Рогге ощутил, как в нём вспыхивает чувство поставленной задачи.

Затем он вспомнил, чем эта задача непременно должна закончиться, и пришёл в себя. С космического скитальца не выбраться. Единственная правильная задача заключалась в том, чтобы оставаться в живых между этим мигом и следующим.

Яррик повернулся к Полису:

— Ты сможешь провести нас к капищу?

Поллис закивал — часто и мелко, как грызун. Его губы шевелились от беспрестанного беззвучного комментирования, но глаза были ясными, сияя убийственным пылом. Яррик обратился к Вэйлу:

— Когда ты окажешься на борту, сколько времени тебе понадобится, прежде чем ты сможешь взлететь?

Он так говорит, подумал Рогге, словно лихтер и впрямь окажется способным на полёт.

— Немного, — ответил Вэйл — Сколько времени понадобится вам, чтобы убраться отсюда?

— Полис? — спросил Яррик.

Гном из Муниторума изучил стену позади них. Он указал на проём примерно в ста метрах впереди. В отличие от отверстия, из которого они вылезли, это была не прореха в обшивке судна. Это был настоящий дверной проём, сейчас наклонённый вбок.

— Вон там, — забормотал Полис. — Вон там, — он прочистил горло, ни на миг не переставая шевелить губами. — Хорошая отправная точка, хорошая, найти от неё маршруты, да-да, разделаться с капищем, двадцать метров до "Несгибаемого", три видимых противника, разобранный обтекатель двигателя производства Армагеддонского мануфакторума Мегиддо III…

Его бормотание затихло, вновь став беззвучным шевелением губ.

"Ему становится хуже", — подумал Рогге. Затяжное путешествие сквозь стены без встреч с зеленокожими его успокоило, но после падения того орка его беспрестанная каталогизация возобновилась. Но он не дрожал, а в его глазах сиял тот же пыл, что и у Яррика.

— Понял, — сказал Вэйл.

"Ничего ты не понимаешь, — подумал Рогге. — Безумцы. Безумцы. Все вы".

И пока что у него не было никакого выбора, кроме как следовать за ними.

Всё ещё сидя на корточках за грудой металлического хлама, Вэйл повернулся лицом к Яррику и сделал знак аквилы. Яррик ответил ему тем же в одноруком варианте. Это было всё. Больше они не обменялись ни словом. Рогге почувствовал, как от его лица отливает кровь, когда увидел, как буднично Вэйл принял как должное свою предстоящую смерть, и как легко Яррик его на неё отправил.

Вэйл выпрыгнул из укрытия и понёсся к "Несгибаемому". Яррик навёл пистолет на орков. Остальные подняли своё оружие и прицелились.

— Ждите, — сказал Яррик.

И они ждали, не открывая огонь.

Ему дали свободу. Ему пожаловали дар знания своей судьбы и последнего долга. Его плен закончился. Ему были предназначены пламя и слава. Его сердце прыгало в груди, охваченное таким неистовым счастьем, что телу едва удавалось удерживать его внутри. Его конечности были напитаны энергией, какой он не чувствовал со времён своей вынужденной посадки. Он спрашивал себя, касаются ли вообще его ноги трюмной палубы. Он летел. Вдруг поднялся ветер. Так и должно было быть. Вэйл чувствовал, как он стегает по его лицу, пока он сам коршуном мчится к оркам и кораблю. Зеленокожие не знали о его приближении. Он чуть не рассмеялся. Он нёсся к кульминационному моменту своей жизни под взглядом Императора, и это делало его неудержимым. Он мог бы растерзать зеленокожих голыми руками, но за ними шёл пламень Императора.