Воронья дорога - Бэнкс Иэн М. - Страница 10
- Предыдущая
- 10/99
- Следующая
В субботу вечером в галланахской ратуше были танцы. Утром девушкам предстояло уезжать в Глазго. Кеннет пригласил на танцы Мэри. Она одолжила у Фионы платье, туфли взяла у его матери. И они танцевали, и потом целовались над тихой гаванью, где на черной, как нефть, воде лежали лодки, и рука об руку бродили по набережной под безлунным небом, полным ярких звезд. Делились мечтами друг с другом, рассказывали, как будут путешествовать по далеким странам. Он спросил, не приходила ли ей мысль еще когда-нибудь сюда приехать, например на следующие выходные.
В холмах над Лохгайром лежало озеро Лох-Глашан – резервуар для двух маленьких гидроэлектростанций, которые снабжали электричеством деревню. На этом острове у Гектора Карди, начальника Комиссии лесного хозяйства и друга Мэтью Макхоуна, была гребная лодка, и Макхоунам разрешалось брать ее, чтобы порыбачить.
Рори маялся. До того было скучно, что он даже мечтал: поскорей бы закончилась неделя и начались занятия в школе. Весной он надеялся, что вернется Кеннет и каникулы пройдут весело, но получалось иначе: то Кеннет уезжал в Глазго к своей подружке Мэри, то она приезжала сюда и они не разлучались ни на миг, а Рори видеть подле себя не желали.
Вот он и коротал время в саду: метал комочки сухой земли в старые модели танков. Когда комочек ударял в спекшуюся на солнце землю, взлетало облачко пыли – как разрыв снаряда. За это его ругала мама: въевшаяся в одежду земляная пыль плохо отстирывалась. В деревне ему играть было не с кем, потому и сидел он здесь, глядел, как мимо идут поезда. Тоже скукотища. Хотя, когда проходил дизель, Рори понравилось.
Он спустился по дорожке к реке, берегом дошел до плотины. Было очень тихо, безветренно. Водная гладь лоха – точно зеркало.
Мальчик двинулся по тропке между полем и берегом озера, оглядываясь по сторонам, не попадется ли на глаза что-нибудь интересное. Но интересное можно увидеть лишь дальше, на большом лохе. А здесь, на маленьком, недалеко от берега застыла весельная лодка, но в ней, похоже, никого. Рори было строжайше запрещено мастерить плоты или плавать на лодках. Несколько раз он приходил домой мокрым до нитки, вот и запретили. Ну что за глупость!
Он уселся на траву, достал из-за пазухи пластмассовый «глостер джавелин». Поиграл, возя самолетик по траве и камешкам на берегу озера. Лег на спину, поглазел в синее небо, ненадолго смежил веки, впитывая ими розовое тепло и воображая себя сытым желтым львом, который балдеет под африканским солнцем, или тигром, улегшимся подремать на утесе над широкой индийской равниной. Рори открыл глаза и огляделся, и мир сделался серым, но ненадолго. Мальчик посмотрел на берег: там крошечные волны лизали землю.
Какое-то время Рори следил за ними. Волны набегали очень ритмично. Взгляд мальчика пронесся по берегу: волны, почти неразличимые на воде, были заметны на всей полоске суши. И расходились они, похоже, с середины озерца, от лодки. Как странно: ведь в ней никого нет. Странно и то, что она привязана к белому буйку. Куда делся тот, кто привязывал?
Рори всмотрелся, уже не сомневаясь, что именно эта весельная лодка поднимает волны. Помнится, Кеннет с Мэри нынче собирались на рыбалку. Он-то думал, что они отправились на Лох-Файн,– может, просто не так понял? Что, если они ловили с этой лодки, да попадали за борт, да утонули оба? Взгляд мальчика пробежался по всей поверхности озера. Нигде не видать ни тел, ни одежды. Ко дну пошли, что ли?
И все-таки почему идут волны от лодки?
И еще она как будто покачивается. Чуть-чуть. Может, на днище бьется рыба?
И что это за звуки от лодки доносятся? Похоже на смешки.
Рори пожал плечами и сунул самолетик в карман шортов, решив вернуться в деревню,– может, найдется там кто-нибудь из приятелей, все веселее будет.
В тот день Кеннет и Мэри, держась за руки, вернулись к чаю и заявили, что хотят пожениться. Мама с папой, похоже, обрадовались и нисколько не удивились. Рори же пришел в замешательство.
Лишь несколько лет спустя он нашел связь между крошечными волнами, ритмично набегавшими на берег, и возбужденными, смущенными лицами Кеннета и Мэри, сообщавших о своем решении.
