Завещание ворона - Вересов Дмитрий - Страница 24
- Предыдущая
- 24/78
- Следующая
— Бонжур, — проворковала она, очаровательно оскалив белоснежные зубки.
— Дё франк, — привычно пробубнил равнодушный к ее чарам Асуров и для наглядности ткнул в прейскурант.
Красавица, нетерпеливо перетаптываясь, крикнула себе за спину:
— Суслик, кинь мой ридикюль, здесь геморрой два франка требует!
Русская, хоть и с акцентом, речь уже встрепенула Асурова, но когда в дверном проеме показался «суслик» с замшевой дамской сумочкой в руке, он вообще чуть в обморок не упал. На него смотрел давно и безнадежно разыскиваемый Нил Баренцев.
Смотрел и не узнавал. На оцинкованный лоток легла пятидесятифранковая бумажка.
— Gardez la monnaie <Сдачи не надо (франц.)>, — надменно бросил Нил и повернулся к спутнице. — Я, пожалуй, тоже воспользуюсь.
Асуров сделал приглашающий жест и спрятал денежку в карман. Забурел командор, однако — сорит деньгами даже в таких местах, где ни одному французу этого бы и в голову не пришло. Или перед шемаханской царицей выделывается, кавалер?
Кавалер справился первым и принялся с рассеянным видом прохаживаться по кафельному вестибюлю. На Асурова он обращал внимания не больше, чем на сломанный автомат с презервативами.
— С облегчением, Нил Романович, — угодливо произнес Асуров.
— Мерси, любезный... Костя, ты?! Глазам не верю...
Выпорхнувшая в этот момент из кабинки восточная красавица вскрикнула, застигнутая врасплох скандальной, почти непристойной сценой — ее драгоценный Нил, приз и спонсор в одном флаконе, самозабвенно обнимался с лысым склизким сортирщиком.
Ах, извращенец!
Нил повернул к ней улыбающееся лицо.
— Вот, Лола, позволь представить тебе моего старого знакомца и в некотором смысле наставника, Константина Сергеевича. Костя, это Лола, мисс Азербайджан-92 и будущая королева парижского подиума.
Лола сморщила было носик, но уловив, как мимолетно дернулась верхняя губа хозяина, тут же переориентировалась и приветливо протянула Асурову холеную ладошку. Она была девушка неглупая и прекрасно понимала, что от правильного прочтения таких вот мелких нюансов ее благополучная будущность зависит куда больше, чем от всех стараний стилистов-визажистов.
— Очень приятно...
Асуров приложился губами к белым пальчикам, унизанным разнокалиберными кольцами.
— Польщен-с.
— Надо же, где окопался! — Нил обвел взглядом лишенный изысков санитарно-гигиенический интерьер. — Работа под прикрытием, или юмор такой?
— Какой юмор? Жизнь... — сокрушенно ответил Асуров.
— Ясно. Одевайся.
«А командного голоса так и не выработал, — подумал Асуров. — Да ему это, впрочем, и не надо».
В «Амбассадоре», куда Нил притащил Асурова, благотворительный костюмчик последнего смотрелся не вполне уместно. Да и химическое, псевдо-клубничное амбре туалетного освежителя агрессивно диссонировало со здешними сдержанными ароматами сладкой жизни. Спустя полчаса Константин Сергеевич мог бы компенсировать моральные издержки, наблюдая за тем, как Лола растерянно ковыряется щипчиками и буравчиками в заказанном из дурацких понтов целиковом омаре. Но на тот момент ему уже не было никакого дела до ее затруднений.
— Нил, ты меня извини, конечно, но ты все таки непроходимый фраер, — растроганно говорил он. — Я же тебя с самого начала просто использовал. Грубо и цинично... Да, не по своей воле, но как было сказано на Нюрнбергском процессе, исполнитель преступного приказа является соучастником преступления...
— Хоть ты Костюшон, и подполковник, а дурак! — Нил щедро плеснул коньяку в бокал Асурова, Лоле капнул на донышко, а себе налил минеральной. — Ты меня использовал. А теперь я использую тебя. И не просто цинично, а с особым цинизмом.
— Извращенно!
Асуров стукнул кулаком по столу. Дрогнули фарфоровые щипчики в ручках Лолы, Высоко взметнулась струя омарового сока.
— Нил! — Лола со всхлипом показала на запятнанную тысячефранковую блузку.
— Не реви, куплю другую... Сейчас держать салон стало бессмысленно. За полгода полмиллиона убытка. Гроши, конечно, но... Самому заниматься этой фигней нет ни времени, ни желания. А ты у нас искусствовед, хоть и в штатском, опять же повелевать умеешь, да и вся цепочка, на которой держался бизнес, тобой выстроена...
