Хрустальная бухта (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 29

– Но не такие же решения! – отчаянно возразила Джастина. – Некоторые решения даже матери не должны принимать! – Она посмотрела на Розмари и Сейдж и поняла, что попала в десятку. Это привело ее в бешенство. – Почему вы не пытались остановить ее?!

– Мы помогали ей, Джастина, – ответила Розмари. – Весь клан помогал. Гейс – слишком сильное заклинание для одной ведьмы.

Джастина задыхалась.

– Вы все ей помогали?

– Мериголд одна из нас. Мы должны были ей помочь. Это был коллективный выбор.

– Но... Мне никогда не давали право выбора...

Они предали ее. Все.

Казалось, будто Джастину окружает одна сплошная ложь. Она чувствовала себя как раненое дикое животное, готовое напасть и причинить кому-нибудь боль, включая и себя.

– Это для твоей же безопасности, – услышала она голос Розмари сквозь гул в ушах.

– Мериголд не хотела, чтобы я была в безопасности! – крикнула Джастина. – Она хотела, чтобы я была в тюрьме, которую она сама же и сделала! Я должна быть одна, и тогда у меня не останется ничего другого, как прожить такую же жизнь, как у нее. Я должна присоединиться к клану ведьм и делать все так, как она хочет, а она будет наблюдать за мной и проверять, все ли я делаю правильно. Она хотела не дочь – клона.

– Она любила тебя, – сказала Сейдж. – И до сих пор любит.

– Да откуда ты это знаешь? Потому что она так сказала? Разве ты не понимаешь разницу между любовью и контролем?

– Джастина, пожалуйста, попытайся понять...

– Я-то понимаю, – сказала она, содрогаясь от ярости. – Это вы не можете понять! Вы хотите верить, что каждая мать желает только лучшего для своего ребенка! Но это не так!

– Она не хотела для тебя ничего плохого...

– Она хотела именно то, что сделала!

– Может, она и не идеальная мать, но...

– Не говори мне, какая Мериголд мать. Я единственный человек в мире, который знает, какого быть ее дочерью. Мать должна хотеть, чтобы у ее ребенка было хорошее образование и постоянный дом. Вместо этого меня таскали с собой как дешевый чемодан. Моя мать нигде не оставалась надолго и ни к кому не привязывалась, только если это было не «ради веселья». И когда воспитание становилось «не весельем», что происходило почти всегда, я могла рассчитывать только на себя. Я просто была неудобна ей.

Это была правда. Но никто из них не хотел это слышать, как и большинство людей, сталкивающихся с неудобствами. Их отношения с Мериголд и Джастиной, их причастность к гейсу, их вера в коллективную мудрость клана ведьм – теперь Джастина не сомневалась в неправильности всего этого. И она знала, как они все со всем этим бы поступили. Они бы просто обвини ее в непослушании. Было легче сделать из нее козла отпущения, чем внимательно посмотреть внутрь себя.

– Конечно, ты расстроена, – сказала Сейдж. – Тебе нужно время принять это, но времени нет. Милая, сейчас мы должны что-то сделать, потому что ты изменила судьбу, ты смогла...

– Я не меняла свою судьбу, – огрызнулась Джастина, – я вернула ее обратно.

Энергия горела под ее кожей, обжигая один сантиметр за другим.

Розмари странно на нее посмотрела; ее лицо вытянулось.

– Джастина, осторожно сказала она, – ты не можешь вернуть все назад. Твоя судьба была предопределена каждым твоим поступком. На каждое действие есть противодействие. И сняв гейс, ты нарушила баланс между духовным и материальным мирами. Ты создала цунами.

Последней соломинкой стал для Джастины упрек со стороны женщины, которая помогла наложить на нее гейс.

– Тогда в первую очередь ты не должна была помогать моей матери проклинать меня!

Энергия, исходящая от Джастины, во взрывоопасном и необдуманном порыве налетела на люстру. Лампочки взорвались; стеклянные осколки дождем посыпались на пол.

– Джастина, – резко сказала Розмари, – успокойся!

Столовые приборы загрохотали и подскочили около раковины. Джастина почувствовала вкус пепла во рту. Гнев и обида вонзились в нее как ножи.

Сейдж побледнела.

– Мы только хотим помочь тебе...

– Мне не нужна ваша помощь!

