Экзамен по социализации (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 36

— Да… как-то… со всеми по-разному, — задумчиво произнес Танаев. Он был в хорошем настроении сейчас, что и объясняло его терпеливые ответы. — Нет какой-то строгой и одинаковой программы. С теми, кого знаю, легче. Даже простое наблюдение помогает. С незнакомыми выруливаю по ситуации. Может, чувствую, что они хотят услышать. В общем, твое любопытство я удовлетворить рассказом не смогу.

— Тогда покажи, — я не нарывалась на неприятности, зная, что Макса могу не опасаться. Мне вообще в его присутствии скромность была чужда. И все же было интересно, как конкретно он может развести на трах практически любую. В этом предложении, действительно, не было никакой дополнительной подоплеки.

Но Макс, видимо, расценил мое поведение иначе.

— Даш, я думал, мы договорились, — он спрыгнул с подоконника и встал передо мной, а лицо снова стало серьезным. — Ты хочешь поиграть во взрослые игры, но других кандидатов, кроме меня, нет? Или ты правда считаешь, что раз являешься подругой моей сестры, то я тебя не трону? Почему бы тебе не развести на секс Белова? У вас сейчас как раз такие отношения, которые можно привести и к страсти. Если сама пожелаешь.

Я хотела ответить, но сбилась, когда он поставил руки на подоконник по обе стороны от моих бедер. Теперь его лицо было слишком близко.

— Конечно, тебе все это странно и необычно. Но ты мечтаешь только посмотреть издалека, взвесить все риски, а уж потом бросаться в омут с головой, — я чувствовала его дыхание на своем лице, и это немного выбивало из колеи. — Но за тебя никто не решит, когда ты будешь готова. Не позволяй этого никому, и уж тем более — мне. С чего ты вообще взяла, что можешь мне доверять? Зачем эти провокации?

И при этом его губы уже были в паре сантиметров от моих. Глаза смотрят в упор, словно ждут действия. Я затаила дыхание, уверенная, что сейчас он меня поцелует, вопреки всему, что говорит. Но он продолжал ждать, позволяя смотреть, как мои глаза отражаются в его зрачках, чувствовать его спокойное дыхание, его почти физически ощущаемую уверенность в себе.

— Чего ты добиваешься, Даш? Сама целуешь Белова, сама дразнишь меня. Ждешь, когда кто-то из нас примет решение за тебя? О чем ты думаешь, когда засыпаешь? Твои мечты уже имеют чье-то лицо? Ты можешь хотя бы признать, что тебя возбуждает такая близость парня, как я к тебе сейчас, или будешь и дальше прикрывать свою трусость любопытством?

Если бы в тот момент я могла думать о чем-то, кроме обвинения в трусости, то никогда бы не сократила последнее расстояние между нами. Но Макс позволил мне едва коснуться его губ, отстранившись, и опять замер на таком же коротком расстоянии. Едва заметно покачал головой, предупреждая, останавливая. Внутри зрела пустота, как эрозия, разъедающая внутренности. Поднималась откуда-то снизу и вверх, к горлу.

