Арсенал-Коллекция 2013 № 08 (14) - Арсеналь Леон - Страница 22

А теперь вернемся на несколько дней назад и посмотрим, как после получения приказа командующего флотом от 4 января на бригаде эсминцев готовились к "набеговым операциям и нанесению ударов по кораблям противника".

По состоянию на этот день из списочного состава бригады в восемь кораблей, в строю находились лишь три - "Разъяренный", "Гремящий" и "Валериан Куйбышев". 7 января вступил в строй "Разумный", который 27 декабря при возвращении в Кольский залив малым ходом выскочил на мыс Летинский и получил повреждения ледовой обшивки в носовой части. 8, 11 и 14-го числа, согласно квартальному отчету, "Разумный" осуществлял выходы на боевую подготовку, но скорее всего все ограничилось испытаниями механизмов на малых и средних ходах. По крайней мере, на занятия он выходил один и отрабатывать отрядную сплаванность, групповые артиллерийские и торпедные стрельбы ему было попросту не с кем. Кроме того, уже 8 января состав исправных кораблей в бригаде снова сократился до прежнего числа - эсминец "Разъяренный" при входе в Кольский залив из-за отказа электромотора рулевого управления выскочил на скалистый берег острова Сальный. Поскольку движение, в нарушение всех правил прохождения узкостей, осуществлялось 24-узловым ходом, повреждения корабля оказались весьма обширны. Из ремонта он вышел лишь в августе, практически одновременно с тем, как его бывший командир капитан-лейтенант Н.И. Никольский вернулся из штрафной роты. 17 января в текущий ремонт стал "Гремящий", а спустя два дня для мелкого ремонта на завод ушел "Куйбышев", который в любом случае к походам к берегам противника привлекать не планировалось в силу древности постройки и слабости тактико-технических характеристик. Единственным пополнением в строю стал лидер "Баку", который только 16 января покинул место у стенки судоремонтного завода в поселке Роста. В течение 16-го и 17- го он занимался ходовыми испытаниями, а затем вернулся в базу, где экипаж приступил к устранению всего того, чего не успели сделать на заводе. В частности, согласно донесению командира БЧ-2 ст. лейтенанта Измайлова, на лидере были разобраны элеваторы орудий №1 и №2 (1-й успели собрать, но работал он все равно с перебоями), не была согласована электрическая часть схемы ПУС (на заводе отсутствовала возможность дать питание на корабль от береговой сети, а на самом корабле, вероятно, боролись за сохранность механизмов), не надежно работала центральная наводка у орудия №1, не была проверена работа "воздушного хозяйства" БЧ-2, т.е. системы вентиляции. Многое из этого удалось устранить в последний момент, но проверить эти системы не успели и официально ни одна из них заводом сдана не была.

Об отработке задач БП в таких условиях заикаться не приходилось. "Уровень боевой подготовки кораблей к началу отчетного периода, - вынужденно признавалось в квартальном отчете бригады, - в целом по БЭМ не соответствовал поставленным задачам. Корабли были подготовлены к выполнению элементарных боевых задач одиночным кораблем в условиях хорошей и малой видимости. Вопросы взаимодействия однородного, а тем более маневренного соединения за исключением вопросов конвоирования - были не отработаны, т.е. совместное использование артиллерийского и торпедного оружия дивизионом ЭМ, взаимодействие с ВВС, ПЛ ПЛ и ТКА ТКА". Из вышеизложенного ясно, что ничего не изменилось в лучшую сторону и за те 16 суток, которые прошли с момента приказа комфлота быть готовыми к набеговым действиям, и фактическим выходом в первый рейд.

Командир бригады эсминцев Павел Иванович Колчин (послевоенное фото)

Начальник штаба бригады эсминцев Виктор Николаевич Обухов (послевоенное фото)

Лидер "Баку" в камуфляжной окраске, 1943 г.

