Культ Ктулху (сборник) - Коллектив авторов - Страница 61

К нашей встрече два дня спустя я успел нанять четырех лошадей – двух верховых и двух вьючных. На то, чтобы подготовить оборудование, которое понадобится мне для работы с захоронениями массакватов – щупы, лопаты, кирки, метелочки и ящики из прочного дерева с ямкой обивкой внутри, куда можно будет складывать найденные на месте берестяные грамоты – ушел почти целый день. Вот этот багаж плюс провизия, полевое снаряжение, оружие и экземпляр «О человеке» Поупа составили поклажу двух лошадей.

Мы выехали из Данстебла на восходе солнца, ясным погожим днем – такие для новоанглийской весны вообще-то редкость. Я показал Варнуму мои карты и отсчеты по компасу, и он сказал, что для последнего броска к месту захоронения нам отлично сгодится самая северная из лесорубных стоянок, так что мы сможем большую часть маршрута держаться хорошо проторенных троп.

Вступив в великие новоанглийские леса, я испытал чуть ли не религиозный трепет, с каким не сталкивался больше ни в одних джунглях, вельде или тундре этой планеты. Кругом царило задумчивое безмолвие. Свет, проходя сквозь кроны сосен и тсуг, становился зеленым, так что даже самый воздух, которым дышишь, тут обретал оттенок обступавшей нас со всех сторон растительности. Лошади ступали почти бесшумно по толстому ковру рыжей хвои, копившемуся тут столетиями. Стоило закричать птице, и в тишине раскатывалось громоподобное эхо – впору почувствовать себя богохульником, забредшим в темный и величавый храм. Мелкие городки и селения этих краев мой трепет тоже, судя по всему, разделяли и лепились вдоль прибрежных соленых болот, предпочитая знакомые опасности угрюмой северной Атлантики, тайнам этих чащоб. И названия у них были сплошь окоченевшие и непоколебимые, под стать холодному упорству первых поселенцев – День Субботний, Ледяное Озеро, Ветряное Русло, Колокольная Отмель.

Варнума подобные чувства не беспокоили. Он ехал впереди меня, втянув голову в огромный шерстяной шарф, погрузившись в мысли о летящих сроках, досковых футах и расстояниях от Пенаубскета до лесопилки в Данстебле. К незыблемо дурному предчувствию, владевшему мной с момента выезда из города, он тоже остался совершенно неуязвим. Мои же мысли упорно возвращались к картине безжизненно кружащихся в черной воде зверюшек… и к голубому сиянию, так похожему на блуждающие огоньки, но страшащему лесорубов больше, чем весенний разлив Пенаубскета. Я старался сосредоточиться на предстоящей работе – найти место, раскопать, обнаружить захоронения, идентифицировать, скопировать массакватские пиктограммы… но здесь, в этом зеленом свете и тишине, эмоции обретали какую-то неодолимую силу.

Утром третьего дня, после ночевки в самом северном из лагерей, мы прибыли к месту назначения. Читатель наверняка подивится той легкости, с которой мы обнаружили племенную территорию масскватов. Дело в том, что вдобавок к компасным данным и картам у меня был в запасе еще один фактор – та почти абсолютная стерильность, которую обретает земля, много лет используемая для стойбища. Постоянное вытаптывание, огни очагов и кузниц, слив щелочных растворов, после примитивного дубления кож – все это настолько высолаживает и истощает почву, что выжить на ней после этого в состоянии только самые выносливые из растений.

Я узнал место тотчас же, как только мы выломились из соснового подлеска на круглую поляну акров пятнадцати в диаметре. Хозяйственных ям тут не наблюдалось – все отбросы давно размели летние ураганы и растащили лесные звери. Сохранились, однако, ряды темных впадин в земле, куда когда-то были воткнуты сваи массакватских жилищ. Кроме них земля локация не несла никаких признаков человеческого пребывания. Если тут и удастся что-то найти, так разве только поломанный наконечник стрелы или осколок керамики, или еще какой-нибудь артефакт племенного быта. Берестяные свитки с пиктограммами будут явно не здесь, а в захоронениях – распределенные между могилами вождей и главных воинов. В отличие от многих соседей, оставлявших трупы на деревянном помосте или просто в развилке дерева, тлеть естественным путем, племя Паукватога сжигало своих мертвых и хоронило пепел. Мы поставили лагерь в центре поляны, расположив две одиночных палатки ярдах в двадцати друг от друга по обе стороны от кострища. Мне не терпелось найти кладбище, а Варнуму – прокатиться по окрестным лесам, посмотреть сосны и заодно выяснить, что там так напугало его ребят. В итоге мы договорились встретиться в лагере перед закатом.