И я снова, чуть более уверенно потянулась к его губам, теперь медленнее, не прерывая зрительного контакта. Уловила промелькнувшую улыбку, которая теперь от меня не пыталась ускользнуть. Обхватила руками его за шею, чтобы контролировать, и снова коснулась губ. Но теперь уже настойчивее — и он ответил мгновенно. Именно этого он и ждал от меня — уверенности, выраженного желания, а не намека. Только весь опыт, полученный мною во время первого поцелуя, провалился в никуда. Макс, приняв мой шаг за уверенность, больше не сдерживался. Словно перешел в какой-то только понятный ему режим, где мои правила не считаются. Он целовал с напором, не жалея моих губ. А потом вскользь языком по губе и снова оторвался, вызвав протестующий выдох и распахнутые глаза. Я была готова снова потянуться к нему, но он остановил меня новым движением, проведя пальцами по щеке, задержав их возле уголка губ, потом снова вверх до виска и опять к губам. Я чуть было не отвлеклась на эту ласку, но он не позволил мне этого сделать: не отрывая кончики пальцев от моей щеки, большим он надавил в уголок рта, заставляя приоткрыть его. И еще сильнее, практически заставляя меня утонуть в этой невероятной пошлости — открывать рот, повинуясь его пальцу, смотреть как он снова приближает лицо, тоже размыкая губы, закрывает глаза, сразу же касаясь своим языком моего. В этом не было никакой нежности, а у меня не было никакого выбора — только отвечать, задыхаться, не отпускать, неконтролируемо прижиматься еще ближе. Недавно возникшую пустоту внутри теперь заполняло нечто иное, зреющее внизу живота и рывками бьющее в кровь, а через нее — повсюду, до корней волос. Хотелось прижать его до боли, вжать в себя, чтобы остановить распространение этого возбуждения.

Макс уже целовал щеку, подбородок, потом шею, и я только теперь заметила, что он совсем не такой, как всегда — дыхание такое же рваное, как мое, движения порывистые, голодные. Захотелось тоже коснуться его кожи, шеи, груди. А он, не давая мне возможности перехватить инициативу, скользнул языком вверх по шее, каким-то непонятным образом вынуждая мое тело выгнуться. И шепот — тихий, хриплый, быстрый:

— Даш, поехали сейчас домой. Кинем Мире СМС-ку и просто поедем.

И снова светло-зеленые глаза с огромными зрачками, ожидающие ответа. Боже, я только через несколько минут умру со стыда, понимая, что если бы он меня в тот момент потащил в мужской туалет, не позволив вынырнуть из этого тумана, то я бы пошла! И я ему по гроб жизни должна быть благодарна за то, что он не дал мне успеть что-то сказать, убрал руки, выпрямился и заговорил вслух совершенно спокойным голосом:

— Вот, примерно так я это и делаю. Говорил же — если знаю человека, то проще. А тебя я знаю очень хорошо. Ну что, пошли, а то нас, наверное, уже потеряли?

Я сначала опешила, прижала ладони к лицу, замерла, а потом не выдержала и начала смеяться. Сначала тихо, но потом все громче и громче. Успокаиваясь, смотрела на улыбающегося Макса, снова сунувшего руки в карманы.

— Знаешь, Макс, — я теперь тоже могла говорить, — по всем законам жанра мне бы сейчас провалиться сквозь землю! Но ты настолько ты, что мне даже не стыдно!

— А чего стыдиться? — он подал мне руку, помогая спрыгнуть с подоконника.

Светлана Валерьевна, на которую мы натолкнулись при входе в зал, старательно нас не заметила. Я чуть не хмыкнула, но кое-как сдержалась, вовремя вспомнив и о своем провале. Мира с Беловым подлетели к нам. Судя по восторженным лицам, они не слишком сильно нас потеряли и еще не раз посетили «комнату страха».

— Слышь, Николаева! — вдруг сказал Белов, обнимая меня за плечи. — Ты же в курсе про днюху моего отца? Вас тоже пригласили, — я кивнула, — а за тобой должок, дорогуша! Я в школе отыграл свою роль, когда тебе это было нужно, теперь твоя очередь.

Я непонимающе ждала продолжения.

— Сыграешь перед родаками роль моей девушки? Яну или Миру я попросить не могу, сама понимаешь, — конечно, Миру надо подольше скрывать от отца-деспота, а про отношения Яны с Никитой его родители, конечно, знают. — Мои участившиеся отлучки хорошо бы было чем-то прикрыть, а то начинаются вопросы. Девушка — само то. Поможешь?

Я задумалась, улавливая умоляющий взгляд Миры. Стало понятно, что они это уже обсудили между собой и, скорее всего, она и была креативным директором сего гениального плана.

— Белов, да я бы помогла… Но мои и так думают, что у нас с тобой любовь… Я уже задолбалась им доказывать, что это не так.