Русская фантастическая проза XIX — начала XX века (антология) - Казанцев Александр Петрович - Страница 1

«Существует мало людей, фантазия которых направлена на правду реального мира. Обычно предпочитают уходить в неизведанные страны и обстановку, о которой не имеют ни малейшего представления и которую фантазия может разукрасить самым причудливым образом».

Сказал это в начале XIX века И.-В. Гете, но как верно звучат его слова применительно ко многим нынешним произведениям! Голое фантазирование не достигнет достоверности вероятного, не пробудит в читателе Мечту, а потому и не всякая литература поднимется до уровня Мечты, если разуметь под этим н а п р а в л е н н о е ж е л а н и е.

Мечта — дитя фантазии, лежащей в основе всякого творчества. Фантазия позволяет ученому делать открытия, выдвигать гипотезы, поэту — взлетать на крыльях чувств, инженеру — создавать дотоле не существовавшие машины, философу — видеть основы общества без угнетения и порабощения одних другими, без войн и несправедливости. Словом, фантазия, возвышая человека над животным миром, делает нас способными видеть то, чего нет пока, но чего можно достигнуть.

Вместе с тем фантазии обязаны своим возникновением и различные религии, их мифы. Фантазия с помощью невежества породила целый сонм сверхъестественных существ, суеверие и мракобесие, что не могло не найти своего отражения и в фантастике,

В этом плане стоит вспомнить о заблуждениях почтенных ученых, которые не так уж давно обсуждали в с е р ь е з перспективу вытеснения человечества с Земли киберами, более приспособленными для жизни в грядущем при убийственных для человеческого организма энергетических полях, вызванных безудержно растущей энергетикой.

Не упускаю случая опровергнуть эти выводы, ибо ниоткуда не следует, что энерговооруженность человечества будет беспрерывно расти «по экспоненте». Во Вселенной действует не «закон беспредельного роста», а «закон сохранения энергии и вещества» и вытекающий из него «закон насыщения». Он проявляется и при образовании звезд из вещества туманности, и при намагничивании железа по кривой гистерезиса, равно как и при утолении голода и жажды любыми организмами, которые потребляют лишь необходимое, а не превращаются в своем развитии в. цистерны или нефтяные баки из стремления больше съесть и выпить.

Хочется оспорить и пресловутый «веерный метод», предлагаемый иными фантастами для «исследования» будущего. Писатель, по их словам, должен стоять выше интересов сегодняшнего дня, выше всех философских течений. Эта надклассовая, надгосударственная позиция писателя будто бы позволяет ему лучше исследовать художественным методом грядущее. Думается, что такой метод псевдонаучного исследования, как и встречающийся в технике слепой метод «проб и ошибок», едва ли окажется действенным в литературе, ибо никак не уживается с нашими задачами построения будущего (которым должна служить фантастика) и прямо противоречит марксистской философии.

Из всего сказанного отнюдь не следует, что «Библиотека фантастики», предлагаемая широкому кругу читателей, в которой сделана попытка хотя бы частично отразить историю поисков гуманистических идеалов общества будущего», отказывается от романов-предупреждений или научной; сказки, даже отдельных произведений «Демонической»» литературы. Однако основной упор в ней делается все же на литературу «впередсмотрящих».

Наряду с русской фантастикой прошлого века, представленной именами В. Одоевского, О. Сенковского, К. Аксакова, А. Богданова, К. Циолковского и других, в «Библиотеку» входит том западных утопий (Томас Мор, Томмазо Кампанелла, Сирано де Бержерак). В следующих томах встретятся имена К. Чапека («Война с саламандрами»), Я. Вайсса («Дом в 1000 этажей»), С. Лема («Солярис», «Магелланово облако»). Писатели Японии, Франции, Англии представлены в лице С. Комацу («Гибель дракона»), Ж. Верна («20 тысяч лье под водой»), Г. Уиллса («Машина времени», «Человек-невидимка»). Том американской фантастики составят произведения Р. Брэдбери, А. Азимова, К. Саймака, Р. Шекли. В отдельный том войдут произведения фантастов социалистических стран, созданные за последние годы.

Пристальное внимание уделяется в нашей «Библиотеке» произведениям советских авторов, находивших собственные приемы показа путей в грядущее и создававших образы героев — носителей черт будущего человека. По замыслу издателей, сборники «Советская фантастика. 20—40-е годы», «Советская фантастика. 50—70-е годы», «Советский фантастический рассказ», двухтомный сборник «Советская фантастическая повесть» должны познакомить читателя не только с широким кругом авторов, но их историей советской фантастики, с процессом ее становления. Лучшие фантастические произведения советских писателей, ставшие классическими, такие, как «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого, «Плутония» и «Земля Савинкова» В. Обручева, «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия» А. Беляева, и др. выйдут отдельными томами.

Роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» занимает в этом ряду особое место. Ученый огромной эрудиций; пришедший в литературу, Ефремов приоткрыл завесу над картиной коммунистического будущего, смело рисуя его облик и показывая героев, в которых проступают черты лучших людей современности, людей социализма. Немалое внимание уделил он и кардинальному вопросу всех времен — воспитанию, отвергая при этом «примат образования над воспитанием» — суждение, до недавнего времени почти не оспариваемое.

Коммунизм достигнут не представители нового биологического или кибернетического вида. Нет, не «мозги на щупальцах» или машины, лишенные человеческих эмоций и не нуждающиеся в человеческих потребностях, заселят коммунистическую планету Земля — на ней» будут по-прежнему существовать такие же люди, как мы, но… воспитанные для жизни в новом обществе.

«Библиотека фантастики» выполнит свое назначение, если привьет вкус читателя к книгам, которые показывают, на кого может походить человек будущего, ибо пример и подражание лучшему всегда будут наиболее действенными приемами воспитания.

Каждая из книг «Библиотеки» в той или иной мере отвечает на эти вопросы. Хочется верить, что она действительно станет библиотекой Мечты и усилит стремление читателя к лучшему, светлому, неизбежно грядущему.

Александр Казанцев

14 апреля (1828) отправились мы из Иркутска в дальнейший путь, по направлению к северо-востоку, и в первых числах июня прибыли к Берендинской станции, проехав верхом с лишним тысячу верст. Мой товарищ, доктор философии Шпурцманн, отличный натуралист, но весьма дурной ездок, совершенно выбился из сил и не мог продолжать путешествие. Невозможно представить себе ничего забавнее почтенного испытателя природы, согнутого дугой на тощей лошади и увешанного со всех сторон ружьями, пистолетами, барометрами, термометрами, змеиными кожами, бобровыми хвостами, набитыми соломою сусликами и птицами, из которых одного ястреба особенного рода, за недостатком места за спиною и на груди, посадил он было у себя на шапке. В селениях, через которые мы проезжали, суеверные якуты, принимая его за великого странствующего шамана, с благоговением подносили ему кумысу и сушеной рыбы и всячески старались заставить его хоть немножко пошаманить над ними. Доктор сердился и бранил якутов по-немецки; те, полагая, что он говорит с ними священным тибетским наречием и другого языка не понимает, еще более оказывали ему уважения и настоятельнее просили его изгонять из них чертей. Мы хохотали почти всю дорогу.