За этот длинный день я успел произвести поверхностные предварительные раскопки на кладбище, которое благополучно нашел в миле к северо-западу от становища – а вскоре обнаружил и первые пиктограммы в могиле, судя по всему, одного из главных воинов племени. Примитивные схематичные фигурки могли бы выйти из-под руки ребенка, так они были просты. Тщательно выведенные ягодным соком на берестяных листах, они идеально сохранились в толще щелочного пепла, на целые века защитившего их от грибков и бактерий. Однако пока разум мой ликовал от находки, чувства корчились от того же скверного предчувствия, что владело мной с самого выхода из Данстебла. Возможно, дело было в общей бесприютности этого места, а возможно, в торжественности момента – и не такое почувствуешь, ступая по следам давно исчезнувшего народа. Какова бы ни была причина, я испытал огромное облегчение, застав в лагере ожидавшего меня Варнума. Он успел разжечь костер, хотя до заката было еще далеко, и как раз совал в огонь новое сухое полено.

– Ну, как, нашли ваши индейские комиксы? – поинтересовался он, поднимая на меня глаза.

– Да, источники захоронены вместе с останками, как я и предполагал. Я сегодня только сливки снял, но пиктограммы, кажется, сохранились просто поразительно хорошо. Правда, вот что интересно – я не нашел могилы Паукватога, хотя она должна очень явственно выделяться на общем фоне. На ней по крайней мере, должен стоять каменный каирн.

Варнум глядел в огонь с совершенно отсутствующим выражением – ему явно было неинтересно.

– Возможно, старого факира забрали прямиком на индейские небеса. Он же у них был знахарь или что-то вроде того?

– Ну, возможно, я просто проглядел могилу. Но она и вправду должна быть большая и легко различимая, с огромным количеством предметов – так всегда хоронили шаманов.

Я налил себе чашку кофе.

– А ваш день как прошел? Нашли что-нибудь… вообще что-нибудь?

Варнум коротко хохотнул.

– Ничего ровным счетом. Эти старухи, гордо именующие себя дровосеками, напугались блуждающих огоньков, как я и говорил. Никаких следов, ничего необычного на мили и мили вокруг. Движущиеся голубые огни – это ж надо!

– А как же звери в пруду? – вставил я.

– А черт их знает, как! Вдруг у них припадок какой случился, вот они и попрыгали в воду! Это могло быть что угодно.

От него несло абсолютной уверенностью в себе, но меня от предчувствия, уже прочно поселившегося в мозгу, она избавить все равно не могла.

Полная тьма окутала лес, и мы поскорее закончили ужин. Варнум встал в круге отбрасываемого костром свете, с хрустом потянулся и поскреб небритую челюсть.

– Завтра снова идете копать? – спросил он.

– Да, попробую найти-таки могилу Паукватога. А вы?

– Поеду миль на восемь к северо-западу. Там сосновая роща, отсюда выглядит на редкость завлекательно.

Он почесал бок и, ни слова больше не говоря, залез к себе в палатку и задернул полог.

Когда накатил ночной холод, я сгреб жар в костре и ушел к себе, забрав с собой несколько берестяных свитков. Еще где-то час я сидел при свете керосиновой лампы, расшифровывая те, что показались мне полегче для понимания.

Они оказались довольно фрагментарны, но говорили все о последних днях племени, во время эпидемии оспы, которую индейцы сочли проклятием, павшим на них из-за сожительства жены Паукватога с белым колонистом. В одной из грамот говорилось о том, что при первых же оспинах у нее на теле женщину самым жестоким образом убили, а труп в буквальном смысле швырнули собакам. Увы, такая ужасная жертва не оградила племя от беды: все последующие свитки изобиловали изображениями расчлененных тел – так массакваты обозначали умерших от болезни. Живые не успевали проводить по умершим обряды и умирали прямо рядом с погребальными кострами.