Белая ночь - Вересов Дмитрий - Страница 63
- Предыдущая
- 63/92
- Следующая
Отсюда название — Ключевое.
Ключей, в самом деле, во множестве было вокруг деревни. Один журчал в лесу у самого въезда в Ключевое, другой сочился из-под огромного, похожего на окаменевшего мамонта, камня.
А был и такой, который бил прямо из сопки, давал жизнь ручью, который скатывался вниз по желобку, накапливался у подножья, а потом мерно бежал к заливу. У заброшенного финского кладбища он замедлял свой бег, прятался в зарослях ольхи, чтобы не смотреть на суровые каменные плиты, а уж потом зато стучал вовсю по камням, брызгался и плевался, выбегая между сосен на каменистый в этом месте берег.
Вот и бабушка — в платке и мягкой байковой кофте. Она единственный человек на земле, который может из года в год приговаривать одно и то же, не раздражая при этом Кирилла. Наоборот, он ждет этих ее слов, заранее улыбаясь и умиляясь. Сейчас возьмет от него тарелку и скажет:
— Вот не доел — всю силу оставил. У вас в Ленинграде теперь так едят? Ну, ходи тогда голодным…
А где же дедушка? Забрался подальше в садовые заросли — смешивает удобрения в бочках, готовится к подкормке растений, которые, вопреки его ядерным смесям, быстро растут и щедро плодоносят. Сейчас он обрадуется внуку и слушателю, поведет его с экскурсией по саду и огороду, будет много говорить, с лирическими отступлениями. Бывший учитель литературы вспомнит и яблоки Гесперид, и «Вишневый сад», и даже Цветаеву…
Кирилл Марков никогда дома не пил чай, не смотрел скучные спектакли по Островскому, терпеть не мог футбол. А в Ключевом они с бабушкой пили чай вприкуску с домашними вареньями по десять кружек и смотрели театральные постановки «про старинную жизнь». Здесь он кричал вместе с дедом, пугая бабушку:
— Кто же так бьет?! Никакой культуры паса!
Маралы!..
Два месяца в Ключевом было для Кирилла слишком мало. Ведь надо было успеть не только попить с бабушкой чаю, побродить с дедом по саду, посмотреть футбол, поиграть в подкидного «дурачка». Рай не ограничивался забором и садом. У калитки уже поджидали его, высвистывали Валерка, Шурка, Мишка, Олежка… Нигде Кирилл Марков не был таким своим, как среди ключевских пацанов. Только здесь ему хотелось быть таким же, как все, ходить в сандалетах на босу ногу, плевать сквозь щель в зубах.
Валерка, Шурка, Мишка, Олежка… Даже когда Кирилл, заразившись от Акентьева рок-музыкой, карате, пустыми разговорами, приехал на лето в деревню, чтобы заразить в свою очередь всем этим ключевских пацанов, он все равно остался таким же, как они. Потому что теми же оставались Финский залив, сосновый лес, поросшие мхом валуны, поля и ручьи. Главарем в их компании была природа. И ни черная шляпа Ричи Блэкмора, ни черный пояс Гичина Фунакоси не могли поколебать ее лидерства.
Где теперь мальчишки из Ключевого? Вертолетное училище в Выборге, военно-морское в Ленинграде, военно-политическое во Львове… Дед в больнице, с бабушкой теперь живет тетка Марина и суматошное ее семейство… Не зря Кирилл так спешил туда каждое лето, словно предчувствуя, что скоро будет лишен этого рая. Теперь вот ему впервые в жизни понадобилась дача в Солнечном. Не приглашать же всю компанию домой, где отец — сторонник объединения поколений за одним столом — испортит весь праздник. Нет, в этом году свой день рождения Кирилл ему не подарит. Хватит…
На платформе пригородных поездов Выборгского направления стояли уже братья Никишкины. Рядом с ними переминались с ноги на ногу две девицы заурядной внешности, но обязательное условие — всем быть с девушками, таким образом было братьями соблюдено. Близнецы Никишкины учились с Кириллом на одном факультете, они отличались большими способностями по физике и химии, но в их компании котировались невысоко и выполняли, скорее, роль массовки. Недавно Марков узнал, что они играют на гитарах дуэтом, хотя даже настраивать их толком не умеют. Но в определенных условиях это не имело значения.
Братья едва успели познакомить Кирилла со своими девушками — тоже сестрами, хотя и не близнецами, и не двойняшками — как за пыльным стеклом подземного перехода показалась шустрая мордочка Сагирова. Костя, конечно, стал дурачиться, стучать в стекло, представлять свою спутницу, пользуясь жестами и мимикой, словно они были там замурованы. Кирилл был не просто знаком с его девушкой, Ириша была лучшей подругой Кисы.
Это произошло в самом начале его диск-жокейства в «Аленушке». Однажды он вышел из кафе в ночной город, не очень довольный своей работой. Кириллу казалось, что сегодня он нес в микрофон откровенную пошлятину, и все присутствующие это понимали. Две яркие девчонки танцевали неподалеку, и в их частых взглядах в окно избушки Кирилл читал насмешку и презрение. Глотнув ночного воздуха, Кирилл решил в следующий раз читать в переходах между композициями стихи Блока и Белого. Пускай девчонки посмеются над странным диск-жокеем. Кирилл представил, как аудитория, заслышав «Я пригвожден к трактирной стойке…» грохнет смехом и разразится матом…
И тут в двух шагах за спиной раздался грохот, после чего он услышал испуганный полудетский, полуженский голосок:
— Ты что, дура, что ли? Ты сейчас весь дом перебудишь…
— А нечего спать в такую ночь, — ответил голос, который можно было бы назвать красивым, даже бархатным, если бы его не портили какие-то фальшивые, неприятные нотки. — Не боись, Ириха…
Опять раздался тот же шум, но теперь Кирилл узнал в нем звук удара ногой по замерзшей водосточной трубе.
— Ой, это вы? — спросил его из темноты голосок, но второй, низковатый, его поправил:
— Вы — диск-жокей Кирилл Марков?
В этот момент в водосточной трубе ухнуло, и под ноги им посыпались осколки льда. Силуэт маленького роста шмыгнул в сторону и даже запрыгал на одной ножке от неожиданности.
Вторая девушка хихикнула и шагнула навстречу Кириллу.
— Меня зовут Кис.., то есть Света, — сказала она.
Марков почувствовал теплый ветерок на щеке.
Ветерок имел запах сладковатых, веселых духов.
— А ее — Ириша, — продолжила девушка, кивая на подошедшую подругу.
- Предыдущая
- 63/92
- Следующая