Ножи и вилки внезапно поднялись в воздух, пронеслись через кухню и воткнулись в дверки холодильника. Джастина была ослеплена яростью. Ничего не было таким, каким она думала; ничто не было правдой или реальностью. Она слышала, как Розмари зло выкрикивает ее имя, а Сейдж умоляет.

Но среди всей этой суматохи она почувствовала, как в комнату вошел Джейсон. Розмари резко сказала ему выйти, что Джастина не контролирует себя и может причинить ему боль. В глубине души, под слоем гнева, она была испугана, так как Розмари права.

Не обращая внимания не предупреждения, Джейсон подошел к Джастине и притянул к себе. Он дотронулся руками до ее лица, вынудив ее посмотреть на него.

– Джастина, – сказал он тихо, – посмотри на меня. Все хорошо, зайка. Помнишь, что я говорил тебе? Не смотря на то, что ты делаешь, говоришь или чувствуешь. Посмотри на меня.

Задыхаясь, вся в слезах, Джастина попыталась сосредоточиться на его лице. Ее удерживали эти глаза полуночного неба; казалось, он знает ее от и до. Он был спокойным и надежным; он заставил ее быть с ним, отвлекая от бури в душе.

– Ты поранилась? – Он убрал ее волосы за спину. – Ты наступила на осколки?

– Не... не думаю. – Она чувствовала, как раскаленная до бела энергия кончается. Но гнев и боль все еще бушевали внутри. Джастина не могла смотреть ни на Сейдж, ни на Розмари. – Поэтому, – сказала она Джейсону дрожащим голосом. – «Правда или действие», помнишь? Поэтому я рассталась со своим парнем. Он боялся меня. Ты тоже должен. Ты...

Джейсон успокоил ее, поцеловав в лоб, заправив за ухо локон волос, который прилип к ее влажной щеке. Он потянулся к рулону бумаги и оторвал кусочек. Высушив слезы на ее глазах, он прижал бумажное полотенце к ее носу, и она покорно высморкалась.

Сейдж вздохнула, когда поняла, что буря миновала.

– Мы сами уберемся здесь, – сказала она Джейсону, когда тот обвел взглядом кухню. – Спасибо, Джейсон. А теперь мы бы хотели закончить разговор с Джастиной...

– Нет. – Он посмотрел на дверцы холодильника. – Я уведу ее наверх.

Джастина напряглась, когда проследила за пристальным взглядом Джейсона. Он должен бежать от нее, как Дуэйн. Но вместо этого он обнял ее за плечи.

– Ступай осторожно, – сказал он. – Я могу справиться с переохлаждением, но будь я проклят, если так же талантлив в наложении швов.

– У нее больше сил, чем мы предполагали, – сказала Розмари, ни к кому конкретно не обращаясь. – Возможно, даже больше, чем я когда-либо у кого-либо видела. И она не может контролировать эту силу.

Вымотанная и угрюмая, Джастина не проронила ни слова. Ее подбородок дрожал.

– Думаю, пора закругляться, – вежливо произнес Джейсон, уводя Джастину из комнаты.

– Есть еще кое-что, что вы оба должны знать, – сказала Розмари.

– Это может подождать и до завтра, – ответил Джейсон.

– Нет, не может. Видите ли...

– Розмари, – перебил ее Джейсон, – со всем уважением... Время заткнуться.

Пожилая женщина смогла только открыть рот, потом закрыть и взглянуть на удрученную Сейдж.

– Возможно, он прав.

Сознание возвращалось к Джастине постепенно. Звук дождя... Боль в конечностях... Аромат чистых простыней. Холодный утренний свет коснулся ее век, и она зажмурилась. В спальне стоял холод, но по спине, рукам и ногам разливалось тепло, как от солнечного света: с ней был Джейсон. Он спал в одежде, накрывшись тонким покрывалом. Джастина была в длинной ночной рубашке, обернувшись в одеяло словно в кокон.

Она вспомнила ночь. Джастина плакала и говорила без остановки, ни сколько не думая о том, что Джейсон наверняка с трудом ее понимал. Он обнимал ее и терпеливо все слушал, а она рассказывала ему обо всем. Верил ли ей Джейсон или нет, но он был рядом в трудную минуту. И она всегда будет благодарна за это.

Даже сейчас Джастина с трудом верила, что собственная мать прокляла ее. Контроль, замаскированный под любовь. Она не могла понять такое противоречивое действие. Она просто не видела в этом смысла.