Завещание ворона - Вересов Дмитрий - Страница 52

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая

— Девочки, вы не могли бы дать свою машину — у меня что-то барахлит мотор. Я вызвала мастера, но пока они притащатся, я просто сдохну.

— Нет проблем, мадам.

Продавщица отдала распоряжение, и машина с фирменным знаком торговой фирмы помчала Лизавету к особняку за высоким забором.

Все прошло, как в американской комедии. Машину с товаром универмага пропустили без проблем, охранник Лизавету не узнал, потому что после перевоплощения с помощью парика и спецодежды Лизавета и сама бы себя не узнала. Главное, перед домом не стоял черный «ягуар» мужа, который она в прошлый раз видела, а значит, все идет по плану.

Водитель помог выгрузить коробки и тут же уехал.

Лизавете навстречу вышла женщина лет сорока.

— Это ваш заказ из магазина.

Лизавете было лениво играть дальше. Она достигла цели. Она попала в лагерь противника, и теперь можно было употреблять власть.

— Но мы не заказывали с доставкой, нам надо еще все просмотреть, может быть нам что-то не понравится. И вообще, нам никогда не привозили заказ. Я ничего не понимаю, может, вы что-то напутали? — уже с подозрением глядя на гостью, говорила женщина.

Но Лизавета и не думала ее слушать. Она стремительно двинулась в дом. Прошла через небольшой холл и по-хозяйски расположилась в просторной гостиной.

— Ты, что ли, главная тут? — нахально разглядывая женщину, спросила она.

— А вы, собственно говоря, кто? — грубо спросила женщина. — Я вызову охрану. Что вы себе позволяете?

Женщина повернулась к выходу, но Лизавета на чистом русском языке ее остановила.

— Да, брось ты, девочка, я жена Джоша. Сядь. Мне надо поговорить с тобой.

Женщина совершенно растерялась, но послушно присела на край дивана.

— Значит так, я хочу знать все про ваш союз нерушимый. За знания я плачу. Потому что учиться, как и лечиться даром — глупо и бесперспективно. Давай, в накладе не останешься, земеля.

Глаза женщины алчно сверкнули, и русская смекалка сработала мгновенно.

— Да что рассказывать... Да, я тоже русская, в переходном возрасте сбежала из дома, а потом все по старинной схеме. Добрые люди пригрели. Я была подарком для Джоша на четырнадцатилетие от его отца, вот с тех пор я здесь. Пастухом работаю. Девочек выпасаю.

— И сколько числом будет?

— Да, немного, всего семь, да я восьмая.

— Значит, ты здесь почти восемнадцать лет? — с ужасом констатировала Лизавета.

— Получается так, — с холодным спокойствием ото звалась женщина.

— Как зовут тебя?

— Ларисой дома звали, а здесь Лара просто.

— Знаешь, Лариса, давай прикроем все. Я отправлю девчонок по домам. У меня хватит и средств и связей. Надо прекращать этот первобытный строй.

— Как ни странно покажется вам, Лиза, — и у Лизы зашлось сердце, эта Лара знала ее имя, — но никто не уедет домой... пока. А что там, дома? Нищета, работа на макаронной фабрике? Покупка трусов — событие месяца! Они уже отравлены нормальной жизнью. А главное, они все любят твоего Джо. Да, его здесь сократи ли, но только в имени. За него все девчонки еще и борются. Все деньги откладывают на будущее, правда будет ли оно... хотя это уже не важно.

— Лара, а ты? Ты не хочешь вырваться? Или ты тоже его любишь?

— Нет, нет я просто не могу. У меня своя проблема. Она нас держит. Хотя мне часто снится дом... и мама. Я очень хочу назад. Они, наверное, думают, что нас уже и на свете нет...

— Кого нас?

— Да сын у меня от него, Симочка. Болен с рождения. А сейчас вообще прогрессирует эта беда. С сетчаткой там, совсем ослепнет скоро... Операцию только в Америке можно сделать, а я еще денег таких не скопила... ну, вам это все малоинтересно, и вряд ли это войдет в сумму вознаграждения за информацию.

