Генерал Раевский - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 5

Через несколько дней к Денисову заявился Николай Раевский. На нём было с иголочки пошитое обмундирование, погоны прапорщика. Он представился:

   — Николай Раевский. Направлен к вам на помощь.

Раевский подал рапортичку. В ней было написано: «Использовать в службе как простого казака, а потом уже по чину».

   — Так ты же не казак!

   — Совершенно точно! Поведено поначалу изучить казачье дело.

   — Тогда давай вдвоём формировать полк, — без радости произнёс Денисов.

Так Николай Раевский по воле Потёмкина стал офицером казачьего полка. Обучая вчерашних мужиков, он сам постигал ротную казачью мудрость.

Особенно трудно давалась верховая езда. Лошадей пригнали неуков, норовистых, с большим трудом приходилось сдерживать их, укрощать.

Однажды, когда Раевский обучал сотню атаке, в отдалении на дороге остановился конный возок. «Кто-то любопытствует. Не иначе как начальство», — подумал Николай. Коляска поворотила к нему. Из неё вышел капитан. Это был Пётр Иванович Багратион.

Он состоял при штабе Екатеринославской армии и часто выполнял задания главнокомандующего. И в этот раз он прибыл в город Чугуев, чтобы узнать, как идёт учёба в новых казачьих полках, да заодно и проведать об успехах своего внучатого племянника.

Багратион был старше Раевского на семь лет. Потомок грузинских князей, он родился в Кизляре. Юношей его представили Потёмкину, и тот определил его сержантом в Кавказский мушкетёрский полк. Этот полк действовал против необузданных чеченцев. В одной из стычек Багратиона, тяжело раненного, захватили в плен. Жизнь его висела на волоске, но, к счастью, глава племени знал отца Петра, и его освободили.

   — Вы были в плену у чеченцев? — не скрыл удивления Раевский, когда вечером они разговорились. — Как же это произошло?

   — В сражениях случается всякое, а в схватках с горцами бывает и не такое. Видимо, вам не пришлось бывать на Кавказе?

   — Не пришлось, — признался Николай.

   — Побываешь, — уверенно произнёс Багратион. — А мне тот край с детства близок. Кизляр недалёк и от моря Каспийского, и от Терека, и от Дагестана, где проживают своенравные чеченцы.

Офицер Раевский подкупил Багратиона своим уважительным вниманием, искренностью, душевным обхождением. Расставаясь, Пётр Иванович пообещал Николаю прислать сочинение самого Суворова, которое непременно поможет ему готовить казачьи подразделения.

Через недолгое время нарочный от Багратиона доставил Раевскому небольшую тетрадь с заголовком: «Суздальское учреждение». Это было то самое сочинение Суворова, о котором ранее упоминал и Потёмкин. Аккуратным почерком полкового писаря были выведены короткие поучения.

Писать сочинение Суворов начал по завершении Семилетней войны, в которой русская армия вела сражения против Пруссии. Пребывая в различных штабных и командных должностях, он сумел узреть новые способы боевых действий.

В апреле 1768 года, будучи произведённым в полковники, Суворов вступил в командование Суздальским пехотным полком, в котором в виде опыта было введено обучение по новому, ещё не утверждённому уставу. Осенью того же года на проведённом императрицей смотре полк представился блестяще.

Основной принцип разработанного наставления состоял в том, чтобы учить войска тому, что необходимо на войне. Суворов требовал проводить учения в поле, в лесу, в преодолении рек не только днём, но и ночью, в дождь и бурю.

Главным в его теории являлась работа над душой солдата, чтобы развить у подчинённого чувство способности к подвигу. Солдат должен быть в курсе предстоящего дела, чтобы в ходе боя мог самостоятельно совершить манёвр. Автор утверждал, что солдат любит учение, лишь бы коротко да с толком.

«От каждого чина — майора, адъютанта до ефрейтора — требуется проявление в бою глазомера, быстроты, натиска». Глазомер — это умение правильно оценить обстановку для принятия соответствующего решения; быстрота — это наиболее разумное передвижение на поле боя, занятие выгодного по отношению к противнику положения; натиск — решительная атака, завершаемая поражением неприятеля.

В «Суздальском учреждении» указывалось, что солдату нужно знать строевые и ружейные приёмы для умелого применения их в бою.

Особое внимание уделялось разделу, повествующему о воинской дисциплине. «Воинская часть без дисциплины — грубое тело без души».