Сознание неготовности кораблей БЭМ к действиям в составе маневренного соединения легко читалась и между строк "Дополнительного боевого наставления", разработанного начальником штаба бригады капитаном 3 ранга В.Н. Обуховым за несколько часов до выхода в море. Лейтмотивом в нем стали требования, чтобы ведомые мателоты (в данном конкретном случае единственный мателот) постоянно удерживали в видимости флагмана, а также описанию порядка действий, если такой отрыв все-таки произойдет. Поскольку в рассматриваемом случае этого удалось избежать, подробно останавливаться на описании мы не станем. Далее излагались рекомендации по выбору и разделению целей в бою. При наличии у противника нескольких кораблей, головной эсминец должен был внезапной торпедно-артиллерийской атакой нанести удар по цели, находившейся на более острых курсовых углах, концевой - по цели на более тупых. Не вполне ясно как это сочеталось с изложенным далее требованием уничтожать в первую очередь артогнем корабли охранения, приберегая торпеды для транспортов. Также кораблям за исключением особых случаев запрещалось стрелять по одной цели, поскольку совместные стрельбы ранее не отрабатывались. Из остальных положений стоит отметить требование при малой видимости (что именно под ней понималось - "Наставление" умалчивало) подать к двум орудиям осветительные снаряды.

"Наставление" было размножено в четырех экземплярах, два из которых были переданы командирам кораблей, один направлен в оперативный отдел штаба СФ и один остался в штабе бригады. Доведение его до командиров лидера и эсминца состоялось в 14:50 в штабе соединения. Согласно донесению командира "Баку" капитана 2 ранга Б.П. Беляева, документ был зачитан, но твердо не усвоен, к тому же некоторые положения, как, например, световая сигнализация при потере друг друга, были прописаны нечетко. "Состав конвоя и входящие в его охранение военные корабли, - указывал кавторанг, - были совершенно не освещены, что конечно, учитывая наличие береговых батарей, снизило боевое решение". Но привыкшие не задавать лишних вопросов офицеры разошлись по кораблям, где занялись подготовкой к выходу, до которого оставалось всего несколько минут. Несмотря на то, что корабли с 12 часов дня 20 января находились в походной готовности №2, о самой возможности выхода командиры боевых частей узнали за 1,5 часа, а о действительном выходе - в 14:50, по получению приказа комбрига быть готовыми к съемке с якоря в 15:30. Как следует из отчетов командиров бригады и кораблей, цели и задачи похода, содержание, в части, касаемой "Временного наставления", были доведены до командиров БЧ "Баку" и "Разумного" уже после съемки со швартовых. Это плохо вяжется с признанием ст. лейтенанта Измайлова, что "Осветительные выстрела (так в документе - прим, авт.) не подали до выхода в море и выяснения необходимости в них". Получается, о том, что в условиях малой видимости придется стрелять осветительными снарядами, командир БЧ-2 "Баку" узнал все-таки раньше, чем отшвартовался от стенки. Впрочем, это лишь один из многих примеров нестыковок в показаниях участников того боя с советской стороны.

Несколько слов об организации боевого управления. Хотя все нити руководства силами сходились в штабе флота, "командующим операцией", масштабы которой сузились до рейда двух эсминцев, был назначен комбриг П.И. Колчин. Его походный штаб, куда вошли флагштурман и флагарт соединения, разместился на "Баку". Первым заместителем и, одновременно, обеспечивающим на "Разумном" являлся начштаба Обухов, вторым заместителем - Беляев. Весьма симптоматично, что в море не вышел ни один из представителей командования или штаба СФ, если не в роли обеспечивающего, то хотя бы в роли стороннего наблюдателя, который помог бы после возвращения собрать и обобщить боевой опыт, вскрыть моменты, о которых могло бы умолчать командование бригады. Почему, ведь для решения подобной задачи корабли выходили впервые? Ответа в документах мы не найдем. А ведь этот вопрос должен был в том или ином виде возникнуть утром 20 января, когда Колчин представлял в штабе флота "Временное наставление" и утверждал у командующего маршрут движения отряда. Последний предусматривал огибание полуострова Рыбачий на расстоянии 31 мили к северу, Варде - в 19,5 милях к северу и затем подход к норвежском побережью у Сюльте-фьорда. После этого кораблям следовало, двигаясь на расстоянии 3 миль от побережья, произвести поиск вдоль берега до мыса Слетнес, но к самому мысу не походить, поскольку по данным британского Адмиралтейства, еще летом 1942 г. там было выставлено минное поле. Фактически же, будь минное поле выставлено на опасной для надводных кораблей глубине, поиск мог закончиться трагедией еще в самом начале. На подходах к Сюльтефьорду еще в мае-июне 42-го немцы выставили заграждение из 370 противолодочных мин, но поскольку все они стояли на глубине 12 метров от поверхности, для эсминцев угрозу представляли разве что плавающие мины.