— Лариса, я все равно для себя все решила. Я не знаю, почему говорю вам об этом, но я не буду больше с ним жить. Я уеду, а вы уж продолжайте свои африканские ритуальные танцы без меня. Оставьте ваш телефон, я постараюсь вам помочь. — Лизавета тяжело поднялась и направилась к выходу. — Спасибо за правду.

Лизавета вынула деньги и положила на бюро. Лара мгновенно переместила сумму в карман. И как-то знакомо взглянула на Лизавету. Только в такси, которое мгновенно появилось, Лизавета вспомнила этот взгляд. Так смотрели на нее только молоденькие женщины, презирающие ее возраст и восхищающиеся силой и мо л од остью Джошуа.

Как только Лизавета вошла в дом, зазвонил телефон.

— Лиза, Павла арестовали. Вылетай срочно — беда у нас.

Большего от Тани добиться было невозможно, потому что она ревела не переставая и несла какой то нечленораздельный бред про растление малолетних, про растрату.

Весь следующий день Лизавета подробно собирала вещи, которых набралось не мало. Заказала билет в Штаты, последнее не составило труда, поскольку с визой у нее не было проблем. И все время регулярно говорила по телефону с мужем, ничем не выдавая своих намерений.

Вечером Лизавета позвонила но телефону, написанному на мятом клочке.

— Лара, я улетаю завтра. Как зовут твоего сына?

— Сима... Серафим. А это вы к чему? — встревожено спросила Лара.

— Завтра с утра поставь ему визу в посольстве США. Там все будут в курсе, а в три пополудни вези его в аэропорт. Будем лечить твоего шестикрылого. Но условие: нашему муженьку, горе-производителю, ни слова. Вот поправим парня, тогда и отчитаемся.

Молчание повисло банановой веткой. Лизавета не торопила, уж кто-кто, а она точно знала, что значит больное дитя и детская могила. Она знала, что ей скажет Лара, потому что, когда умирал в России ее сын, она молила о чуде и день и ночь, тогда Бог не услышал и забрал ее мальчика. И Лара сказала такое понятное для Лизаветы:

— Спасибо.

И не было в этом «спасибо» обычного восклицательного знака. Как будто какая-то неведомая сила объединила двух женщин, и это единение не нуждалось в словах. Был только сын, которого одна женщина мечтала спасти, а другая точно знала, что она это сделает.

— Пристегните ремни. — Стюардесса внимательно обходила пассажиров. Лизавета, никогда не увлекавшаяся алкоголем, достала «Джеймисон», купленный в аэропорту, прямо из горлышка отпила и протянула бутылку чудаковатому молодому мулату, сидевшему рядом.

— Спасибо, мне нельзя, — сказал парень.

— Скоро напьемся, ты у меня прозреешь, как старик Паниковский.

— А кто такой Паниковский? — спросил Серафим.

— Паниковский — это такой Гердт, но до этого ты будешь доходить всю оставшуюся жизнь. Я гарантирую тебе большой остаток, а главное, чтобы ты его увидел в полном объеме и ничего не проглядел.

«Пашка то, тоже мне, растлил там кого-то. Куда ему против моего...» — преступно-радостно мелькнуло в голове Лизаветы.

Серафим, заснув, уронил голову ей на плечо, и Ли завета замерла, боясь разбудить парня, ее мальчика, теперь ее.

В шикарном вестибюле отеля «Кемпински» жизнь шла своим чередом. Кто-то приезжал, кто-то съезжал, кто-то кого-то встречал, провожал. За стойкой суетились администраторы, сновали носильщики и коридорные, швейцары в малиновых ливреях легким наклоном головы фиксировали каждого проходящего через стеклянные вертушки дверей. Поодиночке и небольшими группами люди прохаживались по вестибюлю, стояли возле лифтов, рассматривали витрины цветочного и галантерейного бутиков, изучали выставленную на газетном стенде печатную продукцию, сидели на расставленных повсюду диванчиках, за столиками мини-кафе. В кресле неподалеку от входа расположилась девушка в светлом пиджачке из модной среди молодежи конопли. Сидела она уже довольно продолжительное время — то погружалась в изучение солидной книги под названием «Очерки немецкого садоводства», то, устав от чтения, индифферентно разглядывала зал. Должно быть, кого-то ждала.

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая