Альфред Хичкок - Акройд Питер - Страница 4

В возрасте шестнадцати лет Хичкок познакомился с жизнью и творчеством Эдгара Аллана По. «Я испытывал к нему сильнейшую жалость, – отмечал он, – потому что, несмотря на весь свой талант, он был несчастен». Детство По было наполнено страхом и трепетом; он был чувствительным мальчиком, остро реагирующим на любое оскорбление, и в результате вырос замкнутым и необщительным. Став взрослым, По неизменно одевался в черное, а его жизнь была похожа на ритуал; с помощью формальных ограничений он пытался обуздать мучения и страдания своей болезненной психики. В то же время По испытывал постоянную потребность в женской любви и защите; некоторых женщин он просто обожествлял, что имело катастрофические последствия. Несчастная жизнь Эдгара По произвела глубокое впечатление на Хичкока.

Он начал читать рассказы По. В рассказе «Колодец и маятник» жертва, имени которой мы так и не узнаем, сначала видит белые губы судей, произносящие приговор Судьбы. Потом его понесли вниз – по бесконечным ступеням – в каменную темницу, к центру которой спускается огромный колодец. Это мир всепроникающего страха и угрозы. Героя без какой-либо причины поместили в наполненное ужасом замкнутое пространство. Он ни в чем не виноват, но его наказали. Ему кажется, что за его страданиями откуда-то из темноты наблюдает невидимая публика – с интересом и даже с наслаждением.

Затем он с ужасом замечает маятник в форме громадного серпа, который медленно, но неумолимо опускается на него; он слышит свист разрезаемого воздуха, чувствует запах остро отточенной стали, когда лезвие разрезает его балахон. Оно становится символом отчаяния. Но затем вдруг появляются враги его мучителей и освобождают его. Был ли это сон? И что он значил? По тщательно рассчитывал и планировал свои рассказы, чтобы создать сюрреалистическую логику тревоги и страха; его произведения наполнены двусмысленностями и саморазрушением, вызванным «демоном извращенности», идеализированными героинями и главными героями, которые боялись чужого взгляда. Об этом мире По размышлял Хичкок. Сорок пять лет спустя он писал: «Я невольно сравниваю то, что пытался выразить в фильмах, с тем, что Эдгар Аллан По выразил в своих рассказах».

В семнадцать лет Хичкок записался в кадетский полк инженерных войск. Вместе с другими молодыми работниками компании Henley’s он посещал вечерние занятия, а по выходным проходили марш-броски и занятия по строевой подготовке. Разумеется, с военной точки зрения это было бесполезно, но Хичкока нельзя было обвинить в отсутствии патриотизма. В 1917 г. он вступил в призывной возраст, но в армию его не взяли, зачислив в категорию «С3»: вследствие излишнего веса или некой неназванной болезни он попал в группу «не имеющих органических заболеваний» и годных «к службе в гарнизонах внутри страны». Хичкок мог выполнять сидячую работу повара или кладовщика, но ему повезло – война заканчивалась, и его услуги не понадобились.

Как бы то ни было, Хичкок нашел себе более приятную сидячую работу, записавшись на вечерние курсы на факультет искусств Голдсмитского колледжа, входившего в состав Лондонского университета. Там он мог совершенствоваться как чертежник и удовлетворять растущую тягу к искусству. Ему давали задания делать зарисовки людей и зданий, обращая особое внимание на свет и тени. Позже он объяснял своему коллеге, режиссеру Франсуа Трюффо: «Первое, что я уяснил себе в Школе искусств, – это то, что не существует линий, есть только свет и тень». Фигуру образуют свет и тьма.

Преподаватели также поощряли походы в многочисленные музеи и картинные галереи в поисках работы, способной вдохновить студента, и, разбогатев, Хичкок прибрел картины Дюфи, Утрилло, Руо, Сикерта и Клее. По словам его дочери, Патриции Хичкок О’Коннел, он ценил нефигуративное искусство, если оно было приятно глазу, но оставался безразличен к символике или к глубинному смыслу.

