Снисхождение (СИ) - Васильев Андрей - Страница 5

– Так у меня и должность – посерьезнел Азов – Ничего мы с ней делать не будем. Зачем? Пусть себе живет как раньше. Другой разговор, что за ней теперь пригляд и присмотр будет по полной программе. Эта Таша – она диктофон на ножках, и не более того, а вот ее связи – это интересно. Авось, и мы чего полезное через нее узнаем. А ты при ней особо не разглагольствуй давай. Ну, если только я тебя об этом отдельно не попрошу и текст необходимый не вручу.

– Да я и до этого подобным не грешил – обиделся я – Чего мне с ней откровенничать? Да и с остальными тоже.

– Вот и хорошо – одобрил Азов – Вот и правильно. Ладно, пойду я, мне еще в Москву ехать. А ты – лежи себе, болей и не забивай себе голову всякой ерундой.

– Ну да – я потер бок – Теперь-то чего уже. Нет, ну как глупо получилось – ехал мяса покушать, вместо этого тут завис. И пищу мне теперь есть только жидкую, вон, даже апельсинку нельзя.

– Это жизнь, Харитоша – Азов потрепал меня по плечу – Бывает. К тому же такая диета – это ненадолго, можешь мне поверить. Через три дня заберем тебя, дома отъешься.

Дома. Я уж не помню, когда в последний раз был именно дома. Я вообще не представляю что там творится.

– Не в курсе – как там мои родители? – задал я Азову вопрос, на который раньше мне все времени не хватало.

– Отдыхают – Азов заулыбался – Не поверишь – но скоро снова выиграют три бесплатные недели. Везет же некоторым!

– Нормальный человек засомневался бы в своей удаче – я представил лицо мамы, которое будет у нее при этой новости – Но не мои. И не россияне в целом. Халява – она и есть халява.

– На то и расчет – поддержал меня Азов – Ну все, бывай.

В этот момент дверь открылась и в палату въехала тележка с кастрюлями и чайниками.

– Обед – зычно сообщила золотозубая женщина в условно-белом халате – Мужчина, вы чего здесь? Посещение с пяти!

– Ухожу-ухожу – заверил ее Азов, повел носом, наклонившись к кастрюле и, глянув на меня с сомнением покачал головой – Странно, вроде не четверг.

– Я есть не хочу – верно понял его я.

– Рыбный суп – почему-то обиделась тетка – С горбушей. И котлета, тоже рыбная, с пюрешкой.

– Мне нельзя – показал я пальцем на пупок – Мне кишки того… Апельсинку хотите?

Я человек смелый, но эту самоходку сразу побаиваться начал.

– Эх, москвичи – тетка цапнула один апельсин с тумбочки – Зажрались!

И, прихватив еще один экзотический плод, покинула палату, покрикивая вслед уходящему Азову –

– Ходят, ходят. А кому-то потом полы мыть!

А я остался один.

Вот ведь как бывает – в обычной жизни мы, бывает, произносим не подумав довольно глупые слова вроде: «Хоть бы в больницу попасть, отоспаться». Вот, я попал – и чего? Больше, чем положено не поспишь. В смысле – отсыпаешься быстро, а потом что делать? Ну, в моем случае хоть телевизор есть – но это тоже не панацея. В результате – скука смертная.

Ладно, еще днем – мне Вика раза три звонила, Зимин объявился, здоровьем поинтересовался, потом еще Валяев нарисовался, рассказал, что Ядвига сначала долго радовалась, узнав, что я вроде как помер, а потом запечалилась, проведав, что это не так.

И за что она меня так не любит? Я же в 1939 в дележке Польше не участвовал, и родственники мои тоже.

А Костику я сам позвонил. Извинился за то, что так вышло с выездом на природу и попросил приглядеть за моим аккаунтом – штрафы за неявку в родимый клан никто не отменял пока. Зла он на меня не держал и обещал все сделать.

А вот ночью все совсем было печально. За окнами – темнота и снег, спать неохота, потому как организм свое получил и больше положенного ему не надо.

Я, постанывая (все-таки больно – и вставать, и ходить) сполз с койки, покурил, открыв форточку и, поняв, что не усну, совсем загрустил.

