Месть по-французски - Стюарт Энн - Страница 3

— А твой хозяин часто в них попадает? — холодно спросила Жаклин. Как же ей быть? Ведь он наверняка заставит ее нести поднос, и она не сможет спрятать нож в складках юбки.

— Да уж случается, — ответил Тавернер, показав в ухмылке испорченные зубы.

— И ты его из них выручаешь?

— Да нет же, черт побери! Он сам из чего хочешь выпутается. Мое дело следить, чтобы на него сзади не напали.

Жаклин взяла массивную связку ключей и открыла шкаф, в котором держала спиртное. Там стояли две бутылки. В одной — тончайший французский коньяк, во второй — грубое бренди домашнего приготовления. Она взяла бутылку бренди и поставила ее на поднос.

— Хочешь, чтобы я несла поднос сама?

— Конечно. Пошли, Мамзель. Мой хозяин тебя не укусит.

Жаклин взяла поднос в свои маленькие сильные руки.

— Я невкусная.

Она пошла за Тавернером по освещенному свечами коридору.

— А правду говорят, что ты француженка? Что-то не верится, — сказал Тавернер, остановившись у дверей дамского будуара.

Жаклин похолодела. Комната такая маленькая! Вдруг он вблизи узнает ее?.. Взглянув в лицо Тавернера цвета каленого железа, она сказала ему все, что она о нем думает. На хорошем площадном французском, которому выучилась в трущобах Парижа.

На Тавернера это произвело должное впечатление.

— Ну, вот теперь годится. Никогда я эту тарабарщину не понимал.

Он открыл дверь в будуар, и Жаклин осознала, что ничего не может сделать. Повернуться и убежать — значит привлечь к себе внимание. Оставалось опустить пониже голову и надеяться, что он ее не вспомнит.

На какое-то мгновение Жаклин показалось, что комната пуста. Ее освещал лишь огонь от камина, и, несмотря на светлую шелковую обивку стен, было полутемно.

— Тебе надо бы учить французский, Тавви, — произнес мужской голос. — Тогда бы на тебя это произвело еще большее впечатление. Она назвала тебя сукиным сыном, у которого отсутствуют мужские принадлежности, и пожелала, чтобы ты съел дерьмо обезьяны.

Жаклин чуть не выронила поднос. К счастью, Тавернер, убежденный в том, что только у него есть право обслуживать хозяина, как раз протянул руки, и поднос не рухнул на пол. Недовольно ворча, Тавернер пошел к столу у окна, а Жаклин так и осталась неподвижно стоять в дверном проеме, надеясь, что свет сзади еще больше затемняет ее лицо.

Николас Блэкторн развалился на розовой кушетке Эллен. Пыльные черные сапоги с приставшим к ним конским навозом испачкали дорогой шелк, но это его явно не беспокоило. У него были очень длинные ноги, это Жаклин хорошо помнила. Тогда, в двадцать два года, он был высок, а юноши не становятся ниже ростом, когда мужают. Штаны тоже были грязные; камзол он, видимо, где-то потерял. Белая рубашка была распахнута на груди, рукава закатаны по локоть, спутанные длинные волосы падали на лицо.

Она рассматривала через опущенные ресницы его сильный торс, на котором не появилось ни унции жира. Оставалось надеяться, что возраст и беспутство оставили следы на его некогда красивом лице. Жаклин подняла глаза — и была потрясена. Возраст и порок действительно сказались. Юноша почти неземной красоты превратился в настоящего сатира, падшего ангела, и все-таки нельзя было не признать его невероятной привлекательности. А ведь она готова была биться об заклад, что никогда больше не назовет ни одного мужчину привлекательным! И уж тем более этого мужчину, виновника гибели всех ее близких; мужчину, который разрушил ее жизнь.

Когда-то мягкие черты его лица теперь были четко обрисованы. Высокие скулы, глубоко посаженные темно-голубые глаза, сильные крылья носа остались вроде бы прежними, но в то же время стали другими. Возле стальных глаз и чувственного рта пролегли морщины, но их сформировало беспутство, а не смех. В его раскованных нагловатых манерах угадывались жесткость и постоянная готовность к опасности.

— Так это ты и есть Мамзель? — слегка улыбнулся он.

Нет-нет, она ни за что не подаст виду, что нервничает.