Глава 3
Замок Гайнем-Касл, где снова жили Эрвиллы, стоял среди зарослей ольхи, рябины и дуба, которыми были покрыты северные склоны Нока на Мойне, вплоть до выходов гранатовых сланцев на юге, где стоял Дунадд – крепость, построенная еще в первом тысячелетии. Из замка – довольно крупного шотландского варианта Z-образной в плане крепости, с пушечными каменными жерлами водосточных труб – открывался прекрасный вид на парковые насаждения и лужайки и дальше, на поля у окраины Галланаха, что раскинулся вокруг глубокого озера Лох-Кринан. Гайнем-Касл напоминал некий архитектурный плацдарм возле моря, плацдарм, на котором войска цивилизации неспешно, но решительно готовились к наступлению на варварство.
Для меня скрежет гравия под колесами машины всегда был звуком особенным: он одновременно и успокаивал, и возбуждал. Однажды я попытался объяснить свое впечатление отцу, но он, конечно, тут же предположил, что на самом деле это означает плавно нарастающее давление, которому, по понятиям среднего и верхнего классов, они вправе подвергать широкие пролетарские массы. Должен признаться, что успех контрреволюции на международной арене лично меня вполне устраивал, потому что папа казался теперь не таким убийственно всеведущим, а просто мудрым. Всегда было стремно его подкалывать на эту тему, и было бы еще стремнее подкалывать, когда отвязная перестройка Горби привела к эффектному и необратимому крушению одного из самых незыблемых и ярких символов нашей эпохи,– но к тому времени мы с отцом уже не разговаривали.
– Прентис! – выпалил малость обрюзгший Эрвилл Эрвилльский, хватая и встряхивая мою клешню, словно пытался ее взвесить. Наверное, я испытал то же, что испытывает молодой бычок, когда парень из «Макдональдса» хлопает его по ляжке…
– Мне так жаль,– сказал Фергюс Эрвилл. Что он имеет в виду: кончину бабушки Марго, ее посмертный взрыв или явную попытку доктора Файфа перещеголять старушку? Дядя Фергюс отпустил мою руку.
– Как учеба?
– Отлично,– ответил я.
– Что ж, рад это слышать.
– А как ваши близняшки? У них все хорошо?
– Хорошо, хорошо.– Очевидно, каждой из его дочерей уделялось по слову.
Взгляд Ферга непринужденно перебрался на мою тетю Антонайну. Я понял намек и похилял дальше.
– Антонайна! – раздалось позади.– Мне так жаль…
Хелен и Дайана, изящно-грациозные дочки дяди Ферга, увы, не присутствовали. Дайана если и выбиралась из своего Кембриджа, то разве что на Гавайи; причем не в самое популярное у туристов местечко. В тридцати километрах от ближайшего пляжа (четыре из тридцати – по вертикали), в обсерватории Мауна-Кеа, она изучала все инфракрасное. Хелен работала в швейцарском банке и имела дело преимущественно с желтым и зеленым цветами.
– Прентис, все в порядке? – Меня обняла мать, прижала к своему черному пальто. Судя по запаху, она все так же брызгалась «пятеркой». Зеленые глаза были ясны. Возглавлял встречающую делегацию мой отец. Я его игнорировал.
– Все в порядке,– ответил я матери.
– Правда в порядке? – Она сжала мои руки.
– Да. У меня правда все в самом что ни на есть порядке.
– Ну, пойдем к нам, пожалуйста,– Она снова меня обняла и тихо добавила: – Прентис, это же глупо. Помирись с отцом. Ради меня.
– Ну пожалуйста, мама.– Я чувствовал, что все кругом смотрят на нас– Я к тебе попозже зайду, ладно? – И отстранился.
Я прошел в холл и снял куртку, неистово моргая и шмыгая носом. Со мной всегда так, если с холода – в тепло.
Парадный холл Гайнем-Касла щеголял дюжиной рогатых голов. Головы до их усекновения принадлежали самцам благородных оленей. Их присобачили к облицованным дубом стенам так высоко, что они никоим образом не справлялись со своей ролью вешалок для пальто, шарфов, курток и т. п. Набросить на внушительные разветвленные рога предмет одежды было все же можно, но это настолько энергозатратный процесс, что он более сродни спорту, нежели бытовому комфорту. Тем более что есть альтернатива: вполне прозаичные медные крючки, похожие на когти, под стеклянными оленьими глазами, так и просят, чтобы на них повесили шмотку. Моя разлинованная вдоль и поперек молниями куртка, типа байкерская, здесь, среди мехов и строгого сукна, выглядела маленько неуместно, но ведь и снежно-белая куртка Верити… скажем так: она столь же мало соответствовала обстановке.
- Предыдущая
- 10/99
- Следующая