Читая суворовское наставление, Раевский вспоминал назидания Потёмкина:

   — Запомни, Николай: на выучку солдат времени не жалей. От неё зависит успех в сражении.

А прочитав суворовское сочинение, Раевский был благодарен Багратиону, что тот сумел оказать ему большую помощь.

1 января 1788 года Раевский был произведён в чин подпоручика.

Вскоре светлейший повелел вывести на смотр казачий полк.

   — Сам буду смотреть его готовность.

Находясь на валу крепости в окружении свиты, он наблюдал, как полк Новоказачьего войска проходил торжественным шагом, как действовал в строю и врассыпную. Потом потребовал атаковать незримого неприятеля лавой.

Главнокомандующий остался доволен выучкой. Уходя, он спросил Платова, кто командует полком.

   — Андриан Денисов, внук генерала Фёдора Петровича Денисова.

Потёмкин нахмурил брови:

   — Того самого, что посечён саблями да изрешечен пулями?

   — Того самого, ваша светлость.

   — Вот уж не знал, что и этот есаул из того рода Денисовых.

Раньше между Потёмкиным и графом Денисовым произошла размолвка, и теперь его светлость изменил своё решение и высказал неудовольствие:

   — Этого Денисова от командования полком отстранить. Заменить другим. Есть ли подходящий кандидат?

   — Так точно, есть! Премьер-майор Павел Иловайский без дела.

   — Сын донского атамана?

   — Совершенно верно!

   — Вот его и назначить!

Через два дня в расположение казачьей части явился Павел Иловайский с предписанием на должность командира полка. Андриан Денисов молча прочитал документ и направился к Платову.

Позже, вспоминая тот случай, Андриан Карпович писал:

«Платов объявил мне волю князя, чтобы я шёл в армию волонтёром.

   — Полк можно у меня взять, но принудить благородного человека влачиться по степям — не думаю, чтоб захотели, а потому я еду домой и буду учиться пахать и жить своими трудами.

Тут же я просил Платова пересказать эти слова князю Потёмкину».

Неизвестно, передал ли казачий атаман эти слова Потёмкину или нет, только Андриан Денисов продолжал службу в полку. А причина неудовольствия светлейшего состояла в том, что некогда он имел неприятность с дедом Андриана, Фёдором Денисовым, бесшабашным казачьим генералом и первым донским графом. Ныне Потёмкин решил отыграться на его внуке.

Вскоре Андриан Денисов познакомил Раевского со своим знаменитым дедом.

   — Знал, знал твоего отца, — заявил тот, пожав Николаю руку. — Храброй души был офицер.

Сухопарый и подвижный генерал ходил слегка боком, прихрамывая и волоча ногу. Левая рука висела плетью. Всё тело было в рубцах.

Вот уж кому в сражениях не везло! Человек исключительной отваги, он лез в самое пекло, где в его чине и годах быть совсем не пристало. Едва замечая в неприятельском строю слабину, он бросался туда очертя голову.

Воспрянув от кружки вина, генерал стал демонстрировать раны.

   — Вот этот, — ткнул он в шрам на боку, — я получил в первом сражении. Тогда был молод, горяч. Врубился в турецкую конницу с сотоварищами, там меня и пырнули. Но прежде семерых янычар отправил к Аллаху. А вот эту отметину оставила пуля. Прошла, проклятая, сквозь меня. Вот сюда вошла, вон там, — закинул он руку за плечо, — вышла. Зришь? Зато удалось схватить ихнего главнокомандующего, сераскера, стало быть, да двух пашей, Омара и Чаушу. Случилось это в семьдесят третьем году у Карасу. А в следующем году пуля угодила в грудь и тоже прошла насквозь. Это было при Козлудже. А под Шумлой получил рану в левую ногу. Сухожилие малость задело. А вот эта рана из шведской кампании. Пуля попала в правую руку и застряла, чертовка. Хорошо, поблизости дохтур находился. Стащил я рукав чекменя[5], приказываю ему: «Выковыривай!» Он попытался возразить, но я-то был генералом, не посмел он ослушаться. Выковырнул пулю, перебинтовал руку, я тут же на коня и помчался орудия батареи расставлять. А вот это срамная рана, — продолжал Денисов и ткнул в ягодицу. — Угодила, паршивка, когда я привстал на стременах. Хотел подать команду, да не смог: огнём так и обожгло задницу. А вот эта, на ляжке, отметина от ятагана[6]. И на щеке тоже от него.