Экзамен по социализации (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 3

Пока учитель раскладывал свои пособия, чтобы начать занятие, новенькая повернулась ко мне — секундная оценка взглядом, приведшая меня в смятение, затем вопрос:

— Тебя как зовут?

— Даша, — ответ получился неуместно сдавленным.

Она улыбнулась точно так же, как до этого всем присутствующим.

— Привет, Даша. Мы тут с братом ничего не знаем. Покажешь на перемене? Правила расскажешь. Ну, если тебе не сложно.

— Д-да, конечно, — возможно, я немного покраснела, а Белов рядом только хмыкнул. Я уж было подумала, что это первый случай, когда моему тирану нечего сказать, как и он подал голос:

— А я — Костя, — услышав это, девушка снова повернулась к нам. — Могу предложить и свою помощь… в экскурсии.

Мира снова замерла на секунду — было похоже на то, что она проводит какую-то внутреннюю диагностику, а только потом улыбается и отвечает:

— Привет, Костя. Спасибо. Но я уже договорилась с Дашей, — сказано это было так, будто меня рядом и не было. После Мира скользнула взглядом по уже законченному Костей рисунку в моей тетради. Она наклонила голову и посмотрела на моего соседа по парте с чуть большим интересом: — Ты нарисовал? Это мужской половой орган? Твой? Очень красиво. Ты художник?

Белов отвесил челюсть, потому что прозвучало это не как шутка. И именно поэтому было в десять раз смешнее, чем если бы в тоне проскользнул сарказм.

Внутри что-то дрогнуло. Больно-больно, резко, но приятно до слез. Конечно, новички не знают о моем статусе в классе, и конечно, Белов не позволит мне просто так сорваться с поводка. Но интуиция вопила о том, что теперь все изменится! Эти двое — точно не из тех, кто пойдет на поводу у общественного мнения. Они — другие, это видно с первого взгляда — как они говорят, как уверенно ведут себя, как выглядят. А значит, я найду в себе силы предпринять новую попытку выбраться из своей ямы, перестать быть такой жалкой.

Я перевела взгляд на брата Миры, который нам никакого внимания так и не уделил. Если они учатся в одном классе, то, скорее всего, близнецы. Внешне совсем не похожи. Макс тоже очень симпатичный, но черты лица совсем другие, насколько я успела заметить еще в самом начале. Волосы у него темнее, без той блестящей рыжины, что есть у Миры. Хотя нет. В них есть кое-что общее, которое не так бросается глаза, но очевидное, если хотя бы раз обратишь на это внимание — эта кошачья грация. А теперь оба сидят с прямой спиной, при этом никакого напряжения и никаких лишних движений, будто замороженные. Да, они точно близнецы.

Я знаю, почему так сложно разрушить устоявшиеся правила! Почему любая моя попытка проваливалась — люди привыкают себя вести определенным образом и не прилагают усилий, чтобы изменить ситуацию. Надо мной смеялись. И если бы я закатила истерику, попыталась обратиться к кому-то серьезно, нажаловалась учителям или сделала бы хоть что-то еще — надо мной бы просто продолжали смеяться. Устоявшиеся правила невозможно изменить одному человеку. Но если вдруг… появится кто-то извне, тот, кто не примет сложившихся традиций, то ситуация станет другой. Это мой шанс! Если мне удастся хотя бы в глазах Миры и Макса быть человеком, то уже этого будет достаточно, чтобы снова начать в себя верить.

— …подавление эмоций в их случае действует гораздо хуже. И тому уже немало примеров: две девушки с Первого Потока нуждаются в усиленном контроле, в Третьем Потоке Десятую вообще пришлось уничтожить. Да, удачный опыт тоже имеется, но у мужчин вообще нет никаких проблем! Я все же настаиваю на раздельном содержании мужских и женских особей. Женщины более эмоциональны, а значит…

— Вас послушать, так легче вообще от наших девчонок избавиться! Но не вы ли давеча говорили о том, что женщины нам нужны будут в качестве генетического материала? Первый поток уже через два-три года можно будет использовать для воспроизведения потомства…

