Бронетехника гражданской войны в Испании 1936–1939 гг. - Шпаковский Вячеслав Олегович - Страница 13

За республиканцев воевали и троцкисты. Их отличали буквы красного цвета — ПОУМ — под нагрудной красной звездой. Иным советским людям контакты с «поумовцами» обернулись потом приговором по 58-й…

Организованная коммунистами рабочая милиция носила синие полукомбинезоны — и мужчины, и женщины. Красные пилотки украшала аббревиатура Народного союза, а на красной повязке над левым локтем несколько непривычно — рукоятками — скрещивались серп и молот.

ФРАНКИСТЫ: легионер 1-го класса в летней полевой форме с карабином «Маузер» 1898 г. и облегченной выкладке.

Боец рабочей милиции в армейской каске и солдатском снаряжении, вооруженный винтовкой «Маузер».

Андалусийские милисианос в широкополых соломенных шляпах и перекрещенных на груди патронташах, одетые по-крестьянски, были похожи на мексиканских повстанцев Панчо Вильи — фильм «Вива, Вилья!» в тридцатые годы был очень знаменит.

Красные колпаки носили каталонские ополченцы. А традиционные баскские береты встречались по обе стороны Северного фронта.

Немцы из легиона «Кондор» одевались в униформу германского покроя, но в испанской горчично-бежевой цветовой гамме. Звездочки над карманом и на пилотках — по испанской схеме чинов — окантовывались войсковыми цветами вермахта. Немецкие унтер-офицеры получили золотые галунчики на испанский манер. Традиционная германская «мертвая голова» с маленькой свастикой под нею красовалась на черных беретах танкистов.

Итальянцы в Испании почти полностью сохраняли национальную униформу, но довольно часто надевали испанские пилотки и шлемы. Впрочем, носили они и итальянские круглые маски, украшенные у берсальеров — элитной пехоты — пучком перьев; раскладные пилотки и кепи. Над левым локтем нашивались разноцветные щитки с эмблемами дивизий — «Литторио», «Фламме Нере» и других. Нарукавные и нагрудные знаки различия, знаки на пилотках повторяли испанскую схему, но на воротники нашивались фигурные петлицы итальянского стиля.

Гражданская война в Испании 1036–1939 гг. окончилась, как известно, победой националистов, т. е. установлением в стране диктатуры Франсиско Франко. В нашей стране его режим осуждался много лет. Однако Франко сумел руководить своей страной так, что Гитлеру и Муссолини не удалось втянуть его во Вторую мировую войну. Казалось бы, помощь со стороны Германии и Италии должна была заставить каудильо присоединиться к «Оси Берлин — Рим»[7] и он действительно подписал «Антикоминтерновский пакт». Но тут Гитлер заключил союз со Сталиным, безбожным коммунистом, и это вызвало у Франко, можно сказать, потрясение.

Потом немцы напали на Польшу, католическую страну. Генералиссимус попытался посредничать, но не получилось. Любопытен один факт.

После встречи с ним в 1940 г. Гитлер сказал в раздражении, что согласился бы скорее на то, чтобы у него вырвали три зуба, чем на еще одну встречу с каудильо. Во время переговоров фюрер попросил, чтобы испанцы помогли вермахту в отвоевании у англичан Гибралтара, обещая потом подарить его Франко, а генералиссимус заговорил о национальной гордости и о том, что он никогда не примет исконно испанскую территорию от кого-то в дар. В мировую войну Мадрид так и не вступил, несмотря на сильное давление.

К Холокосту же генералиссимус испытывал неприязнь — притом, что политических противников истреблял безжалостно и в массовом порядке.

Потом на Франко начали оказывать давление уже англо-американцы. Но он и их поразил своим странным, экзотическим взглядом на войну. Посланцу Рузвельта Карлтону Хайсону каудильо заявил, что идут три разные войны: против коммунизма он готов воевать вместе с Гитлером (и даже послал добровольцев на Восточный фронт), против варварской нехристианской Японии — вместе с США, а в войне между рейхом и Западом придерживается нейтралитета.