— Да, сэр, — сказала Жаклин ровным голосом, выходя из дверного проема.

— Мне тебя плохо видно. Подойди поближе, — приказал он.

Жаклин сделала несколько шагов вперед и устремила взгляд на камин, чувствуя, что он ощупывает глазами все ее тело. Если ей повезет, он не заметит, что она дрожит. Если ей повезет, он не угадает смертельной ненависти в ее сердце.

— Я бы не назвал ее бриллиантом. Как тебе, Тавви? — скучающе протянул он.

— Согласен, сэр, — ответил Тавернер. — А еще говорили, что она какая-то особенная. Вот наверху есть служанка, Бетси ее зовут, так та действительно вкусная штучка…

— Прекрати! — оборвал его Блэкторн. — Мне это неинтересно. Все-таки в ней что-то есть. Как считаешь?

Жаклин сжала зубы.

— Ну, не знаю. Не в моем вкусе. Мне нравится, чтобы у них было побольше мяса на костях. Чтоб согревали в холодную ночь…

— Мне тоже. Но что-то в ней есть такое…

Блэкторн встал и подошел ближе. Большой красивой рукой он приподнял ей подбородок, приблизив лицо к себе. Потом со смехом опустил руку и отодвинулся.

— Почему у тебя в глазах столько ненависти, Мамзель? — спросил он по-французски.

Она не хотела говорить с ним на родном языке. Не хотела смотреть на него, дышать с ним одним воздухом. Если он еще раз дотронется до нее, она схватит с подноса нож и вонзит ему в сердце.

— Я могу идти, сэр? — спросила Жаклин, опустив глаза.

— Иди. Я не хочу делить постель со злюкой. Во всяком случае, сегодня.

Она удивленно взглянула на него. Он задумчиво смотрел на нее.

— Месье ошибся. Я — личный повар леди Эллен Фицуотер, — сказала она, — а не шлюха.

Жаклин повернулась и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь и еле сдерживаясь, чтобы не побежать изо всех сил.

«Я не шлюха», — сказала она человеку, по вине которого когда-то стала ею. Ну что ж, завтрашний день станет для него последним.

У леди Фицуотер было скверное настроение. Она не хотела оставлять Жаклин одну, но ведь упрямее француженок нет никого на свете. Их споры и препирательства начались сразу же, когда они впервые встретились при довольно необычных обстоятельствах, и не закончились до сих пор. И леди Эллен Фицуотер, всегда считавшая себя сильной женщиной, эти споры неизбежно проигрывала. Вот и на этот раз она не смогла переспорить Жаклин, и ей ничего не оставалось, как уехать из замка одной. Эллен уехала не потому, что боялась мужчин, подобных Николасу Блэкторну. К счастью, она не принадлежала к тому типу, который его привлекал. Поэтому он никогда не приставал к ней. Но свет, к сожалению, не задумывался над тем, угрожают ли ей преследования Ники. Останься она с ним под одной крышей — и ее сочтут падшей женщиной. Ее брат Кармайкл встал бы на уши, и она, вполне вероятно, в конце концов оказалась бы замужем за Николасом Блэкторном. А он ей в мужья не годится.

Нельзя сказать, что Эллен совсем уже не замечала его достоинств. Она признавала, что он дьявольски красив и совершенно не обращает внимания на все эти правила хорошего тона — еще один плюс. Сама же она так связана всевозможными светскими условностями, что ей пришлось покинуть собственный дом. Ах, если бы можно было наплевать на всех этих старых сплетников!..

Что же касается Николаса Блэкторна, то в его характере полно противоречий. Чего стоит одна его склонность к дуэлям! Ему уже тридцать шесть лет, давно пора бы утихомириться и обзавестись наследником. А он что? Вынужден скрываться из-за последствий дуэли. Бог мой! И если тот человек умрет, что совершенно не исключается, Ники будет вынужден покинуть Англию бог знает на какой срок.

По правде говоря, Эллен считала, что, если Джейсон Харгроув отойдет в мир иной, всем от этого будет только лучше. Она виделась с ним всего один раз, и он ей ужасно не понравился. Тощий, всегда старается встать слишком близко, руки какие-то вялые, рот вечно мокрый. И в картах жульничает — во всяком случае, так говорит Кармайкл.