— Цепочки больше нет, — плаксиво сказал Асуров. — Нет больше страны, нет Конторы, а я теперь кто? От резанный ломоть, жалкий отщепенец...
— Контора бессмертна, — возразил ему Нил, — а наша страна теперь — весь мир... Нет, разумеется, я тебя не принуждаю, если тебе больше нравится твоя теперешняя работа...
— Языков я не знаю...
Асуров перевернул опустевшую бутылку над бокалом, вытряс последние капли.
— В наклейках запутаюсь, — насмешливо продолжил Нил. — Не знаешь — учи! На первое время выделю тебе человечка. Второе поколение грузинской эмиграции. Интеллектом не блещет, но надежный, проверенный. Вместе будете ковать для меня денежку...
С той встречи минуло более трех лет. Давно исчезла в тумане времени Лола, вскоре оставленная Нилом и незамедлительно обретшая утешение в объятиях богатого грека, сам Нил нечасто баловал Асурова своим обществом — два-три раза в год, не чаще. В салон только заглядывал мельком, за коротким, безалкогольным бизнес-ланчем в соседнем ресторанчике невнимательно выслушивал отчеты, подписывал, по мере надобности, одни бумаги, забирал с собой для изучения другие. Держался корректно, но отчужденно.
«Как неродной, — обиженно думал Асуров. — Ишачишь на него ишачишь... У-у, кровосос!»
Да, нехарактерный приступ совестливой благодарности, обуявшей его тогда в «Амбассадоре», метастазов не дал. Наоборот, чем больше крепло благосостояние, и чем дальше во времени оставалась черная дыра, из которой его, можно сказать, за шкирку вытащил Нил Баренцев, чувства Асурова по отношению к благодетелю все больше сводились к лютой зависти с отчетливо просматриваемым классовым подтекстом. Хотя, справедливости ради надо сказать, что ишачил Константин Сергеевич больше на себя — на всех уровнях, от оценки поступлений до кассы наличности, такой мухлеж наладил, что половину дохода с предприятия клал себе в карман. А если учесть, что со второй половины выплачивалось жалование сотрудникам, всяческие налоги, страховки, аренды и коммунальные платежи, то хозяину оставалась сумма вообще смехотворная. Так, на багет и чашку кофе.
Константин Сергеевич полагал такое положение совершенно справедливым. В конце концов, если бы не он, заведение вообще не вылезало бы из убытков. Разве не он, Асуров, осторожно, через третьих лиц, восстановил контакты с бывшими коллегами из Москвы и заново отладил каналы поступления коифиската? Разве не он вернул потихоньку большинство прежних клиентов? А кто провел два удачных аукциона? А кто при думал систему продаж через Интернет? Да Баренцеву на него молиться надо!
За три года Асуров накрысятничал себе уютную холостяцкую квартирку с видом на Венсанский замок, «рено» последней модели, гардероб от Макьявелли и кучу приятных пустячков — бриллиантовые запонки, золотой портсигар с перламутром, ротанговую трость с серебряным набалдашником. Но хотелось-то больше. Хотелось то, как у Баренцева! Константин Сергеевич был уже человеком практически европейским, и зависть его была завистью цивилизованной, конструктивной — мечталось не столько опустить ближнего, сколько приподняться самому.
Но как? Через салон? Это вымя и так уже раздоено до предела, выход на качественно иной уровень требует вложения капталов — а их у самого Асурова нет, Нил, будь он неладен, же ни про что подобное и слышать не желает. Конечно, если отжать заведение под себя, — а технически это не так уж сложно, тем более учитывая наплевательское отношение хозяина, — можно будет и о кредитах подумать. Но Баренцева-то вряд ли устроит такой поворот, съест его бывший подопечный со всеми потрохами. Больно разные у них весовые категории.
Нет, с Баренцевым придется погодить. Пусть резвится. Пока.
На нем свет клином не сошелся...
Асуров придвинул к себе отброшенную газету и уже с другим настроением взялся за столь огорчившую его заметку. Точнее, интервью. На вопросы специального корреспондента "Ъ" отвечал председатель совета директоров акционерного общества «Татнефтепродукт», экономический советник президента Татарстана Рашид Мамедов. Фотография под заголовком отсутствовала, но Асуров без труда представил себе физиономию бывшего начальника с поправками, внесенными временем и экономическим положением. Наверное, потому и фото не опубликовали, что и прежде-то нехуденькое генеральское мурло в объектив не влезло! Не беда, раздобыть фотку публичного лица — проблема невеликая.
- Предыдущая
- 24/78
- Следующая