Занятия в художественной школе не остались незамеченными его начальством в компании Henley’s, и в 1919 г. его перевели из отдела продаж в рекламный отдел. Там Хичкок научился разрабатывать макеты рекламных материалов и сочинять для них текст; он иллюстрировал и редактировал брошюры. Теперь его сильной стороной стали реклама и публичность. Успехи сделали его уверенным в себе – он больше не был стеснительным и одиноким школьником. Сохранилась его фотография на кораблике, среди компании, отдыхающей на Темзе; на нем соломенная шляпа и двубортный костюм, и он курит сигарету. Хичкок уже был известен своими «дурачествами», непрерывным потоком шуток и юмора. Он организовал футбольный клуб Henley’s, играл в бильярд. Вероятно, именно в этот период он брал уроки танцев в Институте Криплгейт на Голден-лейн.

В 1919 г. Хичкок основал и стал редактором журнала Henley Telegraph, который продавался сотрудникам компании за три пенса. Как и большинство редакторов малотиражных изданий, он был вынужден писать часть материалов сам, и в первом номере газеты за июнь 1919 г. появился любопытный рассказ. «Газ» написан в стиле гран-гиньол, и в нем ощущается сильное влияние По, а также Саки. Возможно, Хичкок, сам того не сознавая, стремился походить на «жирного парня» из «Посмертных записок Пиквикского клуба»: «Я хочу, чтобы у вас мурашки по спине забегали». Рассказ демонстрирует мрачное воображение и чувство юмора, которыми обладал Хичкок. В других выпусках маленького журнала были напечатаны еще шесть его рассказов, представлявшие собой смесь пародии, комедии и мелодрамы. Эти качества сразу же стали очевидны в его первой работе в кино.

По признанию самого Хичкока, в этом возрасте он уже был не только толстым, но и честолюбивым: возможно, честолюбие объяснялось именно излишним весом. Он всегда стеснялся своей полноты. Хичкок не очень дорожил работой в компании Henley’s; похоже, он был слишком беспечным и небрежно относился к документации. Это было не его призвание. Теперь он уже утратил интерес к рекламе, и его не устраивало жалованье в размере пятнадцати шиллингов в неделю.

Хичкок внимательно следил за изданиями, посвященными кино, и вскоре узнал, что компания Famous Players-Lasky собирается открыть студию на Пул-стрит в районе Ислингтон в Северном Лондоне. Эта компания поставляла фильмы для Paramount Pictures. После открытия лондонского отделения – оно называлось Famous Players-Lasky British Producers Limited – в газетах были помещены объявления о наборе работников разных специальностей, в том числе «дизайнеров титров», которые писали и иллюстрировали титры к немым фильмам. Это был шанс для Хичкока, который два года сочинял и иллюстрировал рекламу в компании Henley’s.

Он выяснил, что для своего первого фильма студия Famous Players-Lasky выбрала книгу Марии Корелли «Скорбь Сатаны» (The Sorrows of Satan). Хичкок прочел роман и с помощью своих коллег из отдела рекламы сочинил серию декораций и титров к будущему фильму. Кроме того, он составил портфолио из своих последних работ в Henley’s и пришел со всем этим в студию на Пул-стрит. Там его ждал неприятный сюрприз. «Скорбь Сатаны» отвергли; вместо нее студия приняла в производство два других фильма, «Великий день» (The Great Day) и «Зов юности» (The Call of Youth).

Именно в этот момент проявились настойчивость и энергия Хичкока. Он тут же приступил к работе над выбранными фильмами и через пару дней явился на Пул-стрит с новым материалом. Скорость работы и явный талант молодого человека произвели впечатление на руководство студии, и его взяли внештатным сотрудником, поручив разработку макетов и рисунков. Хичкок работал одновременно в двух местах: для кинокомпании и в отделе рекламы Henley’s; по всей видимости, он отдавал часть дополнительного заработка своему непосредственному начальнику, чтобы тот позволял ему работать над фильмом.

Упорство Хичкока принесло плоды, и в конце апреля 1921 г. его приняли на работу в Famous Players-Lasky. Корпоративный журнал Henley Telegraph так писал о его увольнении: «Он ушел в кинобизнес, но не как актер, что первым приходит в голову, а как начальник отдела титров одной из крупнейших англо-американских киностудий. Мы, конечно, будем скучать по нему, но желаем всяческих успехов». Успехи оказались большими, чем кто-либо в то время мог предположить.