— Да-да! Я очень жду этого. Их дети уже родятся улучшенными. Это будет прорыв, поверьте мне! Если оба родителя…

— И еще, девочки лучше социализируются — это тоже факт! Для многих заданий мы вообще можем использовать только их…

— Вот именно! Лучше социализируются, а значит, больше шансов на предательство! Хотя… вы правы, если женские особи будут воспитываться отдельно, то их возможности к социализации только повысятся, а эмоциональный фон вырастет. Те удачные экземпляры, что у нас имеются, импортируют холодность и уважение к правилам — в первую очередь, от мужских особей… А мужские, в свою очередь, перехватывают от первых способность к социализации…

— Вот и договорились, профессор. А предательства исключены. И пока не будет фактов…

Этот разговор главного ученого с шефом Девятая Третьего Потока подслушала еще в раннем детстве, совершенно не уловив смысл. Но, несмотря на это, он прочно засел в ее голове. Слова «социализация», «мужские и женские особи» ей, конечно, были знакомы, но вместе с этим, общий смысл этого спора так и остался для нее загадкой. Особенно сбивало новое, такое странное на вкус слово — «предательство». Именно оно и не давало сойтись вместе знакомым значениям.

Конечно, никому об этом разговоре она не рассказала. У них вообще не было принято о чем-то говорить, если это не касалось практических заданий или учебы. Она ярко вспомнила о нем, только когда Третий Поток начал курс социализации — ту его часть, где говорилось, что женские особи лучше социализируются, чем мужские. В Первом Потоке остались четыре девочки и четыре мальчика — через пять лет они станут совершеннолетними и смогут выполнять задания в социуме. Во Втором Потоке, который был на три года младше Первого, девочек вообще не осталось — все погибли в процессе подготовки. В Третьем Потоке изначально были две девочки, но Десятая не подходила по параметрам. Физическая подготовка у нее была удовлетворительной, но эмоциональный фон не снижался даже при усиленном воздействии препаратов. Девятая хорошо помнила ее — постоянно рыдающего ребенка. Когда они были совсем маленькими, то все хотя бы иногда плакали, но обычно годам к шести их от этого полностью отучали. Десятая же была излишне эмоциональной. А когда во время тренировки погиб один из их братьев — Второй — с той произошло что-то совершенно необъяснимое. Она орала, ломала мебель, истерически смеялась и даже нанесла себе несколько травм. Безусловно, ее уничтожили, потому что такое неуравновешенное существо не способно стать солдатом. Смерть сразу двух членов Третьего Потока, конечно, огорчила остальных семилеток, но не до такой степени, чтобы позволить эмоциям отразиться на их лицах.

Скорее всего, именно тот подслушанный разговор и стал первой червоточиной, засевшей в голове Девятой. Это знание ни во что бы не проросло, если бы не резкое изменение обстоятельств. Женские особи более способны на предательство — позже Девятая узнала смысл этого слова. Но она и предположить не могла о себе такого, пока не случился Взрыв.

Курсантам Третьего Потока было по двенадцать лет. Девятую и Седьмого сопровождали на базу после отбытия ими наказания. Девятая завалила экзамен по профильному языку. Английский изучали все курсанты, а вот второй язык у каждого был свой. Девятой достался китайский, и в ходе экзамена, проводимого по телефону с носителем языка, выяснилось, что ее лексикон отвечает требованиям, но акцент выдает сразу. А Седьмой не прошел зачет с собаками. Это было особенно удивительно, если принять во внимание, что Седьмой по сумме баллов был лучшим в их Потоке. Шею натасканной овчарке он, конечно, свернул, но она успела его довольно ощутимо укусить за руку — непростительная ошибка. В двенадцать лет такие проколы недопустимы. В итоге, в качестве наказания их обоих отправили на три дня в карцер — холодные комнаты в лесу, неподалеку от основной базы Организации. Назад их сопровождал только один охранник — обычный человек из числа тех, что выполняли обязанности, скорее, сторожей. Если хотя бы один из детей любого Потока, даже Четвертого, где сейчас были восьмилетки, захотел бы причинить охраннику вред, то у последнего не было бы ни единого шанса. Но никому из них и в голову не пришло бы выступить против этих слуг Организации.