Правда, в военной области Испания уже никогда после 1936–1939 гг. не играла сколько-нибудь заметной роли в мировых делах, несмотря на то, что на испанский опыт продолжали ссылаться еще много лет спустя после того, как война там завершилась.

Выводы же, сделанные непосредственно по ее результатам, во многом определили характер грядущей войны, хотя о многих из них судить сейчас можно лишь на основании косвенных данных. Так, германские генералы[8] целиком и полностью уверовали в правильность собственных военных доктрин и превосходство своей новой военной техники. Об этом свидетельствует тот факт, что даже войну против СССР германский вермахт начал все с той же противотанковой пушки РАК-36 калибра 37 мм, вполне достаточной для поражения танков Т-26 и БТ-5, но совершенно непригодной для борьбы против Т-34 и КВ. Толщина брони германских танков была увеличена до 30 мм, что было достаточно лишь для защиты от 45-мм орудий на дальности их прямого выстрела, что опять-таки свидетельствует ни больше ни меньше, как о «головокружении от успехов». Стратегия и тактика — вот что должно было бы компенсировать отдельные недостатки вооружения в войне с СССР, считали немецкие военные специалисты, изучившие опыт войны в Испании.

А вот советские военные специалисты испытали в Испании явный шок, поэтому, докладывая «наверх» о результатах своих наблюдений, в первую очередь нажимали на несовершенство нашей техники и лишь потом вели речь о тактических просчетах командования. Именно из этих обстоятельств и проистекают полученные нашими конструкторами задания на создание таких толстобронных машин, которые бы не могли подбивать никакие снаряды и которые даже при самом плохом и неумелом командовании могли бы побеждать только за счет своей необозримой мощи. Отсюда и последовавшее шараханье в крайность увеличения калибров противотанковой артиллерии, когда достаточно было всего лишь слуха о новых германских танках с очень толстой броней, чтобы 45-мм пушки были и вовсе сняты с вооружения. Уж если, мол, германцы в Испании, а позже и в Европе, на своих легких танках сумели воевать так успешно, то что же тогда будет, когда они на нас пойдут с толстобронными?! Сталинское руководство не могло не понимать, что главным преимуществом России перед другими странами всегда были поистине неисчерпаемые людские ресурсы, вот почему было очевидным и принятое им решение — передать все танки в пехоту и расформировать крупные механизированные соединения. Огромное количество танков, следующая за ними пехота и массовый героизм[9] — вот что по мнению сталинских стратегов должно было решить судьбу грядущей войны.

Интереснее всего, что в итоге все оно именно так и получилось, причем точка зрения на танк, как на хорошую боевую машину при не очень-то умелом командовании — пусть даже она и не была у нас официальной, — сохранялась так долго, что… дожила до сих пор, о чем со всей очевидностью говорят нам чеченские события. Такой подход на протяжении многих лет заставлял нашу страну выпускать десятки тысяч танков, в которые потом сажали солдат-первогодков и только что окончивших училища офицеров, считая, что именно так и создаются полноценные боевые единицы. Обращение к опыту испанской войны показывает лишний раз, что это не так.

Отличавшаяся жестокостью, присущей всем гражданским войнам в Испании, эта война преподала военным наблюдателям еще один наглядный урок: за три коротких месяца оказалось возможным с помощью советских военных советников превратить неорганизованную толпу республиканских ополченцев во вполне боеспособных (по крайней мере, для оборонительных боев) солдат.

Уроки Мадрида, обращенного в руины бомбардировками и артобстрелами, унесшими за время 28-месячной блокады огромное число жизней, не были восприняты со всей серьезностью; казалось бы, доктрина Дуэ о значении деморализующих бомбардировок как практически абсолютного оружия войны, была опровергнута, однако ее сторонники в разных странах остались и остаются при своем мнении до сегодняшнего дня.