Было хотел телевизор включить, но в здании больницы стояла тишина, и мне стало как-то не слишком удобно это делать – кто знает, что здесь с акустикой? Включишь его – и примчится ночная сестра, а за ней пяток болящих с костылями, выяснять, кто тут людям спать не дает. Костыль – это страшное оружие, тем более, что коллеги по несчастью меня заранее не любят – их там по восемь в палате лежит, а я, буржуй, один тут обитаю. Чего меня любить?

В результате мне только и осталось, что лежать, глазеть в потолок, щелкать курком пистолета (черт, ну как же приятно держать в руках оружие. Есть в этом что-то сакральное) и думать о всяком разном.

Например – о том, что про Ташу я мог бы и сам догадаться. Это ведь она тогда настаивала на том, чтобы призом в каком-то из конкурсов было посещение «Радеона». Хотя… Чушь это все. Теперь, зная кто она есть, проще всего подогнать под нее воспоминания, превратив их в факты. Была бы не ее месте Соловьева – я бы вменил ей в вину чрезмерную ретивость, расценив ее как желание подобраться поближе к эпицентру событий.

Субъективно это все. Это все равно как искать у себя симптомы заболевания сверяясь с статьями в интернете. Всё найдешь, и даже еще сверх того.

А мне ее жалко. Серьезно. Ну да, по идее она мой недоброжелатель, это так. Но все равно – жалко. Мало ли, как она попала в этот круговорот? Может, выбора у нее не было, загнали в угол, как меня.

Я не склонен к толстовству и вторую щеку подставлять под удар не буду. Я и первую не подставлю, не хватало еще. Но и в роли роковой женщины, Маты Хари московского разлива, эту девочку представить я тоже не мог. И меньше всего хотел, чтобы она попала в такую ситуацию, где с ней все-таки будет общаться Азов или его молодцы.

Впрочем, предупреждать ее ни о чем я не стану, не хватало еще. Тут гуманизм встанет на одну плоскость с моей безопасностью. Второе – важнее.

С Таши мысли перескочили на игру, в которой наверняка происходило много всего разного. Например – Кро скоро начнет рвать и метать. Я же обещал появиться к воскресенью, а по факту – пес его знает, когда теперь возникну.

Да Кролина – это ладно, поссоримся – помиримся. Вот сбор вождей гэльтских кланов – он и вправду не за горами. Помнится, тогда шла речь о полутора неделях, так сколько от того времени осталось? Немного. А если я это дело прозеваю, то квесту конец, без вариантов. Я столько времени на это положил, и вот так все пустить коту под хвост? Жалко. Главное – осталось то всего ничего – народ взбаламутить да в нужном направлении волну его гнева пустить. Ну, и самому половить рыбку в мутной воде.

И самое главное – третья печать. Гора Айх-Марак и то, что меня ожидает на ее вершине. Кстати – вопрос – что меня ожидает на ее вершине? Чего ждать от Повелителя снегов?

А еще – не взять ли мне с собой туда ребят из клана? Почему бы и нет? Ну, в замок Повелителя снегов я их с собой не потащу, а на вершину – запросто. Если там нет какого-нибудь деяния, я очень удивлюсь. Опять же – проверим их в деле. Как там? «Парня в горы тяни, рискни»? Все верно сказал великий поэт, вот там и поглядим, что к чему.

Одно хорошо – хоть в этом направлении надо мной не каплет, нет там временных ограничений. Точнее – они есть, но более щадящие, я и так с опережением графика иду.

Тут мне стало совсем тоскливо, да еще ветер за окнами выть стал. И еще – жалко себя стало. Не очень сильно – но все же. Сложно сказать, в какой конкретно плоскости, скорее – так, вообще. Все люди спят у себя дома, а я валяюсь тут, в больнице, которая вообще невесть где находится. Я же ее даже со стороны не видел – меня сюда беспамятного привезли. Случись чего – даже не знаю куда идти, где тут вокзал. Хотя это, по ходу и не проблема – язык до Киева доведет. Тем более что до такого вряд ли дойдет.

За дверью послышались шаги – кто-то шел по коридору и остановился у моей палаты – в тусклом свете ночных ламп, в щели под дверью, была видна тень от ног этого человека.

Я насторожился, сунул руку под подушку и щелкнул там предохранителем пистолета – чтобы слышно не было.

Человек постоял еще секунд сорок и пошел себе дальше. Может, это один из тех двух бойцов, которые со слов Азова должны охранять мое хворое тельце?